"Осторожно, осторожно, - думала она. - Мы не хотим сломать ни одной косточки. Нам нужно беречь наши косточки". Она свесилась с верхней полки и аккуратно вернула на место пузатую банку красной чечевицы, затем по полкам соскользнула вниз, на пол кладовой.

Стоя босыми ногами на холодных плитах, устилавших пол, Лидия внимательно осмотрела свое убежище. Да, оно по-прежнему выглядело замечательно. Последний подарок Стивена там, наверху, был в безопасности. Невозможно представить себе, что кто-нибудь - пусть даже изящная девочка-флейта - способен поместиться в том маленьком пространстве. Никто даже не заподозрит, что она сюда отлично укладывается. Девочка была тоненькой, как мышь, и иногда помещалась в самых удивительных местах. За это, наверное, стоит поблагодарить Белари. Она повернулась и поспешила прочь из кладовой, решив про себя, что если слуги и поймают ее, то пусть это случится как можно дальше от ее последнего спасительного укрытия.

Добравшись до обеденного зала, Лидия почти поверила, что сможет незаметно попасть в репетиционную комнату. Тогда ее, наверное, не накажут. Белари добра к тем, кого любит, но непреклонна, если ее разочаровывают. И хотя из-за чрезмерной хрупкости Лидию никогда не били, но для нее существовали другие виды наказания. Лидия подумала о Стивене. Какая-то часть ее души даже порадовалась за него, ведь он теперь недосягаем для мучительных пыток Белари.

Лидия тихонько прокралась вдоль стены обеденного зала и укрылась за листьями папоротника и цветущими орхидеями. Сквозь пышную растительность она едва видела длинную черную поверхность обеденного стола - слуги ежедневно натирали его до зеркального блеска и постоянно накрывали сверкающим серебром. Она внимательно осмотрелась, не видит ли ее кто. Комната была пуста.

Насыщенный теплый аромат растений напомнил ей о лете, хотя в горах за стенами замка свирепствовала зима. Когда они с Нией были помладше, еще до операций, то бегали в горах между сосен. Она плавно двинулась между орхидей: эта из Сингапура, другую привезли из Кении, а еще одна - полосатая, как тигр, - изобретение Белари. Лидия дотронулась до изысканного цветка, восхищаясь его огненным цветом.

"Мы с сестрой - прекрасные пленницы, - подумала она. - Такие же, как и ты".

Листья папоротника задрожали. Из-за зелени выскочил какой-то человек и набросился на нее, как волк. Его руки вывернули ей плечи. Пальцы впились в бледную плоть, и Лидия открыла рот, когда пронзившая боль парализовала ее. Она упала на каменный пол аспидного цвета, сложившись бабочкой, а Берсон придавил ее сверху.

Она хныкнула, ударившись о камень, сердце ее бешено забилось от неожиданного броска Берсона из засады. Она стонала, дрожа под тяжестью его тела, лицо ее было прижато к гладким серым плитам замка. На каменном полу рядом с ней лежала бело-розовая орхидея - невольная жертва нападения Берсона.

Не сразу, сперва убедившись в том, что она не сопротивляется, Берсон позволил ей шевельнуться. Он перестал наваливаться всем своим огромным весом, отодвигаясь от нее, словно танк, который откатывается назад от раздавленной им лачуги. Лидия заставила себя сесть. Наконец она встала, покачиваясь, - бледная, худенькая девочка, совсем маленькая рядом с нависшим над ней чудовищем - начальником охраны госпожи Белари.

Громадное тело Берсона являло собой горы литых мускулов, иссеченные бороздами страшных шрамов, - воплощение силы и жестокой готовности к сражению. Мирриам болтала, что прежде он был гладиатором, но она вечно все выдумывала, а Лидия подозревала, что шрамы скорее достались ему от его дрессировщиков, так же, как она сама получала все наказания от Белари.

Берсон схватил ее за запястье, крепко удерживая ее. Не смотря на всю непреклонность, хватка его была осторожной. После того первого раза, когда все закончилось катастрофическими переломами, он хорошо знал, какую нагрузку способны выдерживать ее кости, чтобы не рассыпаться при этом на кусочки. А Лидия попыталась высвободить руку, проверяя его хватку на прочность, но затем смирилась с пленением. Берсон присел на корточки, чтобы сравняться с ней ростом. Воспаленные глаза с расширенными зрачками изучающе разглядывали ее, наливаясь кровью по мере того, как сканировали инфракрасную вибрацию ее кожи.

