Я не буду останавливаться на разделении иранцев–персов и турок, сведений у меня мало, скажу только, что некоторые горцы так и не усилились как, например, соплеменники Аджалана. Наверное, высоко жили в горах и никогда оттуда не спускались, пока турки земли на равнине осваивали, а потом стало поздно. Совсем так, как палестинцы ходили себе то туда, то – сюда, пока соседи не начертили свою черту на земле и сказали, что «Вас здесь не стояло», как в русской очереди. Главное же в моем рассуждении то, что некоторые шахи, победив других шахов, стали шахами шахов, как у нас один князь, победив всех остальных, стал великим князем. У нас этому способствовала равнина и куча рек – дорог, а у них – то же самое, только без рек, а с нормальными каменистыми дорогами, которые и мостить не надо. Вот поэтому у их народов и выработалась точно такая же всеобщая испуганность, как и у японцев–корейцев и китайцев северных, так как я не касаюсь китайцев южных. Я еще и потому не хочу рассуждать о появлении турок, которых вроде бы, согласно науке не было и в помине, что, во–первых, не верю в переселение народов, а, во–вторых, здесь сразу же надо все свое внимание уделять правителям, которые только и создают всякие там государства, и воюют друг с другом по этому поводу. А я же принципиально исследую только народы, а не их правителей, как делают все известные мне историки. Вот, что надо мне, я уже получил, народ, как в Иране, так и в Турции очень напуганный, притом на уровне шах–ин–шахов. Напуган давно, прочно, без расслабления, хотя бы временного, поэтому это генетический испуг. Философов–демократов у них, как и у нас, появиться не могло, я уже сказал, почему.
Осталось сказать о феномене Геодекяна, доказавшего, что пол будущего ребенка определяется женщиной через ее глаза. Того пола, которого вокруг нее не хватает, тот пол преимущественно она и будет рожать. В этом ареале мужчины почти все время отсутствуют дома, то на войне, то на охоте. Поэтому женщины будут рожать преимущественно мальчиков и возникнет острейший дефицит женщин. Отсюда чрезвычайное соперничество мужчин из–за них, усугубленное шахами, силой отбирающих себе женщин сверх всякой меры, как говорится, про запас, в гарем. Вот в этих краях и возникли, и культы женщин–богинь, и оскопление, и мужеложство, и скотоложство, и покупка невест, так называемый калым, и женская проституция как ритуал богинь–матерей.
В этих краях родилась такая куча религий, что и представить себе трудно. Главное же в том, что религии несколько опоздали по сравнению с развитием шахизма, поэтому они сразу попали под его влияние, а в большинстве случаев и были созданы под руководством шахов. Шах–ин–шахи усугубили только это дело, став воевать не только за земли и эксплуатируемые народы, но и за преобладание «своих» религий. Поэтому все религии оказались под пятой у щахов. И религии стали преобладающей идеологией покорности и послушания на основе всеобщей испуганности. Религия и государство практически объединились, совсем так же как в России или электронные блоки в телевизоре. При этом блоки стали взаимозаменяемыми. Но по временам то, «кинескоп» брал верх, то «строчная развертка» становилась главной в этой системе, в отличие от России, где главным был всегда кинескоп–царь.
Надо сказать и о законах и законности. До сих пор в Турции в тюрьмах творится такой же произвол, как и в России. Нельзя сказать, что в западных тюрьмах тишь да благодать, но беспорядки в них все века не шли ни в какое сравнение с упомянутыми тюрьмами. Скажу далее, что на Ближнем Востоке размах нарушений правил дорожного движения, например, не идет ни в какое сравнение с нарушениями этих правил в России, тоже не отличающейся законопослушностью водителей. Их можно сравнить разве что с закавказским выполнением правил. То есть никто вообще не выполняет никаких правил движения. Одновременно, нельзя сказать и о тотальной аварийности на дорогах. Просто все ездят, не выполняя правил, но умудряются вовремя отвернуть и избежать столкновений. Это говорит все–таки о хорошей реакции, нежели о чем–то другом. Поэтому им весьма подошла бы наша пословица: «закон, что дышло, куда повернул – туда и вышло».
На Ближнем Востоке все века также как и у русских, как и у японцев, не было среднего класса: или очень богатые, или до ужаса бедные люди. В то время как в Западной Европе такой класс был всегда, а не только с тех пор, когда выдумали сам этот термин американцы при Рузвельте. Достаточно напомнить о средневековых мануфактурах. На Востоке же были только индивидуальные ремесленники и рабы.
Вообще, я не очень бы, по–моему, ошибся бы, если объединил бы все Закавказье и причислил его к Малой Азии. Но пока обожду, до рассмотрения самого Закавказья.
