Эльфка лихорадочно металась взглядом по строчкам.

««…будет пытаться вызвать любовь Навы к себе, поскольку для его – для нашего – народа это вопрос жизни и смерти. В случае любви Навы и Эльфа Мандра и Фейре в конечном итоге объединятся в одно государство, которое и будет главным на этом континенте, и будет процветать. Благодаря нашей общей магии. Если людей поведет Яроцвет, то это будет дорога развития технологий, та, которую сейчас выбрали для себя гномы. И тут в игру вступают боги мандречен. Они не являются самостоятельными существами, как Яроцвет и Нава. Частично они являются расщепленным на множество осколков отражением самого Яроцвета в бесчисленном количестве человеческих разумов, частично – тем, что о них думают люди. Если люди перестанут верить в них, то боги Мандры тихо угаснут. Погибнут. Как ты догадываешься, их такая перспектива не радует. Боги, в общем, тоже хотели бы облегчить жизнь людей, но не ценой же собственной гибели. Они, оказывается, на моей стороне. Как и Ящер. Но Ящер отвернется от меня, как только Нава разлюбит Эльфа.

Ящер будет существовать независимо от того, верят в него люди или нет. Выступать против своего небесного отца Ящер не боится, поскольку изначально превосходил его по мощи благодаря крови своей матери. Я сидел, слушал жреца и думал о том, что сейчас, конечно, Дренадан мне ничего другого сказать не может, но…».

Эльфка отшвырнула густо исписанный лист. Руки ее задрожали, когда она увидела, что под ним обнаружился только еще один, самый последний в стопке. Лист был исписан только до половины, помарки и кляксы густо покрывали его. Очевидно, это был черновик, который Лакгаэр не успел переписать.

– Читай вслух! – крикнула Светлана эльфке. – Ты ведь ищешь способ уничтожить жезл? Я пойму то, что не поддастся твоему разуму!

– «…этот хитрец», – прочла Ваниэль. – «Как я уже убедился, малейшую фальшь в моем голосе чувствовал мгновенно. Наказывал Дренадан за это так, что мне и вспомнить больно. Я честно сказал ему, что мол, недостоин, да никогда и не мечтал о такой чести. А отношения мои с женщинами далеки от того, чего, наверно, заслуживает воплощение богини. Несмотря на то, что определенные мои умения неизменно вызывали восхищение прекрасных дам, серьезных отношений у меня как-то ни с кем не получалось. Я понял, к чему он гнет. Я сказал Дренадану: «Клянусь, я никогда не использую чары жезла против Навы. Если, конечно, я ее повстречаю и узнаю». «Ты дал клятву необдуманную», сказал Дренадан. – «Там, где сплетаются любовь и спасение собственного народа, таких слов не стоит бросать на ветер. Но от выполнения ее теперь тебя не смогу освободить даже я». Я засмеялся и сказал ему, что волхв может быть спокоен. Я больше никогда не полюблю. К тому же, я не верю в его сказки. Да и спать с человеческой женщиной я не буду даже ради…».

– Это уже не то, – пробормотала эльфка.

– Как раз то, – сказала Карина пустым голосом. – Шенвэль говорил это мне, когда его рассудок еще не был опутан чарами Жезла Власти…

Подойдя к стене, ведьма сняла с нее меч. Оружие бывшего Мстителя было слишком коротким, чтобы упереть его рукоятью в пол. «Будет неудобно», подумала Карина. – «Хотя, какая разница?»

– Карина, ты что! – закричала Светлана и обхватила ее сзади так, что руки Карины оказались прижаты к телу.

– Света, – сказала Карина. – Не заставляй меня сделать тебе больно. Я ведь богиня, не забывай.

– Вот, нашла, – услышала ведьма голос Ваниэль. – «Наилучший выход из положения – это уничтожение Эрустима. Сделать это может только сама Нава, ее третье воплощение, при помощи со стороны земного воплощения Эльфа (Балеорн принимал самое непосредственное участие в создании жезла). Нава и больше никто».

Карина замерла.

– Видишь, еще не все потеряно, – сказала Светлана обрадовано.

Ваниэль покачала головой.

– Насколько я знаю жизнь, добровольно Эрустим никто не отдаст, – сказала эльфка.

Карина вдруг внимательно посмотрела в сторону главного входа в библиотеку.

– Сюда кто-то идет, – сказала она.

