– Как обычно, Мила, – бросил он медсестре и посмотрел на меня. – Удивительно быстро вы поправились, Ян. От трещины и следа не осталось, и шрам тоже почти исчез…
– На мне всегда заживает, как собаке, – я улыбнулся доктору. – К тому же, не люблю валяться без дела, тем более в больнице…
– Вы думаете, эти два обстоятельства взаимосвязаны? – скептически хмыкнул доктор и вновь глянул на снимок. – Я, конечно, вас выпишу. И все-таки загляните через недельку на всякий случай. Как-никак, а у вас было сотрясение.
Медсестра обработала голову чуть выше левого виска и обмотала ее бинтом.
– Спасибо, доктор, но думаю, это уже излишне.
– Ваша страховка покрыла все расходы, так что никаких дополнительных трат. Лишний раз…
Я покачал головой.
– Как пожелаете – мое дело предложить, – развел руками доктор. – А повязку к вечеру можете уже снять самостоятельно… И, знаете, что еще, Ян? Не хотелось бы вам говорить… – он немного замялся. – Это несколько неуместно, что ли, и нетактично, но обычно с такими ранениями как у вас, люди сразу отправляются на тот свет…
– Меня так сильно приложили? – полюбопытствовал я таким тоном, словно справлялся о погоде.
– Да. И я ожидал летального исхода, – доктор на мгновение нахмурился и после короткой паузы добавил. – Мне кажется, вы все-таки зря не написали заявление в полицию.
– Я уже говорил, что это бессмысленно – я не видел своего несостоявшегося убийцу.
– Что ж, тогда позвольте откланяться.
Доктор и медсестра вышли. Я скинул больничную одежду и одел свою. Ту, в которой меня сюда доставили. Она была выстирана и выглажена. Вычищенное пальто висело в шкафчике. Там же нашлись ботинки. Нащупав в кармане пальто связку ключей, я вышел из палаты и тут же столкнулся с Милой.
– Возьмите, Ян, – медсестра протянула вязанную шапочку. – На улице холодно, да она и повязку скроет… Жаль что вы выписываетесь…
– Что?
– Простите, – она смутилась. – Я, конечно, рада, что вы поправились… Я…
– Я очень благодарен вам за заботу, Мила…
Ее темные глаза загорелись, а на щеки лег румянец. Я взял шапочку из ее рук и одел. Дурацкая, яркая из белой и синей шерсти, спортивного типа, совершенно не подходила к моему классическому пальто. Но девушка бы обиделась.
Я вышел из больницы. Утро было ясное, с легким морозцем. Солнце слепило глаза. Я несколько минут постоял перед входом, жмурясь и оглядываясь по сторонам, потом сунул руки в карманы и пошел в направлении дома. На улицах было довольно многолюдно, движение – оживленное. Но я сразу почувствовал за собой слежку. Не прошло и пяти минут, как рядом притормозил черный микроавтобус, отъехала в сторону дверь.
– Садись, Ян, – произнес незнакомый женский голос.
Я остановился, глянул вокруг и скользнул в салон. Сел на обтянутое кожей кресло. Напротив сидело двое. Женщина, довольно молодая, худощавая брюнетка с собранными в хвост волосами, и примерно того же возраста мужчина, хотя уже седой. Оба были в деловых костюмах. Она в синем. Он в сером, в мелкую, едва заметную черную полоску. Что-то не похожи на моих сотрудников, предпочитающих строгий черный.
– Доброе утро, Ян, – сказала она, сперва внимательно оглядев меня.
Я поморщился в ответ и стянул с головы цветастую вязанную шапочку, которую меня заставила одеть медсестра. Оба, как и ожидалось, уставились на повязку на моей голове.
– Что произошло, Ян? – потребовала после легкого замешательства она.
– Мне проломили голову, – отозвался я. – Так что я не совсем в курсе…
– Доминик и Петр мертвы.
– Я знаю, – прошептал я.
– Что?! – мужчина уставил на меня злой взгляд. – Почему ты тогда жив?
– Я не знаю.
– Это выглядит очень подозрительно.
Я глянул на них с непониманием.
– Вы, кстати, не представились, – заметил я.
– Это Томаш. Я – Диана.
– Отличное имя для охотницы, – я чуть кивнул ей.
– Они никогда не пытались переманить тебя на свою сторону? – продолжил расспросы Томаш.
– Нет.
– Но у тебя был повод…
– Какой?
