Очень важно иметь в виду, что Нина Николаевна была красавицей. И еще артисткой. Она позволяла себе жеманиться даже перед женщинами, и глаза ее, когда она очаровательно моргала, были наивные-наивные, лишь иногда в них мелькала хитринка – вот, дескать, я тут разыгрываю роли, но вы-то, вы-то все понимаете…

Лиза решила, что самое правильное – сыграть с Ниной Николаевной Неверовой в ее собственную игру. Принять ее правила безоговорочно.

– Поверить не могу, – восхищенно сказала она, – что незнакомый мужчина может вот просто так, сразу проникнуться нежными чувствами к женщине. Ко мне никогда никто не клеится на улицах. Посмотрят оценивающе – и проходят мимо. Видимо, во мне не хватает чего-то эдакого…

Она окинула Неверову слегка ревнивым взглядом. Та приложила руку к груди и плаксивым голосом протянула:

– Ума не приложу, почему они ко мне цепляются…

Копна темно-рыжих волос рассыпалась по ее плечам. Волосы выглядели не просто ухоженными – заласканными.

– Вы очень красивая, – будто бы с неохотой призналась Лиза. – И прическа, и фигура, и ноги.

– Вот-вот, – встрепенулась Неверова. – Этот тип начал именно с ног.

– Да что вы? Впрочем, ничего удивительного, – спохватилась она, вспомнив, что подыгрывает.

– Говорит, ваши ножки привели меня в трепет. Если бы я встретил вас неделей раньше, обязательно уговорил бы вас позировать для рекламного снимка.

– Как волнующе! – Лиза шумно выдохнула. Это было и в самом деле любопытно. И чисто по-женски безумно интересно. – А для какого рекламного снимка?

– Не то чулок, не то колготок. Знаете, он минут пять бегал вокруг меня, цокая языком и потирая руки. Словно мои конечности – некое существо, отдельное от меня. Сущий болван!

«Что же ты раньше об этом не рассказывала, Нина-дубина?» – раздраженно подумала Лиза, а вслух воскликнула:

– Послушайте! А ведь он может быть рекламным фотографом!

Неверова завела глаза вверх и, секунды две поразмышляв, медленно кивнула:

– Да… Пожалуй, может. Боже, почему я сама об этом не подумала?! Не вспомнила наш разговор от первого до последнего слова? Какая я глупая! – И, тут же воодушевившись, повысила голос: – Да это просто чудо что за мысль! Он действительно говорил про колготки. А я-то даже внимания не обратила на его трескотню – идеальная лодыжка, хороший подъем…

– Считайте, что ваше дело сдвинулось с мертвой точки, – уверенно сказала Лиза. – В Москве не так много рекламных фотографов, как это может показаться несведущему человеку.

– Вы думаете, мы его все-таки найдем? – со жгучей надеждой в голосе спросила Неверова. – И милиция от меня отвяжется? Если бы вы знали, в каком ужасе я живу! У них нет против меня прямых улик, но и подозреваемых, кроме меня, тоже нет! Я так устала от допросов, от подозрений! Тогда как единственная моя провинность состоит в том, что муж оставил мне все свои деньги и недвижимость. Хотя это так естественно! Ведь мы обожали друг друга.

«Особенно ты его», – с иронией подумала Лиза. Сухарев выяснил, что муж Неверовой был ревнив, как Отелло, и заставлял красавицу-жену отчитываться о каждом своем шаге, который она совершала без его присмотра. Поверить в то, что такого деспота можно обожать, невероятно трудно. Да просто невозможно. Конечно, женщинам нравится, когда их ревнуют, однако всему есть предел.

– Как же я не вспомнила раньше про эти дурацкие колготки? – спрашивала себя Нина Николаевна, кусая губы. Было заметно, что ей действительно не терпится сбросить с себя груз подозрений. Наконец она успокоилась и азартно потерла руки: – И что мы теперь будем делать?

– Вы будете ждать, а мы – искать дальше.

Неверова вздохнула и кивнула, смирившись с этим планом.

– Только ищите, пожалуйста, скорее. Я не могу жить нормальной жизнью, находясь под подозрением!

Скрывая внутреннее ликование, Лиза вышла из кабинета. Неверова выпорхнула вслед за ней. Артем Сухарев с ироничной улыбкой на лице повернулся на вращающемся стуле и уставился на женщин. Глаза его за толстыми линзами очков казались нарисованными.

