***
Настал последний месяц года.
— На послезавтра назначена твоя свадьба. Знаешь ли ты об этом? — спросила у Митиери его матушка, очень жалевшая Отикубо.
— Как же, помню. Не премину явиться, — ответил Митиери, а сам в душе думал: «Будет им веселая свадьба!»
Дядя его с материнской стороны в прежнее время был начальником ведомства торжеств и церемоний, но заслужил в свете славу вздорного глупца, так что никто не хотел водить с ним знакомства. У него был старший сын, известный под именем хебу-но се [30], отъявленный дурак, каких мало.
Митиери наведался к нему в гости.
— Что, хебу-но се дома? — спросил он у его отца.
— Сидит отшельником у себя в комнате. Он ведь носа никуда не кажет. Говорит, что люди над ним смеются… Вот бы вы, молодые люди, научили моего сына обходительности и светским манерам, чтобы он не чуждался общества. Я в его годы был в точности таким. Сын мой очень чувствителен к насмешкам. Если бы он приучил себя переносить их спокойно, то мог бы служить хоть во дворце самого государя.
— Я его не оставлю, положитесь на меня, — успокоил Митиери старика и прошел в комнату своего двоюродного брата.
Тот еще не вставал с постели. Вид у него был достаточно смехотворный и нелепый.
— Ну, вставай, вставай скорее! У меня к тебе разговор, — сказал ему Митиери.
Хебу— но се потянулся, зевнул во весь рот, наконец неохотно поднялся с постели и стал умываться.
— Почему ты ко мне никогда не приходишь?
— Люди надо мной насмехаются, вот меня и берет робость, — ответил хебу-но се.
— Чего же тебе робеть в моем доме, мы ведь с тобой не чужие, — возразил ему Митиери. — А почему ты до сих пор не женился? Одному жить невесело.
— Никто не позаботился сосватать мне невесту. Но, по правде сказать, мне и одному хорошо.
— Что же, ты хочешь весь свой век прожить холостым?
— Да нет, я жду, чтобы кто-нибудь нашел мне невесту…
— Ну, так я буду твоим сватом. У меня есть на примете хорошая невеста для тебя.
Хебу— но се, как и следовало ожидать, обрадовался, рот его расплылся в улыбке. Лицо у него было какой-то неприятной белизны, белое-белое, как снег, и смахивало на лошадиную морду, шея несоразмерно длинная. Огромный нос выступал вперед самым удивительным образом. Казалось, хебу-но се вот-вот заржет, закусит удила и помчится вскачь. Не мудрено, что он возбуждал у людей неудержимый смех.
— Вот радостная весть! А кто ее отец?
— Она — четвертая дочь тюнагона Минамото. Правду сказать, ее сватали мне самому, но у меня есть возлюбленная, с которой я связан нерасторжимыми узами, и потому я решил уступить эту невесту тебе. Свадьба назначена на послезавтра, будь к ней готов.
— А если родные невесты будут недовольны такой заменой, если надо мной опять начнут смеяться, что тогда? — нерешительно спросил хебу-но се.
«Такой болван, а вот ведь как сильно чувствует людские насмешки», — подумал Митиери. И смешно-то ему стало, и жаль незадачливого юношу.
— Ну что ты, никто не будет смеяться! — сказал он самым успокоительным тоном. — Ты вот что скажи им: «Я с самого начала этой осени тайком посещал вашу дочь Синокими, как вдруг дошли до меня слухи, что мою возлюбленную выдают замуж. Жених ее — мой близкий родственник, я и пошел к нему поговорить откровенно. „Отнимают у меня мою любимую“, — пожаловался я ему. А он мне говорит: „О, если так, я отказываюсь от невесты в твою пользу. Но вот в чем опасность. Родители ее ничего не знают. А что, если они отдадут свою дочь кому-нибудь другому, узнав, что я от нее отказался? Ты останешься ни при чем. Лучше держать все в тайне до поры до времени, а на свадьбу ты явишься под моим именем“. Я и послушался доброго совета». Вот что ты им скажешь. Кто тогда будет над тобой смеяться? Потом ты начнешь ходить к своей жене Синокими, она будет день ото дня все больше к тебе привязываться и постепенно полюбит тебя.
