Она вздрогнула, услышав громкий стук в дверь спальни. Раньше чем она успела ответить, в комнату вошла молодая девушка в домашнем чепце, из-под которого в разные стороны торчали непослушные рыжие волосы.

– Добрый вечер, мэм, – сказала девушка, настороженно улыбаясь. – Я принесла вам горячей воды и все такое... – Она вошла в комнату и водрузила медный кувшин на умывальник вместе со стопкой белых полотенец и куском мыла.

Верити уставилась на девушку. Что это такое? Еще одно внешне приветливое лицо, чтобы внушить ей ложное чувство безопасности?

Однако горячая вода и мыло были в тот момент как рай на земле. Верити ощущала себя не просто грязной, а оскверненной всеми событиями прошедшего дня. Не могло быть ничего лучше, чем все с себя смыть.

Девушка подняла брови, удивленная молчанием Верити.

– Спасибо, – пробормотала Верити. Хотя напряжение еще сковывало ее горло, голос только слегка дрогнул. Возможно, девушка ничего не заметила.

– Я пришла помочь вам распаковать вещи и посмотреть, удобно ли вы устроились.

Значит, Верити не собирались превращать в прислугу. Но если не прислугой, то кем она здесь будет? Единственный ответ, который пришел ей в голову, только подогрел ее решимость спастись бегством.

– Спасибо, – сказала она, но голос прозвучал еще не настолько уверенно, как ей бы того хотелось. Она задернула штору на окне: все равно не видно ничего, что могло бы ей помочь осуществить свой план. Ей нужна была информация. Возможно, девушка сможет быть полезной, если Верити удастся ее разговорить.

– Спасибо, – повторила она еще раз, уже гораздо лучше владея своим голосом.

– Миссис Трегелли сказала, что я буду вам прислуживать, пока вы в Пендургане, – произнесла девушка и присела в неуклюжем реверансе. – Меня зовут Гонетга. – Она стояла лицом к Верити, держа руки за спиной и склонив голову.

– Красивое имя, – отозвалась Верити, – и очень необычное.

Девушка пожала плечами:

– Старое корнуэльское имя, мэм. В наших местах оно встречается довольно часто.

– Я никогда не слышала, к сожалению, – сказала Верити, подбираясь к теме, которая могла бы заставить девушку разговориться. – Я никогда не была в Корнуолле, так что и язык, и имена для меня совсем незнакомы. – Она попыталась приветливо улыбнуться.

Девушка с готовностью улыбнулась в ответ.

– Я слышала, – заговорила Гонетта, суетясь с полотенцами, – люди из центра страны часто считают трудным произнесение наших слов. Но вы не волнуйтесь. Если вы поживете здесь какое-то время, то довольно быстро привыкнете.

Поживете какое-то время...

– Кстати, если вы что-нибудь не поймете, скажите, чтобы мы говорили помедленнее. Вот мой брат Томас – он служит лакеем, это он принес сюда ваш сундук, – он не очень-то разговорчив, так что с ним у вас трудностей не будет. Зато я... Мама говорит, что я трещу как сорока, но с вами, мэм, я буду очень осторожна, ведь вы не местная и иначе ничего не поймете.

Акцент был сильным и непривычным для уха Верити, такой же непонятный, как и у йоркширцев.

Трудно было удержаться от улыбки, глядя на эту, судя по всему, умную молодую девушку, независимо от того, какую роль она играла в этой драме. Однако Верити должна была принимать во внимание свою роль, и вовсе не обязательно ту роль, которую ей навязали. Она никогда бы не подумала, что способна на какое-либо притворство, но в тот момент, наверное, была способна на что угодно, лишь бы вырваться отсюда.

Верити выдавила из себя еще более широкую улыбку.

– Спасибо, Гонетта. Я очень рада с тобой познакомиться. А меня зовут...

– Миссис Озборн. Я все о вас знаю, мэм.

Верити вздрогнула, как будто ее ударили. Конечно, она уже стала предметом сплетен среди слуг. Что они, должно быть, о ней думают, о женщине, купленной на аукционе!

– Ма сказала, что вы кузина его милости и все такое, – продолжала Гонетта. – И что вы неожиданно потеряли мужа, так сказать. Мне очень грустно это слышать, мэм. И что вам совсем некуда ехать. Ужасно досадно, что на вас свалилось сразу столько горя и лишений.

