Испания восстала, причем вся, так что каждого оккупанта подстерегал за каждым углом остро отточенный испанский нож.

А на западе вновь подняла голову Австрия, которая заключила союз с Великобританией.

5—6 июля 1809 года в битве под Ваграмом Наполеону удалось нанести поражение австрийской армии, но с большим трудом и непривычно большими потерями своего личного состава.

Но Австрия была снова поставлена на колени.

Пока. Все, что ни происходит в жизни, все происходит пока…

Его брак с Жозефиной тоже был пока. Пока не потребовался законный наследник престола, которого Жозефина уже не могла родить.

И тогда Наполеон сказал ей: «У политики нет сердца, а есть лишь одна голова», после чего изложил свое решение развестись с нею. Жозефина упала на пол и билась в конвульсиях, но император был непреклонен в своем стремлении стать еще и основателем династии. Он быстро получил от Папы Римского разрешение на развод и, после неудачной попытки сватовства к сестре Александра Первого женился на молодой австрийской эрцгерцогине Марии Луизе (1791—1847 гг.), между прочим, племяннице Марии Антуанетты. И толпа встречала его молодую жену с такими же радостными воплями, с какими провожала на казнь ее тетку. Толпе все равно, куда и кого везут, она знает только два состояния: ликование или гнев, так что не стоит она серьезного к себе отношения.

Новая жена была молода, белокура, голубоглаза и достаточно дородна для того, чтобы ее прозвали «австрийской коровой». Она была целомудренна и при этом глупа. Но самое, пожалуй, негативное ее качество заключалось в поражающем равнодушии, скорее даже в душевной черствости. Ей были, как говорится, «по барабану» все победы и поражения ее мужа, его конфликты с ее родней, судьбы окружающих ее людей, да все, в принципе, что не имело непосредственного отношения к ее здоровью и настроению. Она родила наследника престола и на этом считала свою миссию выполненной. Когда ее супруга сослали на остров Эльбу, она не ответила ни на одно из его многочисленных писем с просьбами приехать к нему вместе с сыном. Такое ей и в голову не могло прийти. Зачем?

Это вот Мария Валевская мчалась туда сломя голову, чтоб поддержать, утешить, а законная супруга, которая так гордилась своей богобоязненностью и целомудрием, перестала даже мужем его называть. Теперь она упоминала о нем не иначе как о «господине с острова Эльба». Она наслаждалась жизнью на курорте Экслебена, где, как говорили, некий камергер «заменял ей супруга во всех отношениях».

Еще одно подтверждение того, что такие понятия, как «целомудрие» и «порядочность», — далеко не синонимы, увы…

Дело, конечно, не в целомудрии как таковом, но давно уж замечено, что люди тогда гордятся своим целомудрием, когда больше гордиться нечем. С ведома (если не по прямому указанию) Наполеона одна из его любовниц мадемуазель Жорж, актриса, навестила Петербург, где за весьма недолгое время успела побывать в постелях и императора Александра, и его брата Константина. Несмотря на отточенную сексуальную технику, мадемуазель Жорж не произвела ни на одного из братьев ожидаемого впечатления, а Константин высказался с присущей ему грубой прямотой: «Эта мадемуазель Жорж в своей области (хорошо сказано!) не стоит того, что стоит в своей моя парадная лошадь!»

Если бы все разногласия между первыми лицами тех или иных государств ограничивались сферой сексуальных достоинств каких-то актрисок! Если бы… Но разногласия, как правило, имеют гораздо более глубокие корни, и между Россией и Францией накалялась та атмосфера, которую принято называть предгрозовой, а для ее возникновения требуются достаточно веские причины.

Среди этих причин можно назвать и политику Наполеона касательно Польши, которую он попросту отторгал от России, и то, что он препятствовал присоединению к России дунайских княжеств, и изоляция от Англии по условиям тильзитского союза, и многое другое, одинаково несправедливое и со стороны России, и со стороны Наполеона. Объективно чужая Польша, чужая Прибалтика, чужие дунайские княжества… Чтоб другому не досталось? А если бы оставить этих людей в покое и не стремиться отнять у них те небольшие земли, которые определены Богом как их отечества? Куда там…

Так что не нужно торопиться сжимать кулаки, слыша трафаретное: «Наполеон напал…» Да, он действительно напал на Россию в ночь на 24 июня 1812 года, но это был просто первый удар, нанесенный одним из участников разборки, где нет правых, а все виноваты.

Просто Наполеон оказался оборотистее, решительнее, что ли…

Вот что он писал в своем приказе от 22 июня 1812 года:

«Солдаты! Вторая польская война началась. Первая окончилась в Фридланде и в Тильзите. В Тильзите Россия поклялась быть в вечном союзе с Францией и в войне с Англией; ныне она нарушает свои клятвы! Она не желает дать никаких объяснений в своих странных поступках, покуда французские орлы не отойдут за Рейн и тем не покинут своих союзников на ее произвол. Россия увлечена роком. Судьбы ее должны свершиться. Не думает ли она, что мы переродились? Или мы больше не солдаты Аустерлица? Она ставит нас между бесчестием и войной. Выбор не может быть сомнителен. Идем же вперед, перейдем Неман, внесем войну в ее пределы…»

Что ж, достаточно убедительная аргументация. Александру было гораздо легче аргументировать свои действия: на Россию напали, следовательно, священный долг… Это бесспорно, но, если применять справедливые, единого достоинства гири на весах, то нельзя отрицать ту же священность долга поляков, литовцев, шведов и других защищать свою родину от вторжения российского агрессора.

Есть единые критерии оценки таких понятий, как «агрессия», «экспансия», «терроризм» и т.д., и если они будут адаптироваться под заказчика, то не стоит вообще обращаться к этим понятиям. Тогда будут использоваться аргументы типа: «Значит, так надо было» или «Если бы не мы, так другие», не говоря уже о таком, который приводит в восторг психиатров: «Но ведь это они атаковали нас на этой линии Маннергейма!» Если яблоко падает с дерева вниз, то это называется «вниз» и никак не по-другому, иначе мы утратим понятия не только о добре и зле, но и о законах физики, а это уже чревато…

Но факт остается фактом: Наполеон во главе своей «великой армии» перешел Неман и углубился в просторы России.

Он уверенно шагал в направлении своего краха. Потом, и очень скоро, Наполеон вынужден будет признать, что этот поход был его роковой ошибкой. Как-то он сказал, что История состоит из времени и пространства. В этой войне, кроме армий противника и восставшего гражданского населения, ему противостояли также время и пространство, что почему-то явилось для него полной неожиданностью. Создается впечатление, что он не имел представления о географических и климатических условиях России, о составе ее населения, о господствующей общественной морали, религии, менталитете, то есть о тех исходных данных, не изучив которые детальнейшим образом, нельзя не то чтобы начинать войну, но даже думать о ней. А он начал, и до того бездумно, до того по-дилетантски, что просто не верится, что это был именно он, а не, скажем, его бездарный брат или кто-либо еще, перенявший его манеры, но не обладающий ни соответствующим опытом, ни талантом.

Такое можно было сделать только нарочно, как это делают самоубийцы, или же под влиянием временного помрачения рассудка.