— Правда, правда! — кивал головой хебу-но се.
— Так, значит, ты пойдешь в дом тюнагона послезавтра вечером как жених, — сказал Митиери и, заручившись согласием своего двоюродного брата, покинул его.
Когда Митиери думал о том, какой позор ждет бедную Синокими, то ему становилось жаль девушку, но ненависть к мачехе была в нем так сильна, что всякий раз брала верх над жалостью.
Вернувшись в Нидзедоно, он увидел, что Отикубо сидит возле жаровни и, любуясь на падающий снег, разгребает пепел.
Восхищенный чарующей красотой своей юной жены, он сел напротив нее и увидел, что она чертит на пепле:
Когда бы мне в моей тюрьме
Пришлось погибнуть ранней смертью,
Скажи, что сталось бы с тобой?
Митиери с волнением прочел эти слова, шедшие от самого сердца, и приписал внизу:
Тогда бы сжег меня огонь
Любви, навеки безответной
И закончив таким образом пятистишье, начертил на пепле еще одно:
Нет, не погасла жизнь в тебе,
Как теплится в суровый холод
Под пеплом спрятанный огонь.
Прижму тебя к своей груди
И тихим сном засну, счастливый…
Отикубо засмеялась:
— Но это очень опасно! Как можно держать огонь на груди?
Митиери крепко обнял свою жену.
***
Настал день свадьбы. В доме тюнагона все было готово к тому, чтобы отпраздновать ее самым пышным образом. Митиери послал к своему двоюродному брату слугу с напоминанием:
«Торжество, о котором недавно у нас шел разговор, состоится сегодня вечером. Будь в известном тебе доме ровно в час Пса».
«Я сам очень хочу пойти туда. Буду непременно», — последовал ответ.
Когда хебу-но се сообщил отцу о своем замысле, то его взбалмошный и не очень далекий отец даже и не подумал, сколько горя причинит людям опрометчивый поступок юноши.
— Ты, конечно, никогда не прослывешь душою общества, но тебе надо бывать в свете. Вот прекрасный случай! Иди же, иди скорее! — торопил он сына.
Наконец хебу-но се отправился на свадьбу, нарядившись самым лучшим образом.
Все родные и домашние невесты были уже в полном сборе, щеголяя один перед другим роскошью своих нарядов. Как только возвестили о приходе жениха, его тотчас же провели в дом.
В этот вечер глуповатый вид хебу-но се никому не бросился в глаза. Напротив, в тусклом свете вечерних огней тощий юноша показался изящным аристократом. Женщины в доме много наслышались о том, каким блестящим светским человеком слывет в высшем обществе жених, и заранее были готовы им восхищаться.
— Ах, ах, какая у него тонкая, изящная фигура! — шептали они друг другу.
Госпожа из северных покоев просияла улыбкой.
— Да, ловко я подцепила жениха! Мне по этой части везет. Все зятья у меня как на подбор. А этот, говорят, скоро станет министром, — хвасталась она направо и налево.
— Правда, правда! — соглашались с ней все.
Синокими, не подозревавшая, какому олуху она досталась, взошла с ним на брачное ложе. Когда наступило утро, молодой супруг возвратился к себе домой.
Митиери немало забавлялся, стараясь представить себе все те нелепые недоразумения, которые должны произойти на этой свадьбе.
— В доме твоего отца прошлым вечером торжественно встречали нового зятя, — сказал он своей жене.
— А кто он? — спросила Отикубо.
— Зовут его хебу-но се. Он сын моего дяди, начальника ведомства торжеств и церемоний. Красивый муж достался твоей сестре, один нос чего стоит!
Отикубо засмеялась:
