По другим источникам, бой также начался днем 22 июня, на западном берегу Немана, причем в нем наряду с танковыми подразделениями принял участие и один мотострелковый батальон 5-й танковой дивизии:

«На предмостное укрепление у Алитуса комдив-5 направил один мотострелковый батальон, усиленный артиллерией 5-го мотострелкового полка. Позже, по мере готовности, в разное время туда подошли и другие подразделения дивизии, в том числе 2-й танковый батальон 9-го танкового полка и отдельный зенитно-артиллерийский дивизион. Уже к полудню 22 июня эти части были втянуты в танковый бой с прорвавшимися к Алитусу 7-й и 20-й танковыми дивизиями противника…» (8).

Есть сообщения о том, что наряду со 2-м батальоном 9-го танкового полка в бою участвовал и 1-й батальон полка (танки Т-28), находившийся в засаде у моста на восточном берегу Немана.

С другой стороны, из воспоминаний О. Кариуса следует, что до Немана танкисты немецкой 20-й тд дошли, не встретив ни малейшего сопротивления:

«…С волнением мы ожидали первого боевого контакта с русскими. Но ничего подобного не случилось. Поскольку наш батальон головным не был, можно было предполагать такой контакт только в том случае, если авангард будет остановлен. Мы без происшествий достигли первой цели нашего движения в тот день – аэродрома в Алитусе. Счастливые, мы скинули с себя пропыленную форму и были рады, когда, наконец, нашли воду, чтобы как следует помыться.

– Совсем неплохо здесь воевать, – сказал со смешком командир нашего танка унтер-офицер Делер после того, как в очередной раз вытащил голову из бадьи с водой…» (183, стр. 12).

Самое же удивительное заключается в том, что ни в одном источнике (включая документы или мемуары солдат и командиров противника) даже не упоминается какое-либо участие в бою у Алитуса главной ударной силы 5-й танковой дивизии – танков Т-34 и КВ! Просто не заметить встречу с «тридцатьчетверкой» немцы не могли. В многократно упомянутых выше мемуарах О. Кариуса «первому знакомству» с Т-34 посвящена целая глава, причем встреча эта оставила у немецких танкистов самые яркие воспоминания:

«…Еще одно событие ударило по нас, как тонна кирпичей: впервые появились русские танки Т-34. Изумление было полным. Как могло получиться, что там, наверху, не знали о существовании этого превосходного танка? Т-34 с его хорошей броней, идеальной формой и великолепным 76,2-мм длинноствольным орудием всех приводил в трепет, и его побаивались все немецкие танки вплоть до конца войны. Что нам было делать с этими чудовищами, во множестве брошенными против нас?»

Вот только событие это, изумившее солдат 20-й танковой дивизии вермахта, произошло не у Алитуса, а в начале августа в районе Ельни! Где же 22 июня были 50 танков Т-34 и несколько десятков КВ из состава 5-й танковой дивизии? Они слишком тщательно замаскировались?

Окончательный разгром 5-й танковой дивизии скорее всего произошел уже на восточном берегу Немана, после того, как к полю боя подошли части 7-й танковой дивизии вермахта, переправившиеся через Неман несколько южнее Алитуса (и также по невзорванному мосту). В мемуарах Ротмистрова это событие описано так:

«…После захвата второго моста через Неман, южнее Алитуса, противник развил стремительное наступление на север и вскоре зажал на восточном берегу Немана главные силы 5-й танковой дивизии с двух сторон. В неравном, крайне ожесточенном бою наше соединение потерпело поражение, потеряв 90 боевых машин, хотя наши воины уничтожили до 170 танков, бронеавтомобилей и бронетранспортеров противника».

В документах противника сам факт танкового боя у Алитуса подтверждается. Правда, цифры потерь совершенно другие. Так, в телеграмме, направленной утром 23 июня 1941 г. штабом 3-й танковой группы командованию Группы армий «Центр», читаем:

«…6. Вечером 22 июня 7-я танковая дивизия имела крупнейшую танковую битву за период этой войны (странное выражение для оперативной сводки, составленной на второй день «этой войны». – М.С.) восточнее Алитуса против 5-й танковой дивизии. Уничтожено 70 танков противника. Мы потеряли 11 танков, из них 4 тяжелых (в вермахте Pz-IV считался «тяжелым танком». – М.С.)» (182, стр. 34).