– Это Лакгаэр! – охнула Светлана. Ваниэль быстро собрала бумаги, прижала их папкой, чтобы придать записям нетронутый вид.

– Он должен был пойти на заседание Нолдокора, – пробормотала Карина.

– Но не пошел! – воскликнула эльфка и вырвала у нее меч. Светлана перестала прижимать руки Карины к бокам.

– Идите в зал, возьмите какую-нибудь книгу и сделайте вид, что читаете! – прошипела Ваниэль.

– Но он же сам… – пробормотала Карина.

– Все книги,– с ударением сказала эльфка, вкладывая меч обратно в ножны. – Но не записи, верно? Да и потом, Лакгаэр тебя рессой, насколько я понимаю, не называет еще? Они с Шенвэлем заодно!

Ваниэль слишком резко дернула ножны, крюк, на котором крепилась перевязь, вывалился из стены. Ножны с наполовину вставленным в них мечом упали ей на руки. Эльфка тихо выругалась.

– Я воткну обратно этот крюк, – сказала Ваниэль. – А вы держите меч!

Эльфка швырнула меч Светлане. Целительница отпустила Карину и еле успела его поймать. Ваниэль взглядом подняла крюк с пола, подвела к небольшой дырочке в стене, из которой он выпал, и попыталась вставить. Крюк вошел легко. Все было хорошо, пока он висел на голубых светящихся линиях Чи эльфки. Стоило Ваниэль ослабить хватку, как он вываливался снова.

– Что ты там возишься? – спросила Карина.

Ведьма чувствовала, что Лакгаэр вот-вот войдет в библиотеку.

– Да выпадает он, не пойму почему! – прорычала Ваниэль. – А-а, козни Илу!

Эльфка снова попыталась вставить гвоздь на место. Результат был тот же. Ведьма подошла к Ваниэль и увидела на полу крошечный деревянный цилиндрик.

– Спокойно, – сказала Карина, поднимая его с пола. – Крюк в пробке был. Сначала ты вывернула его из пробки, а потом пробка уже и сама выпала.

Ваниэль подозрительно посмотрела на деревянную пробку в руках ведьмы.

– И что теперь? – сказала эльфка. – Надо впихнуть крюк в эту пробку? А пробку в стену?

– Да нет, – сказала Карина. – Она теперь не будет держаться.

Шаги Лакгаэра уже были слышны на лестнице и человеческим ухом. Целительница за их спинами громко сопела.

– Ты перекосила меч, когда вставляла, – чуть не плача, сказала Светлана. – Теперь ни туда, ни сюда!

Ваниэль обернулась. При виде брошей на рукаве Светланы глаза эльфки вспыхнули.

После обеда Лакгаэр собирался на заседание Нолдокора. Но с ним связался Аласситрон, и попросил дождаться его. Корабль купца находился уже в прямой видимости берега, шторм, который мешал им подойти к Рабину, эльфы на корабле совместными усилиями отогнали к Куле. Лакгаэр уже знал от Ивана об изменениях в каганате, но ему очень хотелось поговорить с непосредственным свидетелем переворота и узнать о первых политических шагах Зейнеддина как Великого Бека. Глава Нолдокора согласился перенести заседание. Лакгаэр приказал своему секретарю оповестить всех членов совета. Старый эльф решил пока пойти в библиотеку, переписать начисто последний лист заметок, которые он сделал во время беседы с Верховным магом. Тайная духовная доктрина мандречен, которой жрец Ящера поделился с Шенвэлем, действительно очень многое объясняла, и Лакгаэр очень хотел поскорее закончить работу над своими записями. Слишком многие полезные знания оказались утерянными потому, что когда-то их не успели зафиксировать, и они так и остались в неразборчивых черновиках.

Лакгаэр услышал низкий, с хрипотцой, голос, говоривший на эльфийской латыни, и в изумлении остановился на пороге библиотеки.

– Что значит – преодолеть судьбу? Как это вообще возможно? Весь этот мир и все, что в нем будет, был уже предпет давным-давно. И наша судьба, и наше недовольство ею, и наши попытки ее изменить. Так что, если вдуматься в вопрос, мы сразу поймем, что он не имеет смысла.

Лакгаэр узнал Ваниэль и только тут понял, что эльфка читает вслух какой-то трактат. В первый момент старый решил, что вопрос обращен непосредственно к нему. «Как Ваниэль оказалась здесь?», подумал Лакгаэр. Но в этот момент раздался другой голос, который тоже показался смутно знакомым старому эльфу.