Поэтому мусульманский экстремизм – продукт малограмотности и внушения, а противопоставить ему нечего, мозг пустой совсем.
Алтайский синкретизм
Бесконфликтность. Князей нет, особенно крупных. Нет подавляющего всевластия. Геронтократия. Буддизм. Непознаваемость мира. Отказ от управления им. Консерватизм довольства. Неиспуганность. Русская водка. У них нет точек соприкосновения с нашей цивилизацией. История малых народов никому в России не нужна, как и своя, собственно.
О шорцах я уже говорил подробно. Алтайцы, хакасы, тувинцы и прочие народы в горно–таежных урочищах живут точно по такому же сценарию: рыбачат, охотятся, плавят железо с незапамятных времен, не считая меди–олова, золото им не к чему, хотя и много его здесь. В общем, живут неплохо в таежном изобилии, кое–где возделывают хлеб, в основном ячмень, торгуют между собой. Письменность им ни к чему, писать некому, ведь почты нет, а живут друг от друга достаточно далеко. Богатые, конечно, есть, но главные у них все же шаманы, большие люди, все на свете знающие. Шаманам жить, конечно, хорошо, они монастыри свои устраивают подальше от мирских глаз, там у них, и науки, и искусства, и единоборства, но опять же без письменности, да она и им не нужна: в тихой размеренной жизни и без письменности можно многое запомнить, со слов. Главное же у этих народов – безконфликтность, как у австралийских аборигенов, места и пропитания всем хватает. У них не только сабель и мечей, хотя железо есть, луки–то со стрелами почти не в обиходе. Зверей мелких ловят петлями, крупных загоняют куда следует, в ямы.
Климат ареала сибирско–алтайских народов – копия, например подмосковного, но солнечных дней в году раза в два больше, зима практически такая же суровая, немного даже холодней. Поэтому большую часть года жителям приходится находиться в подобиях берлог с отоплением, иначе не выжить. В результате зимняя скученность людей должна отразиться на их прирожденной конфликтности в кругу семейной берлоги, как, например, у русских. Осенняя сытая залежка в берлоги и скученность должна проявиться в повышенной сексуальности и рождению детей в середине следующего лета. Но так как женщина в берлоге видит в первые месяцы беременности особей разного пола приблизительно поровну, то недостатка женщин, как это было мной описано у народов теплых стран, произойти не должно. Должен сохраняться паритет мужчин и женщин, в результате которого не возникает слишком уж заметного соперничества мужчин из–за женщин.
Можно предположить, что «берложья» конфликтность и отсутствие соперничества мужчин из–за женщин должны «погасить» друг друга и выровнять, сгладить всеобщую конфликтность. Но тогда это же самое можно сказать и о русских, живущих в таких же точно условиях. А о русских я так сказать не могу на данном этапе исследования, конфликтность у них доходит до злобы на ближайшего соседа, если только проявится возможность ее проявить. Поэтому в сибирско–алтайской малоконфликтности, и семейной, и соседской надо искать другие причины, а что она наличествует, нет никакого сомнения. И сегодняшний их быт и прошлый, со времен Ермака, говорит, что народы эти малоконфликтны, хотя предпосылки к конфликтности есть немалые, такие же, как у русских и, особенно, у северных народов. Северные народы просто семейно разбрелись по тундре со своими стадами оленей, и конфликтность их потеряла под собой почву. Алтайские же народы жили деревнями, племенами, сообществами, так им было лучше бороться со стихиями, охотиться, рыбачить, разделять свой труд.
Основную причину в подавлении природной конфликтности я вижу в отсутствии сколько–нибудь значительных князей, особенно, в отсутствии их подавляющего всевластия. Как уж так вышло я не знаю, хотя и можно было это исследовать подробнее, но этому мешает очень малое письменное наследие этих народов, а устные предания у них выветрила русская водка. Как бы там ни было, но это факт, что их князья, если они и были, малозаметны. А если нет князей, или они малозаметны, то и некому водить свои народы в завоевательские грубые походы. А без таких походов люди, деревни и племена дружат, потому что в дружбе лучше идет обмен научно–техническими достижениями и торговля. Скорее всего, можно предположить у них австралийскую геронтократию, каковую я ставлю очень высоко, и написал уже достаточно о ней.
