– Постарайтесь успокоиться, – приказал он мне. – Найдите место, на которое сможете встать. Упритесь в него ногами и попробуйте подтянуться.

Я судорожно пыталась отыскать, на что бы можно было встать.

– Подо мной ничего нет! Ах нет, кажется, нашла! – Моя нога нащупала какую-то расщелину. Подо мной была пустота, а метрах в двадцати внизу я каким-то образом разглядела довольно плоское каменное плато. Я поняла, что если сейчас упаду, мне грозит неминуемая смерть. – Получилось! – крикнула я, как только сумела упереться нотами в расщелину.

– А теперь тянитесь вверх, – велел он.

Сам он начал отползать назад и тем самым тянуть меня, а я всячески помогала ему и подтягивалась что было сил. И вот наконец я была в безопасности. Он прижал меня к себе, а я вцепилась в него, точно испуганный котенок.

Объяснить то, что произошло потом, мне крайне трудно. Когда мы попытались встать и отойти от края скалы, земля снова стала осыпаться, но теперь уже под его ногами. Лорд Монтгомери оттолкнул меня, а сам исчез за выступом скалы. На лице его заиграла усмешка, иронично выражавшая согласие с неизбежным, своего рода смирение.

– Нет! – закричала я и протянула к нему руки. Но было уже поздно. Он скрылся из виду.

Из того, что произошло потом, я упомяну лишь о самом важном. Лорд Монтгомери приземлился как раз на то небольшое плато, которое я заметила внизу, когда висела на краю пропасти. Это обстоятельство и уберегло его, пусть и не самым гуманным образом, от дальнейшего падения вниз. Но он сильно разбил голову, из раны его хлестала кровь. Я понимала, что времени бежать к дому и звать на помощь нет. И потому предпочла отправиться вниз, к нему. Преодолевая страх высоты, я нашла путь, каким можно было спуститься к нему, держась за выступающие корни деревьев, которые росли одному Богу известно каким образом прямо в камнях.

Едва добравшись до него, я опустилась рядом и прижала его голову к своим коленям.

– Ах, милорд, простите меня!

Он пошевелился и, схватив мою руку, сильно ее сжал. «Не беспокойся!» – словно бы хотел тем самым сказать он. Я тут же поклялась себе, что ни за что не дам ему умереть.

Оторвав от своей нижней юбки полоску ткани, я обмотала ее вокруг его головы. Теперь можно было отправляться за помощью. В какой-то момент я ощутила в душе ликование. Я героически спасла человека, который, впрочем, и сам проявил себя как истинный герой.

6 апреля 1875 года

Лорд Монтгомери постепенно поправлялся после своего ужасного падения. Доктор сказал, что у него сотрясение, но никаких других серьезных травм нет. Виконт явно был уже расположен принимать посетителей и, вероятно, именно по этой причине послал за мной. Я была счастлива – ведь я так об этом мечтала.

Я вошла в кабинет графа и увидела его наследника, сидевшего в удобном кресле. Он был облачен в угольно-черный смокинг, а ноги его укрывал теплый плед. Голова его по-прежнему была обмотана белой повязкой. Он показался мне похожим на сарацина.

– Вы слишком пристально разглядываете меня, мисс Паркер, – нарушил затянувшуюся паузу виконт Монтгомери. Он устремил чуть насмешливый взгляд поверх книги. Подобная манера общения была для него, по всей видимости, весьма характерна. И я, хотя и ожидала несколько иного приема, решительно шагнула вперед. После всего, через что мы с ним прошли, мне казалось, будто бы мы стали кровными братом и сестрой.

– Ваша повязка делает вас похожим на… – Я оборвала себя на полуслове. Простой гувернантке не положено было высказывать свое суждение по поводу внешнего вида ее нанимателя. Но, побывав на волосок от гибели, я чувствовала, что могу на какое-то время забыть о социальных различиях, разделяющих нас. Интересно, а в загробной жизни эти различия тоже сохраняются? – Вы выглядите потрясающе. Как герой Крымской войны.

Улыбка тронула уголки его губ, стоило мне сказать это.

– Я рад, что даже в такой ситуации вы сумели найти в моей наружности что-то, чем можно восхищаться!

– А я рада была услышать, что вы вскоре полностью поправитесь.

Он состроил недовольную гримасу:

– Ну не стойте же в дверях, словно горничная. Подойдите ближе. Присядьте. И скажите, каково ваше самочувствие.

