85. Такая судьба постигла Креза. У него был сын, о котором я уже упоминал, глухонемой, хотя во всех отношениях человек достойный. В минувшую пору своего благополучия Крез делал и придумывал все для излечения сына: между прочим, он посылал в Дельфы спросить о нем оракула. Пифия тогда ответила:

Во время взятия крепости кто-то из персов, не узнав Креза, направился к нему с целью лишить его жизни. Заметив это, Крез, угнетенный постигшим его горем, оставался неподвижным, ибо равнодушно относился к смерти. Но глухонемой сын его, объятый ужасом при виде нападающего перса, воскликнул: «Человек, не убивай Креза!» В этот момент он заговорил впервые и уже до конца жизни владел речью.

86. Итак, Сарды были взяты, а Крез попал в плен. Царствовал он четырнадцать лет, четырнадцать дней находился в осаде и согласно оракулу разрушил свое собственное великое царство. Захватив Креза, персы отвели его к Киру; тот велел сложить большой костер, взвести на него в оковах Креза вместе с четырнадцатью сыновьями лидийцев[26]; делая это или во исполнение обета, или из желания посвятить богам первые плоды победы, или же потому, что знал Креза за благочестивого человека и хотел испытать, не спасет ли его от сожжения какое-нибудь божество. Так велел сделать Кир. Стоя на костре, подавленный бедствиями Крез вспомнил вдохновенное изречение Солона, что никто не может считать себя счастливым раньше смерти. При этом воспоминании Крез вздохнул и после продолжительного молчания трижды воскликнул: «Солон!» Услыхав это восклицание, Кир велел переводчикам спросить Креза, кого зовет он, что переводчики и исполнили. На их вопросы Крез сначала отвечал молчанием и только после настоятельных требований отвечал: «Много бы я дал, лишь бы тот, кого я назвал, поговорил со всеми владыками». Ответ был неясен, и Креза снова стали расспрашивать о значении его слов; персы продолжали настаивать, беспокоили его; тогда Крез рассказал, как некогда пришел к нему афинянин Солон, осмотрел все его великолепие, но презрел все богатства. При этом Крез добавил, что Солон предсказал ему все, что с ним потом случилось, относя это, впрочем, не столько к нему лично, сколько вообще ко всем людям, особенно к тем, которые почитают себя счастливыми. Когда Крез говорил это, костер был уже зажжен и горел по краям. От переводчиков Кир узнал, что говорил Крез, и смутился при мысли, что он, человек, предал пламени другого живого человека, не менее счастливого, чем он сам; кроме того, он устрашился и возмездия, памятуя, что у людей нет ничего постоянного. Немедленно Кир приказал затушить горящий костер, свести оттуда Креза и тех, что были там вместе с ним, но усилия потушить огонь ни к чему не приводили.

87. Тогда Крез, так рассказывают лидийцы, узнав о перемене решения Кира и видя, что все хотят потушить огонь, но не могут одолеть его, громко воззвал к Аполлону, говоря, что, если какие-нибудь дары его были угодны божеству, оно должно явиться и спасти его от смерти. С плачем взывал Крез. Вдруг на ясном, чистом небе показалось облачко, потом разразилась гроза, полил сильнейший дождь и затушил костер. Узнав, таким образом, что Крез угоден богам и добродетелен, Кир велел свести его с костра и спросил его: «Кто из людей, Крез, внушил тебе мысль идти войной на мои владения и стать моим врагом, а не другом?» – «Я сделал это, царь, на счастье тебе и на горе себе. Виновно же в том эллинское божество, подвигнувшее меня на войну, потому что нет никого столь нерассудительного, чтобы предпочесть войну миру: во время мира сыновья хоронят отцов, во время войны отцы хоронят сыновей. Но так угодно было богам».

88. После этого Кир велел снять оковы с Креза, посадил его подле себя и оказывал ему чрезвычайное почтение; глядя на Креза, дивился и сам Кир, и все присутствовавшие. Крез был задумчив и молчал. Потом он повернулся в сторону и, видя, как персы разоряют город, заметил: «Могу ли я тебе сказать, царь, что думаю, или должен молчать?» Кир ободрил его, предлагая говорить все, что он желает. Тот спросил: «Эта большая толпа народа, что она делает с таким рвением?» «Грабит твой город, – отвечал Кир, – и расхищает твои сокровища». На это Крез заметил: «Не мой город разоряют они и не мои сокровища расхищают; у меня ничего нет больше. Расхищают они твое достояние».