Исполосованное лицо Берсона постепенно утрачивало зеленоватый маскировочный оттенок. Теперь, когда он стоял на открытом пространстве, цвет камня или листвы ему был ни к чему. Но впрочем, рука, держащая пленницу, побледнела, словно присыпанная мукой, становясь такой же белой, как и ее кожа.

- Где ты пряталась все это время? - прорычал он.

- Нигде.

Красные глаза Берсона сузились, брови сдвинулись, нависнув над глубокими ямами, излучавшими вопрос. Он понюхал ее одежду, пытаясь уличить Лидию. Поднес свой нос близко к ее лицу, волосам, втянул запах рук.

- Кухня, - пробормотал он.

Лидия вздрогнула. Налившиеся кровью глаза внимательно рассматривали ее, добиваясь дополнительных подробностей, наблюдая за непроизвольной реакцией ее кожи: вспыхнувший румянец будет означать, что она разоблачена и ей не скрыться от его пытливых глаз. Берсон улыбнулся. Охота доставляла дикую, безумную радость его натуре ищейки. Трудно определить, как сочетались качества шакала, пса и человека в этом существе. Высшим счастьем для него было охотиться, завладевать добычей и убивать.

Берсон выпрямился, довольный собой. Достал из мешка стальной браслет.

- У меня есть для тебя кое-что, Лидия. - Он надел украшение ей на запястье. Браслет обвился как змея вокруг ее тоненькой ручки и со звоном защелкнулся. - Теперь не спрячешься.

По руке Лидии пошел ток, она закричала, судорожно забившись, так как электричество пронзило насквозь ее тело. Берсон подхватил ее, когда отключился ток, и сказал:

- Я устал искать имущество Белари.

Он улыбнулся плотно сомкнутыми губами и толкнул ее в направлении репетиционной комнаты. Лидии пришлось подчиниться.

Белари находилась в зале для представлений, когда Берсон привел к ней Лидию. Вокруг суетились слуги - расставляли столы, пристраивали круглую сцену, устанавливали освещение. Стены были завешены бледной муслиновой тканью, через которую проходили электрические разряды, - вздымавшаяся оболочка из заряженного воздуха потрескивала и вспыхивала всякий раз, когда к ней приближался кто-либо из слуг.

Белари, казалось, не обращала внимания на затейливый мир, сооружаемый вокруг нее, она просто бросала распоряжения координатору проекта. Воротник ее черного бронежилета был расстегнут - все же от деятельности, свойственной человеку, ей стало жарко. Она бросила короткий взгляд на Берсона и Лидию, затем снова обратилась к слуге, которая не переставая чиркала что-то на экранчике мини-компьютера.

- Я желаю, чтобы сегодня все было идеально, Тания. Все на своих местах. Все только безукоризненное. Безупречное.

- Да, госпожа.

Белари улыбнулась. Красота ее лица была вылеплена с математической точностью, с расчетом всех фокусных групп, с учетом всех средств и методов улучшения внешности, выработанных прежними поколениями. Коктейли для профилактики заболеваний, противоопухолевые ингибиторы, чистящие клетки, и "Ревития" позволили Белари сохранить физический облик двадцативосьмилетней женщины, тогда как постоянный прием "Ревитии" Лидией остановил рост ее организма на уровне мучительного периода подросткового возраста.

- И чтобы как следует позаботились о Верноне.

- Ему понадобится собеседник?

Белари покачала головой:

- Нет. Уверена, он ограничится тем, что будет надоедать мне. - Она поежилась. - Отвратительный тип.

Тания хихикнула. Холодный взгляд Белари заставил ее угомониться. Белари оценивающе осмотрела зал для представлений.

- Хочу, чтобы здесь было все. Еда, шампанское, все. Хочу, чтобы гости сидели близко, чувствуя друг друга, когда девочки будут выступать. Чтобы было тесно. Очень интимно.

Тания кивнула и сделала еще несколько записей, стуча по клавишам. Она работала с персоналом, уверенно передавая приказы. Слуги в наушниках сразу же получат распоряжения и отреагируют на требования своей госпожи.