– Нина Николаевна кое-что вспомнила, Артем, – по-деловому сообщила Лиза. – Мужчина, с которым она встретилась по дороге в город, скорее всего – рекламный фотограф. Мне кажется, не так давно он делал снимки для фирмы, рекламирующей колготки.

– Серьезно? А с чего вы взяли? Расскажите мне поподробнее.

Надо отдать должное Сухареву – он тут же заглотил наживку, совершенно забыв о том, что какая-то почти что приблудная секретарша обошла его на повороте.

Пока Сухарев по второму разу допрашивал Неверову, к Лизе подошел Ратников и, глядя в ее серые глаза, тихо сказал:

– Лиза, вы – гений. Я не ожидал, что у вас все пройдет как по маслу. И сразу же результат. Молодец.

Помялся немного и отошел. Обычно он легко рождал комплименты, умел и любил произносить их вслух, но со своей новой помощницей не то чтобы тушевался, а просто как-то не мог нащупать верный тон. Поэтому ограничивался сдержанными одобрительными репликами. Вот как сейчас. Лиза хранила серьезность, хотя ей было до безобразия приятно, что все получилось. Все получилось, как она и думала! Черт возьми, женская интуиция – это все-таки сила.

С самого утра Вадим мучился головной болью. И это после двух бокалов шампанского! А ощущение такое, будто он с вечера пил водку, а потом его били собутыльники. Почему так бывает? Только намылишься радоваться жизни, соберешься прочувствовать что-нибудь хорошее – и тут какая-нибудь мелкая гадость все тебе испортит. Похмелье, чтоб ему…

Хорошим событием Вадим считал разрыв с Ольгой. Он все-таки сказал ей! Сколько недель готовился к решающему разговору, сколько репетировал, сколько ночей провел без сна. И все-таки сказал. «Надо было давно сознаться, что я не люблю ее. А все жалость. Глупая, надо сказать, жалость. Вялый роман отнимает гораздо больше сил, чем бурный. У обоих. Ольга тоже не казалась особенно счастливой, пока мы были вместе. Смешно надеяться, что штамп в паспорте вдруг в одно мгновение превратил бы ее из мороженой креветки в страстную пантеру».

В дверь кабинета весело постучали, и на пороге, как по волшебству, возник Иван Болотов. Лучшие друзья обычно так и появляются – когда их не ждешь, но когда они нужны больше всего на свете. Войдя, Иван подмигнул и зацокал языком:

– Привет! Ой-ой, какое некрасивое у нас похмелье…

– Это не похмелье, а мигрень на нервной почве, – проворчал Вадим, с отвращением глядя на продолговатый сверток, который его друг притащил с собой. – Ты что, заехал меня полечить?

– Я вчера встречался с Ольгой. – Иван уселся на небольшой диванчик у окна и достал бутылку вина. – Мне показалось, она решила пойти ва-банк. Так что мы сегодня или празднуем помолвку, или оплакиваем разрыв.

– Нечто среднее, – усмехнулся Вадим. – Мы празднуем разрыв.

– Ах, вот даже как?

Иван покачал головой. Пожалуй, одобрительно. Они никогда не обсуждали достоинства и недостатки Ольги, но однажды, по пьяни, Иван признался, что представления не имеет, как приятелю удается заводить женщину, обтянутую акульей шкурой…

– Черт возьми, ты сам прекрасно знаешь, что в нашем возрасте не женятся по недоразумению. Ольга очень старалась культивировать в себе лучшие чувства. Однако любовь не растет, как морковка. Увы!

Иван улыбнулся своей фирменной улыбкой, которая когда-то сразила наповал младшую сестру друга.

– От Любочки есть известия? – спросил Вадим, потирая виски.

Впрочем, вопрос был риторическим. Наверняка известия есть. Любочка и дня не могла прожить без своей дражайшей половины. Даже теперь, когда Иван отправил ее на отдых, подышать морским воздухом, она каждый день звонила домой.

– У твоей сестры все тип-топ, не беспокойся. Самое главное – у нее хорошее настроение.

– Хорошее настроение женщины – залог здоровых будней мужчины, – пробормотал Вадим, прекратив тереть виски и переключившись на лоб. – Меня беспокоит, как она там одна…