– Я сам напуган.

Она плотнее прильнула к нему.

– Ты уверен, что видишь этих… этот… Я ничего не могу разглядеть.

– Я вижу их также отчётливо, как вижу тебя. Если это иллюзия, то это удивительно реальная иллюзия.

Радужное сияние под трубчатыми ногами приобрело тусклый голубей оттенок. Объект опускался ниже, ниже и наконец замер не более, чем в пятнадцати ярдах на одном уровне с ними.

– Может быть, это новый вид вертолёта, – сказала Рут. – Или… Энди, я все ещё не могу его разглядеть.

– Опиши, что ты видишь… – Он показал рукой: – Вот здесь.

– Небольшое туманное облачко. Похоже, сейчас опять пойдёт дождь.

– Они работают с какой-то квадратной машиной. У неё спереди есть что-то похожее на небольшую антенну. Эта антенна светится. Они направляют её на нас.

– Энди, мне страшно.

Её трясло.

– Я думаю, нам лучше убираться отсюда, – произнёс Фурлоу. Он приказал себе идти, но обнаружил, что не может двинуться с места.

– Я… не могу двигаться, – прошептала Рут.

Он слышал, как стучат её зубы, но и его тело застыло, словно отвердевший цемент.

– Энди, я не могу двигаться! – В её голосе слышались истерические нотки. – Оно ещё здесь?

– Они направили на нас какие-то приборы, – выговорил он, с трудом шевеля губами. Ему показалось, что его голос донёсся откуда-то издалека, что говорит кто-то другой. – Они делают что-то с нами. Ты уверена, что ничего не видишь?

– Ничего, только маленькое облачко, ничего больше.

Фурлоу вдруг понял, что она просто упрямится. Каждый смог бы разглядеть предмет перед своим носом! Растущий гнев захлестнул его. Почему она не признается, что видит их? Прямо перед ней! Он уже ненавидел её за упрямство. Отметил, что стал злиться. Глупо. Он начал анализировать свою реакцию.

“Как я мог почувствовать ненависть к Рут? Ведь я люблю её”. Эта мысль будто освободила его, он обнаружил, что может двигать ногами. Он начал пятиться, волоча за собой Рут. Она была тяжёлой, неподвижной массой. Её ноги скребли по гравию на поверхности резервуара.

Его движение вызвало переполох среди существ в зелёном куполе. Они засуетились вокруг своей квадратной машины. Фурлоу вдруг почувствовал боль в груди. Каждый вздох давался с огромным трудом, но он продолжал пятиться и тащить за собой Рут. Она повисла на его руках. Он споткнулся о ступеньку и чуть не упал. Медленно, дюйм за дюймом он поднимался по ступенькам. Рут висела у него на руках мёртвым грузом.

– Энди, – выдохнула она. – Не могу… дышать.

– Держись, – прохрипел он.

Они были уже на вершине лестницы, затем протиснулись через проем в каменной стене. Двигаться стало немного легче, хотя он все ещё видел куполообразный объект, парящий вблизи поверхности резервуара. Светящаяся антенна была по-прежнему направлена на них.

Рут начала переставлять ноги. Она повернулась, и они вместе доковыляли до аллеи. С каждым шагом идти становилось все легче. Фурлоу слышал её частое тяжёлое дыхание. Мгновенно, как будто они сбросили тяжёлую ношу, вернулась прежняя мускульная энергия.

Они обернулись.

– Все прошло, – облегчённо вздохнул Фурлоу.

Она отреагировала с яростью, которая поразила его.

– Что ты там вытворял, Энди Фурлоу? Хотел напугать меня до полусмерти?!

– Я видел то, что сказал, – ответил он. – Ты могла этого не видеть, но ты безусловно это почувствовала.

– Истерический паралич, – сказала она.

– Который поразил нас обоих в один и тот же момент и одновременно прекратился, – заметил он.

– Почему бы и нет?