Они с некоторым недоумением переглянулись.
– Ты сам мог убить Доминика и Петра, – предположила Диана.
– Доминик и Петр воспитали меня.
– Доминик и Петр убили твою мать, Ян…
Я зло усмехнулся и склонился к ней.
– Мою мать? – процедил я сквозь зубы. – Моя мать устраивала оргии, запирала меня на это время в чулан, и несколько раз забывала о моем существовании… Я чуть не подох с голоду. Доминик и Петр были моими избавителями… Не смей больше говорить, что я убил их…
– Но они слишком доверяли тебе, и полагались на тебя. Что произошло в то утро, Ян?
Я нахмурился.
– Мне обязательно сейчас отвечать? Я могу предоставить совету отчет, как всегда это делал…
– Сейчас несколько иная ситуация – погибли охотники. Чем скорее мы получим сведения, тем быстрее…
– У меня нет ничего, что ускорит дело. Будь у меня что-то, я позвонил бы из больницы…
– Почему ты не позвонил и не сказал, где ты?
– А вы не знали, да? Кто тогда эти типы, что торчали в коридоре и постоянно справлялись у доктора о моем здоровье? Я даже уверен, что это вы и поместили меня в больницу.
Они поджали губы.
– Ближайший совет состоится завтра утром. Ты будешь?
– Разумеется.
Охотница смотрела на меня.
– В виду смерти Доминика и Петра нам теперь придется общаться чаще. Нас временно назначили твоими кураторами. И, значит, нам надо больше узнать о тебе.
– Обо мне все написано в моем деле, – я понимал, что она, пожалуй, больше остальных жаждет узнать, что стало с ее предшественниками.
– Кое о чем там не упоминается. Кто был твой отец?
– Понятия не имею.
Она показала мне светящееся зеленоватым светом колечко.
– Знаешь, что это? Это маячок на вампиров. И он среагировал на тебя.
Я рассмеялся, ударил по кнопке на двери. Темное тонированное стекло сползло вниз, в салон ворвался уличный шум, в лицо ударили солнечные лучи.
– Да у совета уже паранойя начинается. Где ты взяла эту дешевку?
– Это Марьяны, ведьмы изготовительницы оберегов… Ее изделия не врут…
– Разумеется, – я щелкнул по камушку ногтем и тот перестал светиться. – Учитывая радиус действия 20 метров…
– Я слышала, что ты всегда был слишком верток, Ян. Таким качеством обладают…
– Ты поэтому спрашивала, кто мой отец? Нет, он даже не ведьмак, он обычный человек. Я не знаю, кто он, но знаю, чья кровь течет во мне. А ты, выходит, занимаешься охотой за кровососами. То-то мы не пересекались…
– Может быть, тебе везло до этого? – ее глаза сузились.
Камушек опять вспыхнул зеленым на миг. Но она не заметила. Тут я кое-что вспомнил, скрестил руки на груди и довольно чувствительно надавил на внутренний карман. Кто-то протестующе стал скрести лапками, слегка придушенный. Я ослабил давление.
– Если сомневаешься – заглядывай ко мне вечером. Остановите.
Машина замерла, я вышел, хлопнув в раздражении несколько сильнее, чем следовало. Нет, черта с два меня выведут из себя. Они почти довезли меня до дома. Я поглядел вслед черному микроавтобусу и передумал идти домой, решив прежде кое-куда заглянуть.
Я углубился в старый пражский квартал, настоящий лабиринт узких, кривых улочек. Здесь было почти безлюдно. Проторенные туристами пути, их оживленный шум остались далеко позади. Я миновал крошечную площадь с фонтанчиком, прошел в арку между стенами домов, сделал еще пару поворотов и оказался в тупичке, оканчивающемся дубовой, выкрашенной в синий дверью. За стеклянным окошком двери висела табличка, что лавка открыта. Но с утра здесь обычно никого не бывало. Тихо звякнул колокольчик. Девушка оторвалась от записей в тетради учета. Она побледнела и застыла, не сводя с меня взгляда.
– Доброе утро, Марьяна, – я оглядывал лавочку.
На полках в стеклянных банках стояли различные чаи и травяные сборы для ванн, кусочки минералов, а также камни-амулеты для знаков гороскопа. То, что может приобрести обычный покупатель. Все остальное, исключительно для посвященных, хранилось в другой комнатке, куда доступ имела только владелица лавки.