Большая светлая кабина еле заметно вибрировала при движении. Она опускалась туда, где нас ждали полутемные широкие бетонные тоннели. И эти тоннели были уже не коммуникациями Уокера – подземными проходами в крепость для отряда серых медуз “Монстров Галактики”. Когда я подумал об этом, помещение лифта показалось мне уютным и прочным убежищем. А потом мелькнула предательская мысль о том, что нажать на “стоп” и зависнуть посреди шахты – до тех пор, пока “Монстры” не разберутся с имуществом Уокера и не улетят – было бы очень здравым решением…

Я отругал себя за малодушие и посмотрел на Лотту. Она напряженно смотрела на мелькание цифр индикатора-высотомера.

Кабина замедлила ход.

– Приготовиться! – Гарри вскинул бластер и навел на дверь. Я последовал его примеру.

И здесь взгляд мой упал на минидисплей счетчика разрядов бластера. Боезапас моего оружия был исчерпан на две трети. Я чуть не вскрикнул от удивления: такой расход! И это при том, что я убил всего лишь двух тварей! Получалось, что я был практически небоеспособен. Если завяжется бой, я положу еще одного гада… и все!

Я повернулся к Гарри, чтобы сказать ему об этом, но…

Двери кабины лифта раскрылись, и на нас надвинулся сумеречный зев подземного тоннеля. Готовый ко всему, я судорожно сжал бластер в руках и инстинктивно отшатнулся назад. Лотта спряталась за моей спиной. Но волновались – во всяком случае, пока – мы напрасно: в тоннеле перед нами никого не было. Ход к звездолету был свободен.

Гарри внимательно обшарил взглядом стены и потолок подземного прохода и прошептал:

– Триста метров, мистер Рочерс. Всего триста метров. Нам надо их пройти.

И первым вышагнул из лифта. Я и Лотта двинулись следом.

Сначала мы быстро шли, но метров через пятьдесят побежали трусцой. Звук наших бегущих шагов гулким эхом отдавался под сводами тоннеля и – я понял это слишком поздно, потом! – все остальные звуки.

Все звуки.

Звуки, которые издавались тварями, что подползали в тот момент к перекрестку нашего тоннеля и его боковых ответвлений.

Лотта, конечно, была права: “призраки” являлись существами из плоти и имели массу, а раз так, то должны были издавать при движении хотя бы слабое шуршание. Но мы их не слышали. И они были разумны, иначе не обесточили бы при нашем приближении электрооборудование боковых ответвлений и не лишили бы его освещения.

Ведь мы забыли – совсем забыли! – про светлеющие провалы боковых ходов в сотне метров от лифта! Забыли, не думали о них! И не заметили впереди слитых с серым фоном стен тоннеля пятен ходов в обесточенные коридоры!

“Призраки” ждали нас там. Так получилось, что во время бега я вырвался немного вперед, Гарри и Лотта оказались чуточку сзади, а главное – справа и слева от меня, на шаг ближе к стенам. И когда мы вбежали на пятачок перекрестка и серые полотнища метнулись к группе бегущих людей из провалов в стенах…

Они накрыли тех, кто был к ним ближе – Лотту и Гарри.

Я услышал за спиной резкий шорох. Но сначала не смог ничего понять, просто неохотно остановился и оглянулся…

Мои спутники не успели издать ни звука. “Призраки” накрыли их своими телами. Лотта и Гарри замерли на месте с ничего не выражающими лицами. А я вскинул бластер и с ужасом смотрел, как серые вуали проникают в человеческие тела и растворяются в них.

– Лотта! – закричал я и кинулся к ней – обездвиженной, парализованной, застывшей, помертвевшей. Я кинулся к ней, но из бокового хода со стороны Гарри, такого же беспомощного и изменившегося, как и Лотта, выпросталось еще одно колышащееся полотнище и закрыло от меня людей.

И тогда я стал бешено вдалбливать в него заряд за зарядом и орать. И подходить, с каждым выстрелом подходить на один маленький шаг, подходить к Лотте и Гарри.

Серая тварь растворилась в воздухе. Но из темных тоннелей справа и слева уже вылезали новые “призраки” и выпрастывали простыни мерзких тел в сторону своих жертв. А двое выскочили в пространство между мною и моими несчастными спутниками и стали сворачиваться в шары.

