– Тони, пойдешь смотреть ворота? – Пограничников генерал явно не признавал за тех, в чьем присутствии неуместна фамильярность. За два дня совместного пути он со своими ординарцами прямо-таки сроднился.

Теодор был без мундира, в одной рубашке.

– Вы бы тоже разделись, ваша светлость, – сказал сотник. – Вообще-то до склона пуля если и достанет, то на излете. Но на излете она тоже ни к чему, а в мундир они в первую очередь стрелять станут.

– До какого склона? – не понял Энтони. Мойзель мотнул головой, указывая куда-то за реку.

– Там пройдем. Там можно, ничего…

Футов за семьсот вниз по течению, между двумя крепкими деревьями, была уже натянута веревка, держась за которую, один за другим переправлялись пограничники. Энтони с сомнением взглянул на беснующуюся реку, сделал шаг и сразу вымок до плеч. На втором шаге он поскользнулся, и его тут же подхватили сзади.

– Ничего, переберемся, – перекрывая грохот потока, прокричал прямо в ухо сотник, взявшись одной рукой за веревку впереди Энтони, а другой – позади. – Вы только держитесь покрепче, ваша светлость!

Впрочем, этого Бейсингему можно было бы и не говорить.

Вымокший и замерзший, он добрался, наконец, до противоположного берега и стал смотреть, как переправляются остальные.

Габриэль попытался поддержать Галена, но генерал рявкнул на него так, что было слышно на другом берегу:

– Что ты меня, как девку, лапаешь? – и переправился не хуже прочих. Если подумать, ничего удивительного: объездивший полмира генерал наверняка успел повоевать и в горах.

Последним перебрался Габриэль и плюхнулся рядом с ними.

– Холодновата водичка-то, – заметил он, выливая воду из сапог.

– Ничего, зато помылись, – откликнулся Лориан, – а то рядом с тобой уже мухи дохнут.

Габриэль, не найдя, что ответить, кинул в него камешком. Разведчик легко увернулся.

– Башню от Аркенайна отломи, – ласково посоветовал он. – Тогда, может, не промахнешься…

Братья все время поддразнивали друг друга. Гален не обращал на это внимания, потому что их перепалки никогда не переходили в ссоры, однако сотник был иного мнения.

– А ну, хватит! Сейчас обоих домываться суну, – прикрикнул он и поднялся: – Пошли, чего зря штаны просиживать!

Дорога была приемлемой разве что с точки зрения горного барана: сплошная стена кустарника, под ногами камни разной величины и формы, попробуй приноровись! Габриэль уверенно пробирался в зарослях впереди, за ним следовал сотник, потом генералы и еще десяток пограничников, Лориан, сторожко прислушиваясь, шел сзади. Прошло больше часа, прежде чем они вышли к месту, откуда можно было увидеть вход в замок. Энтони, едва взглянув, расхохотался чуть ли не навзрыд: мощную каменную арку перекрывали кое-как сколоченные из досок ворота. Отсмеявшись, он оглянулся на пограничников. Те улыбались: Габриэль чуть иронически, Квентин, по своему обыкновению, радостно скалился.

– Вы знали, какие здесь ворота! – Гален смотрел искоса, явно не решив, злиться ему или тоже засмеяться. – Зачем тогда нас сюда потащили?

– А как же! Само собой, знали! – окончательно развеселился сотник. – Но ведь показать-то надо было. Вон милорда повеселили, значит, не зря шли…

Вот ведь наглецы! Но попробуй рассердись на таких – выставишь себя дураком. Так что Гален только рукой махнул.

…Штурм замка занял не более часа. После первого десятка разрывных снарядов, выпущенных по двору, разбойники со стен исчезли, и тогда пехотинцы подошли по дороге к воротам и попросту высадили их бревном. Прорвавшись, солдаты тут же разбежались по коридорам и переходам. Минут через двадцать подбежал ошарашенный ротный:

– Ваша светлость… Никого!

– Как – никого?! – не понял Энтони.

– Ни одной живой души… Как сквозь землю провалились. И вправду заколдованное место, не зря все говорят.