В том, что реальные потери немецких танков оказались на порядок меньше заявленных Ротмистровым, нет ничего странного – подобное завышение потерь противника является не исключением, а нормой для любых оперативных сводок. Удивительно другое: немцы заявляют о том, что уничтожили в бою 70 советских танков (реальная цифра была, видимо, еще меньше), а советский маршал пишет о потере 90 боевых машин! Формально говоря, термин «боевая машина» не тождественен термину «танк», но в данном контексте Ротмистров, конечно же, имел в виду именно танки. Скорее всего, большая цифра понадобилась мемуаристу для того, чтобы подкрепить свое утверждение о том, что «бойцы и командиры 5-й танковой дивизии, несмотря на всю тяжесть положения, сохраняли мужество и сражались до последнего снаряда, до последнего танка». Однако даже после потери 90 танков в 5-й танковой дивизии должно было оставаться еще более 200 танков! Казалось бы, говорить о «последнем танке» еще рано (далеко не каждая танковая дивизия вермахта к началу боевых действий имела в своем составе 200 танков), тем не менее после боя у Алитуса 5-я танковая дивизия практически перестала существовать как боевое соединение.

Первый (он же и последний) бой 5-й танковой дивизии завершился не то вечером 22 июня, не то утром 23 июня. В процитированном выше документе штаба 3-й ТГр речь идет о вечере 22 июня. То же самое время указано и в монографии Анфилова («советские танкисты несколько часов вели ожесточенный, напряженный бой с танками противника у переправ через р. Неман, но с наступлением темноты 22 июня они были вынуждены отступить»). Однако в мемуарах Г. Гота, бывшего командующего 3-й ТГр, вполне определенно говорится про утро 23 июня:

«Танковый полк 7-й танковой дивизии, который охранял мосты в Алитусе и ночью был сменен пехотной частью, при выступлении из Алитуса рано утром натолкнулся на подходившую из Варены 5-ю танковую дивизию русских. В «исключительно тяжелом танковом бою», как об этом доложил командир полка, дивизия противника, уступавшего в умении вести одиночный бой, потерпела поражение» (13, стр. 68).

О том, что последний бой 5-й танковой дивизии произошел утром 23 июня, пишут и современные историки (8, 178). Встречаются сообщения и о том, что в ночь с

22 на 23 июня 10-й танковый полк из состава 5-й тд занимался таким странным для танковой части делом, как поиск несуществующего немецкого «парашютного десанта численностью в 660 человек» в районе г. Варена (30 км к юго-востоку от Алитуса).

Столь пристальное внимание к установлению точного времени разгрома 5-й танковой дивизии связано с тем, что уже на рассвете 24 июня командир дивизии полковник Ф.Ф. Федоров вместе с остатками своей дивизии (5 танков, 20 бронемашин и 9 орудий) оказался в районе белорусского города Молодечно, т. е. на расстоянии в 170 (сто семьдесят) км по прямой от Алитуса! Генерал армии С.П. Иванова (в начале войны – начальник оперативного отдела штаба 13-й армии Западного фронта) в своих мемуарах описывает встречу с командиром 5-й тд так:

«…Вошел полковник в форме танкиста и доложил, что он является командиром 5-й танковой дивизии… Танковая дивизия полковника Федорова получила задачу обеспечить отход остатков стрелковых частей и не допустить форсирования Немана гитлеровцами севернее Друскининкая. Однако противник, нанося мощные удары авиацией и артиллерией, не дал дивизии выйти к Неману, и у нее тоже были большие потери. На плечах нашей отступающей пехоты вражеские танки прорвались по двум мостам на восточный берег Немана…

– Это непоправимая беда, – сокрушался танкист, – и мне придется расплачиваться за нее головой» (45, стр. 49).

Впрочем, из документов (Оперативная сводка штаба Западного фронта № 4 от 10.00 24.06.41) следует, что полковник Федоров не только «сокрушался», но и занимался тем, что на языке военного трибунала называется «распространение панических слухов»: