Никки ничего не сказала, но уходя крепко хлопнула дверью.
Пожав плечами, Кэл улегся на подушки и, устроившись поудобнее, шепнул:
— Винсент, тебе ничего нового в голову не пришло?
— Не-а. Сейчас что, именно это говорят вместо «спокойной ночи»?
— Спокойной ночи, Винсент. Разбуди меня в семь ноль-ноль, хорошо?
— Будьте спокойны.
В течение дня Кэл старательно избегал вспоминать о дочери, но сны неподвластны человеку, и, закрыв глаза он увидел, как Линн удаляется в какую-то мглу, а вслед за ней уходит Никки и тоже не возвращается.
Громкий звонок ворвался в сон, но, несмотря на усталость, Кэл рад был проснуться.
— Спасибо, Винсент. Встаю.
— Ради Бога, но это не я. Похоже, у вас гости.
Кэл открыл глаза и повертел головой; действительно звонили в дверь. Вскочив, он быстро покидал подушки на место. Спальня была по-прежнему закрыта. Он бросил взгляд на часы: уже почти семь; пригладив волосы со лба, Кэл открыл входную дверь. Желудок болезненно сжался, но виной тому был не голод.
Перед ним стоял мужчина, одетый в полицейскую форму.
— Мистер Кэл Донли? — осведомился он.
— Да, это я, — ответил Кэл. — В чем дело?
— Я — лейтенант Добсон из полицейского департамента Мачу Пикчу. Мне нужно задать вам несколько вопросов.
Лейтенант был моложе Кэла, но намного мускулистее; в руке он держал полицейский значок. Редкие усики и полуприкрытые глаза производили неприятное впечатление.
— Входите.
Полицейский взял стул и усевшись раскрыл свой компьютер.
— Я расследую убийство Габриэля Доминго, который был найден мертвым позавчера, — объяснил он. — Не могли бы вы сказать мне, где находились с полуночи до шести утра в тот день?
— Конечно. Здесь. — Кэл моментально взмок. — А что случилось?
— Свидетели утверждают, что видели вас в окровавленной одежде неподалеку от места преступления.
Кэл изо всех сил старался сохранять невозмутимость; полицейский с не менее невозмутимым видом занес его объяснения в компьютер. Затаив дыхание, Кэл ждал следующего вопроса. Продолжение могло оказаться каким угодно — например, «в салоне «Забвение» мне рассказали совсем другую историю» или же просто «ну все, хватит».
— А вы знали погибшего? — спросил Добсон, за кончив печатать.
— Нет, не довелось. Знаете, немало найдется людей, внешне похожих на меня.
— Конечно, вы правы, сэр. Вы не будете возражать, если я здесь немного осмотрюсь?
— Пожалуйста, пожалуйста, — растерянно пробор мотал Кэл. — Но моя жена еще спит, а я не люблю, когда…
— Все в порядке, дорогой, — послышался у него за спиной голос Никки. — Я все равно проснулась, хоть ты и старался выскользнуть из постели как можно тише.
Кэлу показалось, что она слегка нервничает; он вспомнил о грязной одежде в баке. Может, Никки все-таки ее постирала? Грязная работа, сэр, сами понимаете… В любом случае сопротивляться обыску себе дороже.
— Ну что же, приступайте, — сказал Кэл. — А мы подождем вас здесь. — Кэл уселся в кресло, вспомнив о голограмме, оставшейся в спальне. Если в квартире Доминго проводил обыск этот же полицейский, неприятностей не избежать.
— Присядь, Никки, — сказал он, пытаясь придать своему голосу видимость небрежности.
Сонно улыбнувшись Добсону, она опустилась в соседнее кресло. Теперь видно было, что она действительно нервничает. Впрочем, оно и к лучшему: будь они готовы к такому визиту, это выглядело бы подозрительно.
Полицейский не торопясь ходил по комнатам; Кэл вслушивался в звуки его шагов и тихий скрип открываемых ящичков, всякий раз замирая от ужаса, когда Добсон останавливался. Наконец полицейский закончил обыск и присел в кресло рядом с Кэлом и Никки.
— Прошу прощения, что поднял вас в такую рань, — сказал он. — Но мне сегодня предстоит обойти еще много людей. — Он что-то записал в компьютер и сразу же вышел; как только дверь за ним захлопнулась, Кэл облегченно вздохнул.