Значит, она должна стать кузиной лорда Харкнесса? Ей было интересно, как он объяснит ее внезапное появление и даже есть ли необходимость в каких-либо объяснениях. Из того, что Верити видела, она сделала вывод: он, очевидно, частенько приводит домой незнакомых молодых женщин. Она предполагала, что ее будут считать любовницей его милости и что на самом деле так и будет. Может быть, это входило в его планы, но он маскировал свои намерения этой сказкой о кузине?

Верити задрожала при мысли о том, что он задумал, но это было не столь важно. Она не собиралась оставаться здесь надолго и доискиваться до истины.

– Ай, послушайте меня! – воскликнула Гонетта, покраснев до корней своих рыжих волос. – Я не имею права говорить вам такие вещи. Прошу прощения, мэм, но мой язык иногда невозможно остановить. – Она прижала зубами верхнюю губу, по-видимому, расстроившись, когда до нее дошло, что она опять проявила невоспитанность.

Взволнованная болтовня Гонетты была именно тем, в чем сейчас нуждалась Верити. К счастью, вопросов задавать не приходилось.

– Пендурган – очень старое имение, – продолжала Гонетта, снова подняв глаза. – Почти такое же старое, как сам холм. Я надеюсь, что вам здесь понравится, – застенчиво добавила девушка. – Я начну распаковывать вещи?

– Спасибо, Гонетта.

По просьбе служанки Верити достала из сумочки ключ от сундука и неохотно отдала ей. Верити отвернулась, не желая расстраиваться при виде своих пожиток: они напоминали ей сейчас о том, что она оказалась одна, брошена на волю судьбы, без средств, без друзей.

После того как Гонетта тщательно все распаковала, Верити предстояло выбрать то, что она сможет без труда унести. Ей придется смириться с тем, что остальное нужно будет оставить здесь.

– Послушай, Гонетта, – проговорила Верити, изо всех сил стараясь придать бодрости своему голосу, – могла бы ты мне немного рассказать о Пендургане и об этой части Корнуолла? Видишь ли, я никогда не была на западе и совсем не знаю этих мест. Когда мы ехали в Пендурган, было темно и шел дождь, так что многого я не увидела, но должна сознаться: то, что увидела, показалось мне бесплодным и каменистым.

– О, вы, должно быть, ехали по северной дороге, – сказала Гонетта, осторожно встряхивая любимое муслиновое платье Верити и вешая его в шкаф; это платье, пожалуй, слишком легкомысленное, так что его надо будет оставить. – Через пустошь, – продолжала Гонетта. – что вы приехали этой дорогой. В той стороне сплошные скалы. Но посмотрите сюда! – шагнула к окну и отдернула штору. – О, сейчас слишком темно, много не увидишь, но, честное слово, с юга вид очень приятный. Здесь есть сады и лужайки, там, как раз на границе имения, течет река, – сообщила она, показывая на восток.

– О!.. – Верити подавила свое волнение. Река! Если она сможет выйти, будет довольно просто идти вдоль реки. – Я и не знала, что поблизости есть река, – произнесла она с притворным безразличием. – Мы приехали из... о Боже! Я не могу вспомнить название города.

– Ганнислоу, мэм. Он мало похож на город, разве что по базарным дням, когда там собирается народ со всей округи.

Да, Верити знала все о базарных днях в Ганнислоу. Она не стала бы пытаться бежать в том направлении.

– А есть еще какие-нибудь города или деревни поблизости, вдоль реки?

– Да, мэм, – ответила Гонетта. – Ближайший большой город вверх по реке, конечно, Бодмин. Зато Сент-Перран совсем рядом, чуть к югу отсюда. Это наша деревня, Сент-Перран. Всего несколько домов, церковь и две пивных. Большинство шахтеров живут в самой деревне. Фермеры-арендаторы селятся более разбросанно.

– Фермеры? В Пендургане занимаются фермерством?

– О да, мэм. Разве его милость вам не говорил? – Гонетта зацокала языком, складывая чепец из муслина и кружев. – Мужчины, конечно, больше интересуются шахтами и всякими разными машинами. Но есть и хорошие фермы тоже. Мы выращиваем пшеницу и ячмень, держим небольшое стадо овец.