— Боги и милостивая Карма послали мне вас, о драгоценные друзья! — низко поклонился итальянцам Рамамурти.

— Пустое. Но мне думается, что мы сможем помочь вам и дальше. Завтра мы все приглашены к Трейзишу, почему бы и вам не воспользоваться вечеринкой и не проникнуть в дом? — сказал Чезаре. — Мы будем отвлекать продюсера, пока вы похитите Тиллоттаму.

Сандра переводила, согласно кивая.

— Итальянский друг совершенно прав, — спокойно заметил Анарендра. — Надо все готовить на завтра и сговориться с Арвиндом. Сам учитель велел дать ему знать, чтобы он оказался поблизости.

— Сам Шарангупта? — удивился Даярам.

— Он прикроет отступление, если понадобится. Ты еще не знаешь его, неутомимого борца со злом и страхом.

— Хорошо, тогда вы приходите к нам в гостиницу завтра днем. Только без Даярама, а то вдруг американцу придет в голову нас навестить, и он сразу заподозрит неладное, — сказала Сандра. — Мы договоримся обо всем.

Индийцы распрощались, а итальянцы медленно пошли вслед расходившейся толпе, возбужденно переговариваясь и обсуждая новое приключение, в которое втянула их добрая воля.

Сандра, Чезаре и Леа отпустили такси на углу проезда, в котором стояла вилла Трейзиша, и стали оглядываться. Редкие фонари сильно затенялись деревьями, и они не сразу заметили призывные жесты Даярама. Четыре индийца укрывались под нависшими ветками большого платана. Итальянцы были представлены Шарангупте, чье богатырское сложение не мог скрыть полумрак, и худому Арвинду. Автомеханик небрежно опирался на автомобиль. Сверкающий радиатор машины высовывался из глубокой тени. Четыре фары, по две с каждой стороны, были утоплены в массивную посеребренную решетку, подфарники располагались совсем над землей, ниже бампера, скрытые в особом щитке, уходившем под низ машины, точно челюсть дегенерата. Высокие вертикальные ребра над крыльями, гребень посреди плоского капота, а над решеткой крупные металлические буквы: «Олдсмобиль». Во всем облике громадной машины было то вызывающе чрезмерное хамство, с помощью которого ничтожный мещанин обретает мнимое превосходство. Ради этого он воздвигает роскошный особняк среди нищих хибарок и ведет увешанную драгоценностями дуру жену сквозь толпу бедно одетых тружеников.

— Мамма миа, откуда такая машина? — прошептала Леа.

Арвинд объяснил, что некогда выручил одного плэйбоя — бездельника богача — из большой беды. Теперь по просьбе Арвинда он дал ему свою новую, всего два месяца как полученную из Америки машину.

— Я взял отпуск на пять дней, — продолжал автомеханик, — и довезу вас до самого Мадраса, а вернусь через Дели. Никто не проследит вас ни на железной дороге, ни в аэропортах. Кроме того, такую машину на магистрали не будет задерживать полиция.

— Наш план таков, — сказал Анарендра, очевидно, взявший на себя роль командира «операции», — Арвинд — у машины, мы с Даярамом пробираемся в дом, учитель на всякий случай прогуливается у подъезда. Сандра и Чезаре взялись отвлекать хозяина, а вам, Леа, если завяжется драка, придется вести Тиллоттаму к машине!

— Значит, едут Арвинд, Анарендра, Тиллоттама, Даярам и Леа — пять человек?

— Поместимся, — отозвался автомеханик, — в машине пять мест, считая водителя.

— В таком страшилище? — удивилась Леа.

— Это конвертибл — открытая машина с одной дверцей с каждой стороны. Я поднял верх, — пояснил Арвинд.

— Не все ли равно, — перебила Сандра. — Нам всем нельзя уехать, будет подозрительно. Мы с Чезаре остаемся, выражаем сожаление хозяину и прилетим самолетом. Исчезновение Леа объясним тем, что она почувствовала себя плохо и уехала домой.

Окна виллы Трейзиша сияли призывным светом. Хозяин в палевом смокинге обрадованно приветствовал гостей на ступеньках, ведущих в холл.

Двое дюжих слуг, наряженных в белые фраки, стояли у дверей на лестнице, ведущей в сад.

— Вы пришли пешком? Я не слышал вашей машины, — спросил Трейзиш, склоняясь к руке Сандры.

— Мы ошиблись переулком и убедились в этом, лишь отпустив такси. Но пустяки — пятиминутная прогулка.

— В такой обуви? — Трейзиш посмотрел на трехдюймовые «шпильки» Сандры и босоножки Леа.

— Мы в Италии привыкли к прогулкам. По вечерам, над морем. Здесь жара изнеживает, но прежняя привычка еще осталась.

Дом, снятый продюсером, оказался обширным, с несколькими гостиными в нижнем этаже и верандой, выходившей в густой сад.

К удивлению итальянцев, гостей собралось мало. Всего две женщины, обе в европейских костюмах, встретившие итальянок неприязненными взглядами. Шестеро мужчин — все, очевидно, состоятельные и уверенные в себе люди. Один, толстый и усатый, с горбатым носом и глазами навыкате, немедленно рассыпался в любезностях перед маленькой Леа, убедился, что она плохо знает английский, и перешел на французский. Толстяк объявился любителем драгоценных камней и украшений, и между ними завязался оживленный разговор. Леа сразила нового знакомца, сказав: «Выбирайте жемчуг утром, у окна, выходящего на север», совет, услышанный ею от японского художника Минору Терада, учившегося в Италии. Терада был сыном известного торговца жемчугом. А когда Леа открыла ему еще один секрет Терады, сказав, что для сохранения блеска жемчужин их надо мыть два раза в год в мыльной мягкой теплой воде и семь раз в год перенизывать ожерелья, причем только на натуральный шелк, отнюдь не на нейлон, толстый бомбеец достал записную книжку.

Сандра поискала взглядом Тиллоттаму и, не найдя ее, спросила у хозяина, где она. Трейзиш, недобро нахмурившись, сказал, что Тиллоттама со вчерашнего дня больна и сегодня не выйдет к гостям. Тогда Сандра захотела повидать Тиллоттаму. Трейзиш отдал какое-то распоряжение слуге и повел Сандру через боковую гостиную на выходившую в сад веранду. Тиллоттама вышла туда в черном сари. Сандра впервые видела девушку в этом наряде и еще раз подивилась ее одухотворенной красоте.

— Я вас оставлю на несколько минут, но не задерживайтесь, пожалуйста. Сейчас мы будем садиться за стол.

Сандра поспешила передать все, что узнала от Рамамурти. Тиллоттама изменилась у нее на глазах. Голова ее высоко поднялась, нетерпеливая и отважная усмешка обнажила зубы под короткой верхней губой. Послышались шаги Трейзиша.

— Я передам, чтобы они были под верандой примерно через час, — поспешно шепнула Сандра, — сюда придет Леа. Прощайте, до встречи в Мадрасе!

Тиллоттама обняла итальянку так крепко, что у той захватило дух, поцеловала совсем как европейская женщина и исчезла за сдвинутой в сторону занавесью. Сандра торопливо закурила и перегнулась через перила, стараясь разглядеть, нет ли кого в саду.

На веранду вышел хозяин.

— Что же вы здесь в одиночестве? — Трейзиш взял ее под руку.

Сандра обещающе рассмеялась, послушно дав отвести себя к столу.

Только на несколько минут ей удалось незаметно подойти к Леа, чтобы предупредить ее и Чезаре. В разгар ужина художник захотел набросать портрет своей соседки — женщины с маленьким злым лицом и длинной змеиной шеей — и обнаружил, что его золотой карандаш забыт им в гостиной, извинился и вышел. Крепкие напитки подогрели оживление до того вялой компании, разговоры становились все громче. Трейзиш пил много, старательно угощая Сандру. Игра с продюсером, оказывавшим ей все более настойчивые знаки внимания, и ожидание готовящейся развязки взвинчивали нервы, а выпивка кружила голову и подбивала на какой-нибудь дерзкий поступок. Только опасение испортить планы друзей сдерживало накипавшее желание созорничать. Чезаре вернулся и едва заметно мигнул. Леа встала и вышла.

— Мы будем танцевать сегодня? — громко спросила Сандра, и Трейзиш вскочил с неуклюжей готовностью.

— «Коктейли и смех, поцелуи и потом…» — запела Сандра американскую песенку. — Что же потом?.. — Она сделала несколько па в такт пению и взглянула на американца искоса, остро и призывно.

Гости зааплодировали. Трейзиш, покраснев еще сильнее, подошел к Сандре.

— Прошу вас на одну минуту в гостиную. Я хочу вам кое-что показать!