Дни свои Наполеон III окончил в Англии, в скромном имении неподалеку от Лондона.
КСТАТИ:
Срезан для крыши камыш.
На позабытые стебли
Сыплется мелкий снежок.
Басё
Полный трагизма образ императора Александра Второго, сына Николая I, овеян неувядаемой славой ликвидатора крепостничества в России, за что этот монарх-романтик был назван Освободителем.
В его самых лучших и благородных намерениях относительно освобождения крестьян и дальнейшего движения России в направлении прогресса и доброй славы сомневаться никак не приходится, однако наши стандартные представления о Добре, Разуме и даже самой элементарной логике очень часто не совпадают с реалиями бытия.
Весь цивилизованный мир укоризненно качает головами и говорит: «Ну как же так? В просвещенном девятнадцатом веке на территории Европы сохраняется средневековое рабство… Ну не позор ли это?» И вся просвещенная Россия пожимает плечами в растерянном недоумении, да и без всего этого ситуация действительно дикая и тормозящая развитие общества, так что у всякого облеченного реальной властью человека возникнет в нормально мыслящей голове решение о реформировании такого отсталого уклада жизни, тем более что он ничего кроме поражений и утрат в последнее время не порождает…
И вот 19 февраля 1861 года Александр Второй, отныне еще и Освободитель, подписывает Манифест и «Положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости».
Крестьянин получил право выкупить свой земельный надел и стать его полноправным владельцем, но на практике процесс вступления в такое владение обрастал огромным количеством сопутствующих проблем, и в итоге радость обретения свободы и земли к ней становилась довольно сомнительной.
Кроме того, значительная часть крестьян, ранее стонавших от «крепостного рабства», теперь продолжали стонать, но уже по поводу того, что они оказались брошенными на произвол судьбы и т.п. События и настроения постсоветского времени подтверждают бесспорность тезиса о том, что есть немало людей, предпочитающих полную зависимость и различного рода унижения, но с гарантированной кормежкой, — свободе и независимости, но с расчетом лишь на собственные силы во всех планах, включая и добывание хлеба насущного. Так что можно сказать с полной уверенностью, что немалая часть облагодетельствованных Александром Освободителем крестьян пополнила стан его заклятых врагов.
Естественно, в стане его врагов пребывали и бывшие хозяева «крестьянских душ» (по крайней мере, большинство из них), которые, возможно, ничего и не потеряли в плане сугубо материальном, однако со статусом безраздельного владетеля этих душ все же пришлось им распрощаться.
Для таких людей происшедшее стало личной трагедией, потому что ни к чему иному, кроме владения живыми людьми, они не были приспособлены. Известно, что некоторые из них в знак протеста перевешали всех своих борзых собак… Бедные борзые! То их уничтожало французское неимущее отребье в годы революций, то русское богатое отребье в период реформ…
Александра ненавидели революционеры, которые сделали своей профессией борьбу за освобождение крестьян, а теперь были враз лишены единственного дела, на которое они хоть как-то были способны…
Его ненавидели и разночинцы, которые вследствие реформ получили возможность претендовать на роли хозяев жизни, но не обрели возможности реализовать свои абсолютно необоснованные претензии…
В итоге вышло так, что вместо вполне заслуженной (по идее) всеобщей любви Александр Второй пожинал плоды если не всеобщей, то, по крайней мере, достаточно массовой ненависти.
Его печальная история напоминает эпизод из «Дон Кихота», где герой, руководствуясь исключительно идеалами добра и справедливости, нападает на обоз с каторжниками, обращает в позорное бегство конвоиров, освобождает узников, а те вместо благодарности забрасывают его камнями.
Не следует освобождать каторжников. Свобода не может быть подарком. Она может быть только завоеванием, в крайнем случае — платой, но не подарком.
И не стоит рассчитывать на всенародное признание. Если народ так многослоен, то где взять критерий, исходя из которого и нижние, и верхние слои его одобрят одно и то же явление?
Что же до нижних, вроде бы не слишком притязательных слоев, то там проблема познания усложняется многими специфическими факторами.
АРГУМЕНТЫ:
«Все новое и полезное народ ненавидит и презирает: он ненавидел и убивал врачей во время холеры, и он любит водку; по народной любви или ненависти можно судить о значении того, что любят или ненавидят».
Антон Чехов. Из записных книжек
Это написал самоотверженный труженик, земский врач, к тому же — внук крепостного, так что в барской спесивости его вряд ли можно упрекнуть…
Еще один великий романтик XIX века Авраам Линкольн (1809—1865 гг.), 16-й президент Соединенных Штатов Америки.
Сын фермера, собственными усилиями пробивший себе дорогу на политический Олимп, он в 1854 году становится одним из основателей Республиканской партии, а в ноябре 1860 года побеждает на президентских выборах.
В своей инаугурационной речи новый президент провозгласил одним из основных приоритетов своей политики борьбу за нераспространение рабства.
Это заявление вызвало настоящую бурю.
Плантаторы Юга Соединенных Штатов, широко использующие труд негров-рабов, хорошо понимали, что такие противоестественные трудовые отношения нуждаются в распространении на все новые и новые территории страны, иначе они не выдержат конкуренции со свободным фермерством, а кроме того хлопководство, которым они в основном занимались, быстро истощало землю, и поэтому под посевы хлопка требовались все новые и новые территории, что вступало в противоречие с политикой республиканцев в отношении свободной раздачи плодородных земель Запада.
Алчность завела этих людей так далеко, что они готовы были ради сохранения и приумножения своих богатств не только пожертвовать прогрессом своей страны, но и распространить рабство на всю ее территорию, если потребуется, то и силой оружия. Мне это отчасти напоминает стремление большевиков экспортировать свою революцию в другие страны, сделать ее мировой, чтобы красный тоталитаризм сделать общепринятой нормой, чтобы он не проигрывал от сравнения со свободной жизнью соседей…
И вот новый президент произносит свое твердое «нет» их жизненным устремлениям, на что они ответили мятежом.
20 декабря 1860 года штат Южная Каролина заявил о своем выходе из федерации. В январе-феврале следующего года подобные заявления поступили от Джорджии, Алабамы, Флориды, Луизианы, Техаса, Теннеси и Миссисипи. На съезде в городе Монтгомери представители этих штатов провозгласили создание Южной Конфедерации. Тут же был выбран и президент — Джефферсон Девис. Столицей Конфедерации был объявлен город Ричмонд.
12 апреля войска Конфедерации штурмовали форт Самтер в Южной Каролине, где стояли части федеральных вооруженных сил.
Так началась Гражданская война.
Президент Линкольн объявил южан мятежниками и приказал собирать ополчение для вооруженной борьбы с ними.
Казалось бы, ситуация предельно ясна и не таит в себе особых проблем, тем более что на стороне северян неоспоримые преимущества и в промышленном потенциале, и в живой силе. Население Севера составляло 22 миллиона, а Юга — всего лишь девять, да и то почти половина из них — негры, так что, по идее, шансы южан были весьма сомнительны.
И тем не менее, южане уверенно теснили северян в течение всего первого периода этой войны. Иногда можно было подумать, что все это — пустая и никому, кроме президента Линкольна и группы его товарищей по партии, не нужная затея, потому что уж очень много голосов в правительстве раздавалось против «братоубийства», да еще из-за «каких-то нигеров», уж очень много разного рода влиятельных людей имели экономические связи с Югом и потому терпели значительные убытки от этой войны, а простые солдаты ополчения северян едва ли проникались важностью борьбы за нераспространение рабства, которое было для них в общем-то абстрактным понятием.