— Спасибо, Никки, ты сыграла великолепно.
— Ты тоже неплохой актер. Я и не думала, что ты умеешь лгать с таким невинным видом. — Она пристально посмотрела на него и поднялась с кресла.
— Нет, подожди секундочку. Если ты думаешь, что я солгал полицейскому потому, что чувствую за собой вину, а следовательно, и тебя наверняка обманул, то ты ошибаешься.
— Ну и отлично, — сказала она, но как-то чересчур небрежно.
Кэл открыл было рот, но передумал — что еще он мог ей сказать, кроме того, что уже было сказано сегодня ночью. Он сделал все, что мог, и если она сомневается в его словах — ну что ж, видимо, у нее есть основания.
Борясь с нарастающей тревогой, он привел себя в порядок, надел свежий комплект одежды, потом заглянул на кухню и, найдя там банан, тут же его съел.
— Я в Мачу Пикчу, — сказал он Никки перед уходом. — И на прощание хочу, чтобы ты подумала вот о чем. Добсон явно что-то скрывает. Будь все так просто, он бы давно уже был здесь. Я думаю, кто-то специально донес на меня в полицию. Кто-то, кому не терпится убрать меня с дороги. Поразмысли над этим и скажи, что у меня чересчур богатое воображение.
Никки ничего не ответила, и, взглянув на нее, Кэл внезапно понял, что эту ночь она провела ничуть не лучше, чем он.
— Никки… Послушай… Что бы ты обо мне ни думала, я все равно благодарен тебе за поддержку. Ты мне очень помогла.
— Какие у тебя планы? — спросила она, и голос у нее заметно потеплел.
Кэл помолчал.
— Чувствую, знаешь ли, религиозное рвение, — усмехнулся он. — Похоже, мне не помешает сходить в церковь.
По дороге к станции Винсент представил ему кое-какую информацию о пресодистской церкви в Мачу Пикчу. Службы там проводились три раза в день: утром, в полдень и вечером.
На платформе в этот час не было ни души. Первый вагончик Кэл пропустил, и Винсент несказанно изумился:
— Ты что, замечтался?
— На всякий случай, — пояснил Кэл. — Просто подумал, что меня легко можно разглядеть в небольшой телескоп, а я не хотел бы еще раз встретиться с тем парнем.
— Разве что вам придет в голову проследить за ним.
Кэл заколебался.
— Слушай, Вин, я с утра всегда так туго соображаю?
— Даже затрудняюсь сказать, в какое время суток это ваше качество проявляется четче…
Кэл подошел к церкви как раз к началу утренней службы. Здание оказалось больше, чем можно было подумать, глядя на голограмму. Золотая звезда на фасаде ярко пылала в солнечных лучах. Был ли это современный церковный символ, или наследие оригинального Мачу Пикчу, Кэл, естественно, не знал. Сначала он забеспокоился, что одет как-нибудь не так, но заметив, как в церковь вошли трое в рабочих спецовках, отбросил сомнения и вошел вслед за ними. Ничто не подсказывало ему, что он бывал здесь раньше.
Он легко нашел святилище с помощью указателей. Прихожан было немного; они то и дело вскакивали со своих мест, снова садились и переговаривались гулким шепотом.
Усевшись поближе к выходу, Кэл осмотрелся. Голограмма на потолке производила приятное впечатление. Планировка здания была самой обычной, но сводчатый потолок искажал перспективу, создавая ощущение непрерывного подъема. Непривычно большие окна были украшены яркими витражами. С акустикой строители явно переусердствовали: Кэл слышал даже легкие щелчки и шорохи, свидетельствующие об активном использовании электроники.
Потом он начал разглядывать прихожан и с удивлением обнаружил среди них старого знакомого — Пауло Фролла, владельца салона «Забвение». На нем был старомодный голубой костюм. Он сидел в глубине зала и Кэла, по-видимому, не замечал. Не любящий совпадений Кэл насторожился. Служба все еще не начиналась.
В небольшом углублении в спинке стоящего впереди кресла лежал маленький ручной терминал, оформленный в виде старинного сборника церковных гимнов, — впечатление нарушали лишь клавиатура да идентификационная панель. Судя по надписи на экране, сейчас терминал находился в ручном режиме; Кэл взял его в руки и выбрал в меню опцию «автоматический» — на экране появилась информация для прихожан; от предложения вступить в контакт он сразу же отказался.