Объединяющей силой у этих народов стало шаманство или грубо – буддизм, отшельническая, созерцательная, врачевательская и философская организация, благодаря чему она получила очень большой вес в народе, а где вес, там и добровольное подчинение, намного лучшее, чем силовое. Вот это мирное сосуществование столь многих племен на основе своей прекрасной религии, которая и сегодня имеет столько таинственных средств, что западноевропейцы все никак не могут их выкрасть, позволило им жить многие века, правда, несколько стабилизировавшись в своем дальнейшем развитии. Религия, подобная буддизму, обращала очень большое внимание на совершенствование тела, врачевание, медитации, но мало смотрела на звездное небо, мало занималась предсказаниями и гаданиями, утвердив раз и навсегда непознаваемость мира и приятие его таким, каков он есть, без переделывания его, но подстраиваясь под него. Я бы это назвал консерватизмом довольства.
Это были счастливые племена до прихода сюда русских со своей водкой, против которой в генах этих народов не было никаких абсолютно средств. Эта религия помогла бы им перенести бесцеремонное вторжение русских, они нашли бы себе более удаленные уголки своей чудесной природы, которые не понадобились бы русским, но водка сделала свое черное дело, как и у австралийцев, и народов этих ныне практически нет. Но остатки этих народов отнюдь не относятся к испуганным навек народам, они просто очень терпеливые согласно своей религии и принимают мир таким, каков он есть. Смешаться с русскими они тоже не в состоянии, слишком они различны, в них нет ни единой точки соприкосновения, они даже не представляют себе возможности куда–то ехать и что–то просить для себя, а тем более требовать.
Что касается матриархата и патриархата, то ничего необычного в том нет, судя по изложенному выше, что они развивались на договорных условиях, как и австралийские аборигены, северные народы под неусыпным оком геронтократии и буддизма или более раннего первобытного язычества – прабуддизма. В этот мирно развивающийся процесс вмешались безграмотные русские, которые даже не могли записать своих наблюдений и то, что они застали у аборигенов. Поэтому все, что было ранее, оказалось потерянным для науки, а аборигенам начали выдавать паспорта на имя отца. Ну, не паспорта в начале, конечно, а записи в церковные и прочие книги, чтобы обложить налогом соболями. И эта древнейшая цивилизация была потеряна как цивилизация древних инков. Конечно, по Америке шастают современные исследователи, изучают, что осталось, мучаются и проклинают конквистадоров, грабивших, но не записывающих. А у нас и ходить, изучать некому. Древнейшие поселения в центре России не изучены еще, время не хватило. Если не верите, почитайте «новохрон–2», в котором описываются открытые ими следы Куликовской битвы в Москве. Почитайте, наконец, прошлогодние газеты, описывающие, как строители не давали время на раскопки археологам при строительстве подземелья под Манежной площадью.
Кавказский синкретизм
Кавказские усы и честь. Народам все равно, а князьям их – нет. Закавказье невозможно завоевать. «Ловля пескарей в Грузии». К России присоединились мелкие князья, а не народ. Аристотеля в Закавказье не знали. Закавказье пустеет. Предкавказские народы мало общались с закавказскими. Их поле деятельности – Большой проходной двор. Переселение славян в Предкавказье. Опрометчивое решение Сталина. Кавказцы осваивают чужие равнины. Русские жалуются неизвестно кому.
Здесь столько народов, что и браться за них страшно, но есть у них у всех и общие черты. Большинство народов здесь считает, что усы не только украшают мужчину, но и являются его честью. Так, еще совсем недавно, грузин, берущий в долг что–нибудь, вырывал у себя несколько волосков из усов и вручал их заимодавцу. Это была самая высокая гарантия, что долг будет возвращен. Не вернуть долг при таком залоге было совершенно невозможно, и все об этом знали. То есть, мужская честь и достоинство стояли очень высоко, но это касалось только своих соотечественников. Других народов это не касалось. Сравните, например, новгородских купцов – честнейших из купцов нынешней России до их порабощения Московским княжеством. У них честь была шире чести кавказцев. Кавказские народы грубо разделить можно на северокавказские и закавказские.
