Вот изображение молодой девушки, приведенной в состояние каталепсии с помощью одного из вышеуказанных средств. Ее рукам искусственно придали положение, изображающее страх и ужас. Вы видите, что несчастная больная немедленно принимает полное «выражение», соответствующее этому чувству, и остается в нем неопределенное время.
Приемы физиологическою внушения крайне разнообразны. Мы действовали на зрение гипнотизированной, но можем также подействовать на ее слух. При помощи этою приема шарлатаны достигают самых блестящих результатов. Все недавно могли видеть в Париже одного из этих людей с очень красивой особой, которую он публично демонстрировал. Это была истеричная, долго находившаяся на лечении в нескольких парижских больницах, но по отношению к ней лечение оказалось безуспешным.
Один из самых эффектных эпизодов этого прискорбного зрелища со стоял в том, чтобы заставить бедную девушку слушать звуки фортепиано или другою сходного инструмента, причем в зависимости от грустного или веселого темпа она или впадала в экстаз, или принималась танцевать. Одна часть ее мозга, еще бодрствовавшая, получала музыкальные впечатления, и все ее тело принимало вследствие ассоциированных рефлексов «выражение», соответственное первому ощущению.
Нам удалось сфотографировать каталептичную, находившуюся под влиянием такою внушения, и я привожу факсимиле оттиска, полученного на стекле.
Вторая ступень автоматизма отличается большей сложностью и напоминает ту его фазу, которую можно наблюдать при внушении естественному сомнамбулу идеи, влекущей за собою целый ряд других. Таким образом вызываются настоящие галлюцинации.
Для достижения этого надо встать перед каталептиком и постараться обратить на себя его внимание, что, однако, очень трудно, так как почти все его чувства усыплены, но наши старания увенчались успехом. Все остальное совершается как бы само собою. Изобразим, например, как будто мы гонимся за птицей. Это движение немедленно внушает субъекту идею, влекущую за собой ряд других, и тогда каталепсия прекращается, сменяясь автоматизмом. Субъект встает и начинает быстро бегать. Ум больного пробуждается и вступает в область сновидений, причем иногда весьма любопытно бывает следить за их ходом. Некоторые наши движения заставят его поверить в змею, другие — в религиозное видение, и это видение произойдет с такой реальностью для сомнамбула, что ничего другого он больше не будет видеть. Преследуя свою иллюзию, он, может быть, кинется на стеклянную дверь, окно или лестницу.
Перед больной, погруженной в каталепсию, мы производим ряд действий, изображая, что раздавливаем какое-нибудь ядовитое и отвратительное животное. Она немедленно отступает с отвращением и кричит — ей кажется, что ужасное животное преследует ее, и так как комната, предназначенная для фотосъемки, весьма мала, то она стукается обо все стены. Под конец, не надеясь спастись через дверь, больная пытается избежать опасности, цепляясь за занавески.
В тех случаях, когда внушенное действие совершается легко, субъект будет повторять его неопределенное число раз. Я кладу кусок мыла в руку одного из этих автоматов; он бесконечно долго будет вертеть его в руках, делая вид, что хочет умыться. Однажды этот опыт длился два часа.
Наряду с чисто физиологическим внушением нам придется коснуться и прославленного внушения мыслей. Я буду краток относительно этого пункта, так как до сих пор не наблюдал фактов, вполне для меня убедительных. Не следует, однако, отвергать его без рассмотрения, так как выдающиеся представители науки посвятили себя изучению этого вопроса и, может быть, в один прекрасный день смогут его обосновать, чего еще не произошло в настоящее время.
Мысленнoe (психическое) внушение обращается уже не к физиологическому автомату, а позволяет действовать на загипнотизированного посредством выраженных или невыраженных идей. Экспериментаторы, занимающиеся этими вопросами, так сильно убеждены в их реальности, что никогда бы не решились дать те страшные приказания, которые я сейчас упомянул. Убежденные в том, что их приказания немедленно будут исполнены, они вообще приказывают только безразличные вещи. Их обвиняют в отсутствии экспериментальной критики и в недостаточности мер, принимаемых ими против симуляции. Без сомнения, притворщик (а они существуют), которому громко приказывают подняться по лестнице, не имеет никакого основания не подчиняться этому требованию. Если ему подносят стакан воды и говорят, что это чудесное вино, то ему совсем не трудно восхвалять вкус этого вина. Одним словом, условия, при которых производится до сих пор большая часть опытов, не позволяют в точности отделить истинное от ложного, действительность от обмана.
Для большей полноты мне необходимо сказать вам еще несколько слов о внушении мыслей на расстоянии и без словесного выражения воли. Экспериментатор находится в Лионе и силой одной лишь мысли приказывает объекту опыта, живущему в Париже, совершить любое действие, которое только может придти ему в голову, и субъект совершает его в ту самую минуту, которую его повелитель втайне назначил для его совершения. Гипнотизер щиплет собственную руку, и это заставляет вскрикнуть от боли даму, проживающую в другой части города. Я не могу утверждать, что эти факты ложны — они засвидетельствованы людьми неоспоримо честными; что же касается меня лично, то мне не приходилось видеть их, и сознаюсь, что отношусь к ним с некоторой долей скептицизма. К тому же я уже высказывался по этому поводу.
Я сообщил читателю способ, каким можно усыпить больного. Теперь мне остается указать на приемы, при помощи которых его можно пробудить. Если вы хотите вернуть каталептика к состоянию обыкновенного сна, то вам следует только закрыть ему глаза, опустив веки. Эту манипуляцию надо производить весьма осторожно. Может случиться, что все мышцы субъекта сразу же расслабятся вследствие наступившего мрака и вашего внушения заснуть и он грохнется на пол. Мне иногда приходилось быть свидетелем таких явлений.
Чтобы возвратить субъекта к обычному состоянию, магнетизеры производят освобождающие пассы, врачи же просто дуют на лицо или спрыскивают его несколькими каплями воды. Сильное возбуждение, вызванное такими действиями, как правило, сопровождается пробуждением. Скажу еще, что заставлять сон длиться сверх меры — более чем опрометчиво. Насколько мне известно, два субъекта подверглись очень серьезной опасности и чуть не умерли по причине того, что их сон продолжался более 24 часов. При этих условиях дыхание почти останавливается, сердце еле бьется и экспериментируемого может постигнуть асфиксия (задушение).
Я заканчиваю, сообщив вам все, что знал и видел относительно пресловутого животного магнетизма. Я только не сказал ни слова о чтении мыслей с завязанными глазами или при помощи "второго зрения", об отгадывании и лечении болезней при помощи магнетизма. Эти предметы не имеют ничего общего с наукой, вот почему я не счел уместным касаться их в аудитории Сорбонны.
Нет ничего удивительного, что столь причудливые физиологические явления, как только что упомянутые мной, могли соблазнить шарлатанов и ввести в заблуждение глупцов.
Позвольте мне в заключение выразить желание, руководившее мною в изложении этой главы. Я хотел убедить читателя в том, что изумительные явления магнетизма и сомнамбулизма суть только патологические преувеличения или болезни сна и что они, будучи вполне определенными, могут быть воспроизведены, когда и как угодно, на специальных больных, без всякой жидкости и не призывая на помощь высших и сверхъестественных сил. Если бы я достиг этого результата, то уничтожил бы одно из самых нелепых суеверий, к сожалению, еще достаточно распространенных в пестрой массе полуобразованных людей.