Я вспыхнула от смущения, но, как он и просил, подошла ближе и села на стоящий рядом с ним стул с высокой спинкой.

– Я вполне здорова, и это благодаря вам, сэр, – сказала я.

– Вы безрассудная женщина, – произнес он, а потом едва заметно улыбнулся. – Очень храбрая и все же безрассудная женщина.

– Вас я тоже могу назвать безрассудным смельчаком, который не раздумывая бросился спасать меня, – сказала я, возвращая ему комплимент.

Некоторое время он молча смотрел на меня. Затем нахмурился. Подозреваю, он никогда еще не слышал, чтобы гувернантка разговаривала столь смело. Я невольно задержала дыхание, понимая, что снова оказалась на краю пропасти, только теперь уже несколько иного рода.

– Вы отужинаете сегодня со мной, мисс Паркер? – спросил меня он.

Сказать, что я была удивлена, значит не сказать ничего. Вот это да! Уж такого я никак не ожидала!

– Да, – сумела выдавить из себя я и расплылась в глуповато-счастливой улыбке. – Да, конечно!

12 апреля 1875 года

Несколько дней я ничего не писала в свой дневник. Это все потому, что Хью… Только что поймала себя на том, что называю его слишком уж фамильярно – пусть даже и на бумаге! Ну вот. Теперь каждый, кто когда-либо прочтет мои записи, поймет, какая я дурочка. Но когда мы одни – разумеется, такого никогда не происходит при слугах! – я называю его Хью, а он меня – Адди. Знаю, это кажется невероятным. Но когда дело касается нас двоих, то это так естественно! Мы же спасли друг другу жизнь. У меня такое ощущение, будто я знаю Хью, как никого другого в этом мире, а он превосходно знает меня.

Мы стараемся скрывать нашу необычную и очень крепкую дружбу, но, боюсь, те ниточки, которые связывают нас, стали заметны уже и другим. Когда мы вместе, мы словно бы переносимся в мир, где нет никого, кроме нас. Словно вдруг вокруг нас вырастает стена, скрывающая нас ото всех. Однако миссис Бертам, экономка, поглядывает на меня с явным осуждением. Знаю, она что-то подозревает. Она недовольна тем, что мы проводим наедине слишком много времени. Должно быть, напридумывала себе бог знает чего… Хотя… Ни одна добропорядочная женщина не стала бы вести себя так, как я.

А можно ли назвать меня добропорядочной? Не знаю. Да, впрочем, не слишком и забочусь об этом. После того как я едва не рассталась с жизнью, все во мне переменилось. А что, если завтра я умру? Да и жила ли я когда-либо? Рядом с Хью я чувствую себя необыкновенно живой, какой не чувствовала себя никогда раньше. И как же я хочу теперь жить полной жизнью!»

Лидия закрыла дневник. Она лишь разбередила свои давние душевные раны. Сердце защемило от боли. Она действительно жила тогда необыкновенно полной жизнью. Но сколько боли ей довелось испытать потом. Да, все верно, Хью Монтгомери спас ей жизнь, но ведь после он едва не убил ее. Но тогда на сцене появился граф Боумонт, и теперь уже он сыграл роль ее спасителя. Похоже, мужчинам в ее жизни была отведена роль именно спасителей.

Лидия едва ли могла припомнить все обстоятельства, которые повлияли на соединение их судеб. Но началось все именно с происшествия на Девилс-Пик. Потом были и другие моменты, которые сблизили их. Хью признался ей в своем страстном увлечении криминологией и поведал, что уже – когда ему было двадцать – написал на эту тему книгу.

Это потрясло Лидию. Ее искреннее восхищение не могло остаться не замеченным им. Отец отказывал Хью во внимании и весьма скептически относился ко всем его начинаниям. Успехи сына нисколько не волновали отца. А вот Лидия – для него Адди – говорила о них с неизменным восторгом. Она была нужна Хью. Он ценил ее мнение и ее привязанность.

Он полюбил ее. Сейчас Лидии необходимо было убедить себя в этом, иначе все совершенные ею впоследствии ошибки будут непростительными и она не сможет вместе с Хью заниматься поисками Софи. Про тогдашнего Хью Лидия знала немало. Но остался ли он таким сейчас? Существовал лишь один способ проверить это… Если только ей достанет смелости.