Я очередной раз нажал на курок и похолодел: бластер не выстрелил, не издал ни звука. Я посмотрел на показания счетчика разрядов – он показывал мне три нуля.

Кончено!

“Призраки” стояли неподвижно в метре от меня и завершали свою богом проклятую метаморфозу: превращались в шары. Через несколько секунд они смогут передвигаться так быстро, как быстро я умею бегать. И тогда меня не спасет ничто.

Я с отчаянной руганью запустил бесполезным теперь бластером в шары и бросил последний взгляд на застывшее в бесстрастной ледяной маске лицо Лотты. И перед тем, как развернуться для бега, увидел, что полотнища “призраков” укутывают тела Гарри и Лотты. Укутывают своими телами-простынями. Так, как будто упаковывают дорогую ношу перед транспортировкой.

Я сжал кулаки, в бессильной ярости заскрипел зубами, повернулся и со всех ног побежал к звездолету.

И услышал за спиной характерное шуршание: шары кинулись за мной в погоню.

По моим расчетам до шахты лифта-ловушки, на дне которой стоял звездолет, было метров сто пятьдесят-двести. Точно оценить расстояние я не мог, потому что тоннель впереди делал небольшой поворот и финиша своего бурного спринта я не видел.

Никогда в жизни я не бегал так быстро. Возможно тогда, в нескольких десятках метров под поверхностью планеты Коррида, был установлен новый мировой рекорд в беге на сто метров. И, может быть, даже на двести, потому что темпа я не снижал до конца дистанции. Но рекордная скорость мне плохо помогала. Мерзкий шорох катящихся шаров не отставал от меня. А когда я увидел впереди вход в зал дна шахты, сердце мое упало: он был черным. “Призраки” обесточили и эту часть подземелья. А это означало, что я не смогу подняться на поверхность планеты. Даже если сумею оторваться от преследователей на достаточное расстояние, подбежать к противоположной стене зала и включить подъемник перед тем, как заскочить в звездолет.

Я не позволил себе поддаться панике и рванул на свет бортовых огней. Влетев в черноту зала, я вынужден был снизить темп: боялся споткнуться и упасть в темноте. А вот шары сзади, видимо, ориентировались без света прекрасно. И приблизились ко мне вплотную. Я увидел это, когда до входного люка в звездолет оставалось метров двадцать.

“Давай, не дрейфь, еще немного!” – подбодрил я себя. И все-таки споткнулся. А чтобы не упасть, согнулся в три погибели и отчаянно засеменил, опираясь руками о землю. И в этом уродливом движении снова оглянулся: один из шаров почти висел у меня на плечах и на ходу разворачивался в полотнище.

До люка теперь оставалось совсем немного – каких-то десять метров. Я разогнулся и почувствовал, как упругое тело развернувшегося шара хлестануло по моим пяткам.

Мертвенный холод мгновенно окутал ступни. Ноги, казалось, парализовало.

Дикий, животный ужас обуял меня. И заставил сделать невероятное. Я подпрыгнул на месте и в немыслимом скачке вперед сократил расстояние до люка вдвое.

И возблагодарил Бога, что при последнем посещении звездолета оставил люк открытым.

Потому что сумел теперь уцепиться за скобу распахнутой двери, подтянул одеревеневшие ноги и одним рывком закинул себя в проем контрольной камеры.

Дверь люка автоматически захлопнулась. И отрезала меня от отвратительной картины: полотнище первого шара тянется с земли к днищу звездолета, а второй шар накатывает на тело первого, стремительно развертывается в простыню и накрывает то место, где только что стоял я.

Обессиленно распростершись на полу контрольной камеры, я хватал воздух ртом, как жаба. Бешеное дыхание разрывало грудь, сердце било изнутри по ребрам, как паровой молот. И все-таки я осознавал: спасен! Спасен, если тварь не сделала с моими ногами что-то непоправимое.

Немного отдышавшись, я рывком сел и облокотился спиной о стену. Посмотрел на ноги: они были целы. Снял ботинки и носки, ощупал ступни и не обнаружил никаких повреждений. Я немного посидел, окончательно успокоил дыхание и осторожно подвигал пальцами ног – пальцы слушались.