89. Кир смущен был речами Креза; он удалил всех и спросил его, что дурного находит он в происходящем. Крез отвечал: «Так как боги сделали меня рабом твоим, то я считаю своим долгом поучать тебя в тех случаях, когда постигаю лучше других людей. Персы по природе своей не знают меры, но они бедны. Если теперь ты дозволишь им грабить и присваивать себе большие деньги, то отсюда могут быть такие последствия: присвоивший себе больше всего восстанет потом на тебя. Поступи теперь так, как я скажу, если тебе угодно: из числа копьеносцев поставь у всех ворот стражей – пускай они отбирают сокровища у тех, кто будет выносить их, замечая, что десятую часть их необходимо посвятить Зевсу. Таким образом, ты не будешь отнимать у них сокровища силой и не вооружишь их против себя; напротив, они сознают, что ты действуешь справедливо, и охотно отдадут взятое».

90. С большим удовольствием слушал Кир, находя совет Креза превосходным. Он осыпал его похвалами и, приказав копьеносцам исполнить совет Креза, сказал ему: «Так как ты, Крез, царственный муж, готов сделать и посоветовать благое, то проси у меня подарка, какого хочешь; тотчас я дам тебе». «Ты доставишь мне величайшее удовольствие, Кир, – отвечал Крез, – если позволишь послать эти цепи божеству эллинов, которое я чтил больше всех божеств, и спросить его: таково ли правило его – обманывать своих благотворителей». На вопрос Кира, в чем он хочет упрекнуть божество, Крез сообщил ему все свои прежние замыслы, ответы оракулов, а главным образом перечислил все свои пожертвования и рассказал, как оракул подвинул его на войну с персами. Он кончил свою речь опять просьбой – дать ему возможность укорить божество. Кир улыбнулся на это и сказал: «И это получишь от меня, Крез, и все, чего бы и когда бы ни пожелал». Засим Крез послал в Дельфы несколько лидийцев с поручением положить цепи на пороге храма и спросить, не стыдно ли божеству, что оно подвинуло своими советами Креза на войну с персами, обещая разрушение царства Кирова, от которого теперь у Креза такие вот первые «плоды победы»; при этом они должны были указать на цепи и спросить также о том, не есть ли вообще неблагодарность закон для эллинских богов.

91. Когда лидийцы пришли в Дельфы и поступили согласно поручению Креза, пифия, говорят, сказала следующее: «Самое божество не в силах избежать назначенной ему доли. На Крезе исполнилась месть за преступление пятого предка его, копьеносца Гераклидов, который, повинуясь женскому коварству, умертвил своего господина, завладел его царством без всякого на то права. Хотя Локсий[27] и сильно желал, чтобы Сарды постигнуты были несчастьем при детях Креза, а не при нем самом, но отвратить Рок не было возможности; все, что дозволено было Роком, Локсий сделал и направил к пользе Креза, а именно: он на три года замедлил покорение Сард, и пускай Крез знает, что он взят в плен столькими же годами позже, нежели определено было ему первоначально. Вторично бог помог ему, когда он горел на костре. Все случилось так, как сказано было оракулом, и потому упреки Креза несправедливы. Ибо Локсий предсказал, что, если Крез пойдет войной на персов, разрушит обширное царство. Если бы Крез был осторожен, то послал бы опять спросить, о его ли царстве говорит оракул или о Кировом. Но Крез не понял изречения, не спросил вторично оракула, а потому пускай винит самого себя. Не понял Крез и того, что говорил Локсий о муле в ответ на последний вопрос его оракулу. На самом деле мулом этим был Кир: родители его не одинакового происхождения, ибо его мать более знатного рода, нежели отец. Мать его мидянка, дочь мидийского царя, а отец – перс, находился под властью мидян и во всех отношениях был ниже царицы, с которой жил». Так отвечала пифия лидийцам, которые доставили ответ в Сарды и сообщили Крезу; этот последний, услышав послов, убедился в том, что виновен он сам, а не божество.