Еще надо сказать об одной черте. Это о главе дома. Глава дома – это тоже шах, но только очень уж маленький, еле видный со стороны. Несмотря на это он полновластный шах в пределах своего двора, такой же точно, как и настоящий шах, и даже шах–ин–шах. С русским «хозяином» его не надо путать, ибо русский хозяин только в книжках, да у историков – хозяин, а в действительности он не хозяин, а простой нахлебник у женщины и раб у помещика. О таком же рабстве как в России, например, в Турции не слышно. Уважение к старикам и предводителям кланов тоже надо отметить. Какой–нибудь айятолла может много себе позволить. Вот теперь, кажется все, так что перехожу к следующей группе народов.
Среднеазиатский синкретизм
Носы, глаза и усы азербайджанцев. Узбеки резко отличаются от всех других народов Средней Азии. Киргизы и узбеки. Узбеки очень многое видели, киргизы – мало. Узбеки похожи на иракцев по образу жизни. Киргизы не любят спускаться с гор и приобщаться к другой жизни. Таджики живут на малом проходном дворе. Туркмены почти неотличимы от иранцев. Мусульманский экстремизм, выросший из синкретизма. Источник экстремизма.
Среднеазиатские народы я сперва хотел рассмотреть совместно с алтайскими народами, ибо ученые рассматривают их как Алтайскую семью народов, включая сюда и азербайджанцев с Кавказа. Потом раздумал, когда сравнил между делом в уме азербайджанский разрез глаз и нос с такими же деталями лица алтайцев. Я по этим параметрам отнес бы азербайджанцев все же к кавказской семье, вдобавок к привычке их носить усы и считать их главным мужским достоинством и честью. Поэтому буду рассматривать среднеазиатов отдельно.
Все эти народы горные и только одни узбеки в основном равнинные, во многом земледельческие и торговые. Вот с них и начну. Когда я в Киргизии сказал, что киргизы на базаре что–то дорого продают яблоки с Иссык–Куля в Бишкеке, услышавший это киргиз до того обиделся, что прочитал мне лекцию, главный смысл которой состоял в том, что я оскорбил киргизов подозрением, что они могут что–то продавать на базаре. Ни один киргиз не пойдет продавать что–нибудь на базар, это очень стыдно и недостойно киргиза. На базаре на 90 процентов могут оказаться только узбеки, хотя и в Бишкеке, а не в Ташкенте, и на 10 процентов – продавцы других среднеазиатских наций, но ни одного киргиза не найдешь за прилавком. Вот те на, подумал я, и запомнил. Узбеки – врожденные земледельцы, такие же, как и в Месопотамии, живущие на открытом пространстве. И я думаю, с теми же врожденными последствиями. И каких только не было здесь завоевателей, начиная с Тамерлана? Поэтому их эмиры, спрятавшись за стены, вели себя точно так же, как и месопотамские саддамы: свез к себе урожай за стену, а народ – живи, как знаешь. И страна довольно большая, примерно такая же, как и Месопотамия. Поэтому узбеки здорово научились выживать, когда все отберут – торгуют, перепродают, но страха перед эмиром не потеряли. А куда спрячешься? Кругом равнина, без единого дерева, не считая саксаула и персиковых почти кустов, а арыки перепрыгнуть можно.
Киргизы своей самобытностью очень похожи на алтайские народы, но только живут гораздо выше, в заснеженных горах и они бы никому не потребовались никогда ни сами, ни их земли, не будь в их горах каких–либо ископаемых, нужных жадным народам, и не будь у них насильно посаженный русскими партийный секретарь или президент. Теперь этот президент печется о своих ископаемых и о своей территории, чтобы у него их не отобрали, а народу, собственно, на все это плевать. Ну, приедут какие–нибудь люди и построят в их горах какую–нибудь электростанцию как в Таджикистане, построят какой–нибудь завод, на который приедут работать какие–то посторонние люди, ну и что? Да ничего. Кто побойчее устроятся на эту электростанцию и завод, но таких будет мало. Остальные же переедут в другие ущелья, на склоны других гор, или повыше на этих же горах, где строить пока никто ничего не собирается, и будут жить дальше. Места в горах много, а киргизов из–за суровых условий жизни не так много. И это тоже не испуганный народ, они просто боятся городской жизни, в горах они никого не боятся и там у них очень строгие правила жизни, а торговать грешно и стыдно. У них есть чинопочитание по тому принципу, что чья борода седее, тот и достоин большего почитания. Это тоже синдром геронтократии, но никак не «его королевского высочества».