– Ну вот что, – разозлился Бейсингем. – Я сейчас тоже начну проявлять колдовские способности. Если вы не найдете, куда они провалились, то из ротного с одного заклинания превратитесь в капрала. Ясно?

Четыре сотни солдат обыскали весь замок, каждый его уголок, но разбойники исчезли бесследно.

– Собаку надо, – подумав, решил Бейсингем.

У пехотинцев было несколько собак, которых солдаты от нечего делать обучали разным штукам. Решив, что они могут сойти за ищеек, Энтони приказал послать за ними, а пока, вместе с Галеном и его неизменными ординарцами, отправился осматривать новоприобретенный трофей.

Если прочие замки были несложны по планировке, то в Аркенайне самому Хозяину впору заблудиться. Аркенайн был не замком, а средних размеров крепостью с многочисленными службами, конюшнями и огромным запутанным домом. На этом месте существовали какие-то строения и до ордена, потом, судя по кладке, братья несколько раз надстраивали древнее здание спереди и по бокам, оставив нетронутой лишь ту часть, что выходила к стене. Нравы эпохи были простыми, но все же в дни орденских праздников в Аркенайне собиралось несколько сотен человек, и всех требовалось где-то разместить. После разгрома ордена здесь еще долгое время жили вольные бароны, и каждый новый хозяин также добавлял к зданию что-то свое, в меру сил и богатства.

Внешне архитектура Аркенайна больше всего напоминала королевский кремовый торт – стен почти не видно из-под множества пристроек, надстроек, каких-то балкончиков и башенок. Внутри было не лучше – коридоры разбредались в разные стороны, как пещерный лабиринт, то и дело вдруг возникали неожиданные переходы и ответвления, ведущие в какие-то комнатки и каморки. Три ступеньки вниз, пять вверх, десять шагов вбок, а там проход и еще один коридор неизвестно куда…

Проплутав с полчаса, они, наконец, продрались сквозь это хитросплетение и вышли в старую часть замка. Ее архитектура соответствовала времени рождения ордена: невероятно толстые стены, узкие и низкие коридоры, крохотные окошки, за которыми, впрочем, давно уже не было вольного света, а непременно какая-нибудь стена или комната.

И тут Энтони обратил внимание, что с Галеном творится что-то странное. Генерал преобразился: то ступал бесшумно, под стать пограничникам, то, наоборот, выпрямлялся, не шагая, а шествуя, с торжественно-сосредоточенным лицом, пару раз слегка поклонился стенам и все время что-то напевал. Пограничники, глядя на него, пересмеивались: они явно понимали причину столь странного поведения, Бейсингем же попросту недоумевал.

Потом коридоры стали шире, своды поднялись так, что Энтони, даже вытянув руку, уже не мог достать до потолка, в стенах появились ниши, а в комнатах – возвышения. Наконец, они вышли в широкий коридор, который, свернув несколько раз направо, привел их в большой зал без окон. Жалкий свет двух факелов в руках пограничников терялся во тьме. Бейсингему показалось, что это зал для пиров: по бокам – галереи, посередине длинной стены вделан очаг, в дальнем конце ему удалось разглядеть возвышение, словно бы для почетного стола.

Лориан нашел в нише у входа связку факелов, скользнул вдоль стены, зажигая их и ставя в поставцы. Зал осветился. Габриэль присвистнул, Гален остановился и нахмурился. Энтони, присмотревшись, заметил, что колонны галерей вплотную примыкают к стенам, спереди между ними – металлические решетки, в сами колонны вделаны кольца.

– Что это? – спросил он.

– Ничего хорошего, – мрачно бросил генерал. – На востоке я такие вещи видел, но чтобы в орденском замке… Я был о братьях лучшего мнения.

– А что особенного? – пожал плечами Лориан. – Ясно же: тюрьма, в клетках узники сидят, посередине – пыточный стол. Одного допрашивают, остальным видно и слышно. Пока до пыток дойдет, человек уже на все согласен. В Мойзельберге есть такие тюрьмы…

Посередине зала, и вправду, находилось еще одно каменное возвышение, наподобие стола. Разведчик подошел, потрогал вделанные по углам кольца, колупнул ножом покрывавшую камень темную корку

– Кровь, однако… – заметил он. – Не слишком свежая, но и не старая.