Съемка затянулась едва не до вечера. Последний кадр был просто потрясающим: Мунго и Свитса вывели из «ситроена», поставили возле обломков «мерса» и велели махать крохотными американскими флажками.

– Знаешь, чего мне хочется? – проговорил Мунго.

– Нет.

– Чтобы кто-нибудь одолжил нам экземпляр сценария, и мы бы хоть знали, что будет дальше.

– Напоследок нас привяжут к столбам, дадут по сигарете, тут появится расстрельная команда, нам предложат завязать глаза, мы гордо откажемся и предложим завязать глаза им. Они согласятся, и… – Свитс неожиданно замолчал.

– Что? – спросил Мунго. Внезапно он тоже услышал низкий, рокочущий звук. Мартин обернулся и увидел, что над съемочной площадкой, словно собираясь нанести ракетный удар, завис вертолет – «Белл-121», изготовленный в старых добрых Соединенных Штатах. – Думаешь, нас сейчас спасут?

– Раз они достаточно тупы, чтобы летать на американском вертолете, значит, у них не хватит ума нарисовать на нем свои опознавательные знаки.

– Пожалуй, ты прав. – Мунго скатал флажок, сунул тот в карман рубашки и застегнул клапан.

– Зачем он тебе понадобился?

– Сохраню на память.

Вертолет доставил их в пустыню, в город Сабха, что отстоял от Зувары на четыреста миль. Во время перелета Мунго крепко спал, однако едва вертолет совершил посадку, мгновенно проснулся, посмотрел на часы – и увидел, что те куда-то исчезли. Мартин потер запястье, а потом повернулся к Свитсу и с подозрением взглянул на приятеля.

– Чего уставился? Я тут ни при чем.

– А кто причем?

Свитс показал пальцем на лейтенанта в буро-зеленом комбинезоне.

– Эй, – произнес Мунго, – а ну отдавай мои часы. – Лейтенант нахмурился. Мунго встал. – Давай-давай, возвращай! Это же «Сейко»! Они обошлись мне в полторы сотни баксов!

– Он забрал и мой «Ролекс», – прибавил Свитс.

– Хьюби, хоть мне-то лапшу на уши не вешай.

– Ладно, пускай «Таймекс». Но забрать забрал, а возвращать не возвращает.

Мунго ткнул пальцем в запястье. Лейтенант сунул руку в карман, вытащил оттуда часы Мартина, улыбнулся, шагнул вперед и помахал теми перед носом Мунго.

– Осторожней, – предупредил Свитс. – Сдается мне, он хочет загипнотизировать тебя. Вон как оскалился!

Лейтенант отдал приказ. Свитса и Мартина вытолкали из вертолета, запихнули в черный бразильский бронетранспортер «ЕЕ-9 Уруту». Люк захлопнулся. Мунго ударился головой о стенку. Корпус машины завибрировал, и она рванулась с места. Мартин присмотрелся к охранникам: те выглядели постарше и поопытней солдат, которые конвоировали их со Свитсом с того момента, как «ситроен» угодил в западню на дороге. Мунго пошевелил руками, напряг мышцы ног.

«Уруту» резко свернул налево и тут же затормозил. Пленников выгнали наружу, и они увидели, что находятся на ярко освещенном дворе, обнесенном высокой стеной. Солдаты сняли с них кандалы. К американцам приблизился худой коротышка в мешковатом коричневом костюме. Он коротко кивнул. Лейтенант не поднимал головы. Мунго и Хьюби повели через двор в направлении приземистого, вытянутого в длину здания. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что стены здания толщиной как минимум восемнадцать дюймов, а дверь изготовлена из листовой стали.

– Похоже, мы изрядно промахнулись, – проговорил Свитс.

Человек в коричневом костюме усмехнулся.

– Вы говорите по-английски? – спросил Мунго.

– Разумеется, – араб улыбнулся. – Меня зовут доктор Абдель Хамид Асфар. Уверяю вас, вы не забудете моего имени до конца своих дней, который, как мне представляется, не замедлит наступить.

Свитс в притворном ужасе закатил глаза.

Лифт опустил их под землю, на второй уровень. Американцев повели по широкому коридору, вдоль одной из серых бетонных стен которого тянулись три параллельных полосы – красная, зеленая и желтая. Слышался гул невидимого двигателя, над головами потрескивали лампы дневного света.

Доктор Асфар остановился перед двустворчатой металлической дверью, щелкнул пальцами. Кто-то из солдат шагнул вперед. Сработал фотоэлемент, створки разошлись; за дверью располагалась просторная комната – анатомический театр, хирургическая операционная. Доктор Асфар жестом пригласил американцев входить. Пол комнаты – равно как и стены до уровня плеча – был выложен белым кафелем.

Под потолком висели чрезмерно яркие лампы дневного света.

В операционной находилось шесть столов, каждый из которых покрывала белоснежная простыня. У подножия ближайшего стола стоял стерилизатор из нержавеющей стали, из которого струйкой поднимался пар. Доктор Асфар подошел к стерилизатору, открыл верхнее отделение, продемонстрировал изобилие скальпелей и прочих режущих инструментов, которые засверкали на свету, затем взял один скальпель и зажал его между большим и указательным пальцами руки.

– Наш госпиталь маленький, – сообщил он, – однако оборудование в нем вполне современное. Его построили на случай военных действий, но пока нам приходится в основном лечить офицеров и солдат, которые заболевают или получают травмы в ходе службы. – Асфар улыбнулся: улыбка вышла кривой и злобной. – В данный момент госпиталь в нашем с вами полном распоряжении. Нам никто не помешает.

– Прошу прощения, – проговорил Свитс, – но, как мне кажется, произошла ошибка. Мы абсолютно здоровы.

– Пока здоровы, – ответил Асфар. В спину Свитсу уткнулось дуло автомата. – Не двигаться, иначе тебя пристрелят. – Асфар провел скальпелем по веку Свитса и отступил на шаг назад. К острой боли прибавился страх – Хьюби решил, что его сейчас ослепят, а потому, когда напряжение более-менее спало, задрожал с головы до ног. Кровь из пореза заливала ему глаз, бежала по щеке. Асфар сказал:

– Нам нужно, чтобы вы сами чистосердечно во всем признались. И вы признаетесь, будьте спокойны.

– И в чем же нам надо признаться? – спросил Мунго.

– В том, что вы – агенты ЦРУ, работали под прямым руководством каирского резидента Ричарда Фостера. В вашу задачу входило убийство нашего лидера.

– Понятно. А что потом?

– Потом вас казнят.

– Не слишком приятная перспектива, док.

– Я уверен, скоро она покажется вам весьма привлекательной, – заметил Асфар. Пленников вытолкали в коридор, подняли на лифте на один уровень вверх, провели по очередному коридору; чтобы попасть в него, пришлось отпереть дверь в виде стальной решетки; за дверью начинались тюремные камеры.

Свитса запихнули в первую. Дверь захлопнулась за ним с глухим стуком, который напомнил Хьюби старенький «десото» его отца. Размеры камеры составляли футов восемь в длину и шесть в ширину. Потолок нависал так низко, что невозможно было выпрямиться в полный рост. Свет в камеру проникал из коридора через крохотное окошечко над дверью.

Свитс прикоснулся рукой к стеклу, которое было вставлено в окошечко; ему показалось, что оно никак не меньше фута толщиной. Затем он медленно обошел камеру по периметру, изучил каждый миллиметр пола, стен и потолка. Сплошной бетон, ни единого шва, не говоря уже о щелях; дверь и косяк – стальные. Хьюби опустился на пол. Пиджак у него забрали, и он начал мерзнуть. Кровотечение остановилось, однако стоило лишь моргнуть, как веко пронзала боль – так сказать, наглядное свидетельство изуверских методов Асфара.

Прошло несколько часов. Неожиданно дверь распахнулась, и в камеру вошел доктор Асфар, которого сопровождали трое солдат.

– Твой друг согласился подписать признание.

– Слушайте, ну у вас тут и порядочки! Где мои полагающиеся корка хлеба и стакан воды?

– Почему бы тебе не последовать его примеру?

– А кто у вас отвечает за внутреннее оформление? Иди Амин?

Дверь вновь захлопнулась. И как это профессионал вроде Дауни мог так опростоволоситься? Выход наверняка есть, подумал Свитс; вот только, черт побери, где его искать?

Мустафа прервал допрос, прошел по коридору в свой кабинет и связался по телефону с лагерем в Сабхе, где находился доктор Асфар. Тот сообщил, что гости прибыли и что особых проблем с ними как будто не предвидится. Мустафа высказался в том смысле, что доктор волен поступать, как ему заблагорассудится, повесил трубку и поспешил вернуться в комнату для допросов на пятом этаже здания, в котором помещался Следственный отдел.