* Шехтман И.Б. Погромы Добровольческой армии на Украине. Берлин, 1932. С. 109—114. См. также свидетельства других очевидцев: Там же. С. 333—348. Посетивший Фастов с инспекцией вскоре после указанных событий белый генерал Бредов, командующий фронтом к юго-западу от Киева, сообщал, что ничего плохого там не произошло (Там же. С. 347-348).

Несмотря на то что казацкие отряды Южной армии творили многочисленные зверства (ни одно из которых не может быть приписано Добровольческой армии), тщательная летопись погромов, составленная еврейскими организациями, показывает, что самые чудовищные преступления совершались независимыми украинскими бандами*. Согласно проведенному ими исследованию, на протяжении гражданской войны было совершено 1236 актов насилия против еврейского населения, из них 887 могут классифицироваться как погромы, а остальные — как «эксцессы», т.е. насилие в этих случаях не достигало массовых размеров²⁶². Из общего количества погромов 493, или 40%, было совершено украинцами Петлюры, 307 (25%) — независимыми атаманами, среди которых выделялись Григорьев, Зеленый и Махно, 213 (17%) — войсками Деникина, а 106 (8,5%) — частями Красной Армии (по поводу последних исторические источники хранят удивительное молчание)**. Та часть белой армии, которая совершала эти преступления — казаки, — снялись с насиженных мест не от упования видеть Русь возрожденной и объединенной, но от желания пограбить и понасиловать: один казацкий командир говорил, что после тяжелых боев его ребятам нужно дать четыре-пять дней «погулять», чтобы набрать сил для следующих ратных подвигов²⁶³.

* Осенью 1919 г., когда происходили погромы, обычно приписываемые Добровольческой армии, три добровольческие дивизии вели боевые действия в окрестностях Брянска, Орла и Ельца — это были великорусские территории, на них практически не существовало еврейского населения. Наибольшее количество погромов произошло в Киевской губернии, следующие по величине — в губерниях Подольской и Екатеринославской. В этих областях действовали кубанские и терские казаки. По этой причине неуместно говорить о погромах, «совершенных Добровольческой армией».

** Gergel N. // YIVO Annual of Jewish Social Science. 1951. Vol. 6. P. 244 Исключение составляют воспоминания меньшевика Давида Далина о погромах, произведенных Красной Армией в Могилеве и других городах Юго-Западной России (Социалистический вестник. 1921. № 11.8 июля. С. 13—15). См. также описание погрома, учиненного Красной Армией в Одессе 2 мая 1918: Бунин И. Окаянные дни. М., 1990. С. 128.

Таким образом, неправильно было бы возлагать всю вину за избиение евреев на белую армию, но правда и то, что Деникин бездействовал перед лицом творимых злодеяний, которые не только порочили репутацию его армии, но и деморализовали ее. Деникинский отдел пропаганды, Осваг, нес серьезную ответственность за распространение антисемитской агитации, а наносимый ею вред еще усиливался терпимостью, проявленной Деникиным к антисемитским изданиям Шульгина и прочих.

Сам Деникин не являлся типичным образцом антисемита того времени: во всяком случае, во всей его пятитомной хронике гражданской войны не найти обвинений евреев в распространении коммунизма или в поражении белых. Даже напротив, он выражает раскаяние, что добровольцы плохо относились к евреям, стыдится погромов, демонстрирует полное понимание того, какое разлагающее действие это оказывало на боевой дух армии. Но он был слабым, политически неопытным человеком и мог лишь в незначительной степени контролировать поведение своих войск. От страха показаться юдофилом и от ощущения бессмысленности борьбы против возобладавших настроений он поддался давлению антисемитски настроенного офицерского корпуса. В июне 1919 г. Деникин сообщил еврейской делегации, убеждавшей его издать «особый торжественный акт» в осуждение погромов, что «слова здесь бессильны», что «всякий лишний шум вокруг этого вопроса» только утяжелит положение евреев, «вызывая раздражение в массе и обычные обвинения: "продался жидам"»*.

* Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т. 5. С. 150. Это была проблема, общая для всех сторон-участниц гражданской войны. Винниченко, радикал-социалист и член украинской Директории, сказал евреям, просившим его осудить погромы: «Не ссорьте меня с армией» (см.: Марголин А. Украина и политика Антанты. Берлин, б.д. С. 325).

Какими бы извинениями ни прикрывалась подобная бездеятельность перед лицом избиения гражданского населения, она создавала и у армии и у местных жителей впечатление, что командование белой армии относится к евреям настороженно и если не одобряет погромов, то не делает и ничего, чтобы их пресечь.

Было высказано утверждение, будто среди «тысяч документов в архивах белой армии нет ни одного, который осуждал бы погромы»²⁶⁴. Утверждение это безусловно неправильно. Деникин говорит, и факты свидетельствуют в пользу его правдивости, что и он, и его генералы издавали приказы, осуждающие погромы и предписывающие строго наказывать их участников²⁶⁵. 31 июля 1919 генерал Май-Маевский потребовал одинакового обхождения для всех граждан; лица, нарушившие этот принцип, подлежали наказанию. Он же уволил терского генерала, замешанного в погромах²⁶⁶. 25 сентября, когда убийства и грабежи были в самом разгаре, Деникин приказал генералу Драгомирову подвергнуть всех его людей, повинных в них, суровому воинскому наказанию²⁶⁷. Однако антиеврейская истерия делала невозможным проводить эти распоряжения в жизнь*. Например, генерал Драгомиров, выполняя полученные от Деникина инструкции, приказал судить полевым судом всех офицеров, замешанных в погромах, и под его давлением троих приговорили к смертной казни. Однако он был вынужден отменить приговор, когда другие офицеры пригрозили отомстить за казни таким погромом в Киеве, в котором погибнут сотни человек²⁶⁸.

* Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т. 5. С. 149. Шехтман подтверждает, что при царившей тогда атмосфере подобные приказы и предупреждения не могли возыметь никакого действия (см.: Шехтман И.Б. Погромы Добровольческой армии на Украине. С. 188).

Антисемитизм Южной армии хорошо документирован и широко оглашен. Реакции на него советской стороны освещены гораздо хуже. Имеются сведения, что Совнарком издал 27 июля 1918 призыв бороться с антисемитизмом, угрожавший за погромы наказанием²⁶⁹. Однако на следующий год, когда волна их стала нарастать, правительство хранило подозрительное молчание. 2 апреля 1919 г. Ленин выступил в печати с осуждением антисемитизма: он говорил, что не всякий еврей является классовым врагом — подразумевая, таким образом, что некоторые евреи ими все же были, но не объясняя, как отличить одних от других²⁷⁰. В июне советское правительство выделило средства для помощи некоторым жертвам погромов²⁷¹. И все же Ленин осуждал погромы на Украине не больше Деникина и, видимо, по тем же причинам. Советская пресса их игнорировала²⁷². Как выяснялось, «обыгрывать» жестокости не было в пропагандистских интересах коммунистов²⁷³. По сходным причинам не было это и в пропагандистских интересах белых*.

* Согласно недавно обнаруженным в русских архивах документам, в ноябре 1919, когда Красная Армия вновь отбила Украину у белых, Ленин направил украинским советам инструкцию «не пускать евреев в органы власти (разве в ничтожном проценте, в особо исключительных случаях, под классовый контроль...)» (РЦХИДНИ. Ф. 2. Оп. 2. Д. 11800). В конце 1920 г. Евсекции западных губерний по крайней мере дважды направляли Ленину тревожные сообщения о том, что отступающая из Польши Красная Армия устраивает жестокие погромы, и требовали помощи. В обоих случаях Ленин начертал на посланиях «В архив», что означало: никаких действий предпринято не будет (РЦХИДНИ. Ф. 2. Оп. 2. Д. 454, 717).