– Рут, я точно видел то, что описал тебе.

– Летающее блюдце! – презрительно усмехнулась она.

– Нет… ну, может быть. Но это там было!

Он уже начинал сердиться. Если постараться рассуждать здраво: те прошедшие несколько минут – просто сумасшествие. Могло ли это быть иллюзией? Нет! Он тряхнул головой.

– Дорогая, я…

– Не смей называть меня дорогой!

Он схватил её за плечи и встряхнул несколько раз.

– Рут! Две минуты назад ты говорила, что любишь меня. Не могла бы ты и дальше продолжать в том же духе?

– Я…

– Может быть, кто-нибудь заставляет тебя ненавидеть меня?

– Что? – Она уставилась на него, черты её лица были плохо различимы в слабом свете фонарей.

– Давай вернёмся назад. – Он указал в сторону резервуара. – Я почувствовал, что сержусь на тебя… ненавижу тебя. Я сказал себе, что не могу ненавидеть тебя. Я люблю тебя. И тогда я почувствовал, что могу двигаться. Но когда я почувствовал ненависть… Это было как раз в тот момент, когда они направили на нас свой аппарат.

– Какой аппарат?

– Что-то вроде коробки со светящимися антенными стержнями, торчащими из неё.

– Ты хочешь сказать, что весь этот бред… что бы там ни было… мог заставить тебя ненавидеть… или…

– Именно так.

– Большей чепухи я ещё никогда не слышала! – Она отвернулась от него.

– Я знаю, что это похоже на бред, но я это чувствовал. – Он дотронулся до её руки. – Давай пойдём в машину.

Рут оттолкнула его.

– Я никуда с тобой не пойду, пока ты не объяснишь, что происходит.

– Я не могу этого объяснить.

– Но как ты мог видеть что-то, чего я не вижу?

– Наверное, это следствие несчастного случая… Мои глаза, поляризованные очки.

– А ты уверен, что инцидент в лаборатории не повлиял ещё на что-нибудь, кроме зрения?

Он опять ощутил закипающую ярость. Это было так просто – чувствовать гнев. С трудом, он сохранил сдержанный тон.

– Меня держали неделю на искусственной почке и проводили обследование. Ожоги изменили систему ионного обмена в сетчатке глаз. Это все. Но я думаю, что-то произошло с моими глазами, и я теперь могу видеть вещи, о которых раньше не подозревал. Я не предполагал, что смогу все это видеть, но я вижу.

Он приблизился к ней, схватил её за руку и потащил к выходу из аллеи. Она на один шаг отставала от него.

– Но кто же тогда они такие? – на ходу спросила она.

– Не знаю, но они существуют. Доверься мне, Рут. Поверь. Они существуют. – Он понимал, что приходится упрашивать её и ненавидел себя за это, но Рут уже шла рядом, теперь он держал её за руку.

– Хорошо, дорогой, я верю тебе. Ты видел то, что видел. Ну и что ты теперь собираешься предпринять?

Они вышли из аллеи и вступили в эвкалиптовую рощу. Впереди, среди теней, темнел силуэт машины. Фурлоу остановился.

– Скажи, тебе трудно мне поверить? – спросил он.

Помолчав секунду, она сказала:

– Достаточно трудно.

– О’кей, Теперь поцелуй меня.

– Что?

– Поцелуй меня. Я хочу понять, действительно ли ты меня ненавидишь.

– Энди, ты слишком…

– Ты боишься поцеловать меня?

– Конечно, нет!

– Тогда давай.

Он притянул её к себе. Их губы встретились, её руки обвились вокруг его шеи.

Наконец, они отпустили друг друга.

– Если это ненависть, я хочу, чтобы ты продолжала ненавидеть меня.

– Я тоже.

Он убрал прядь рыжих волос с её щеки. Её лицо слабо светилось в темноте.

– Сейчас мне лучше отвезти тебя… к Саре.

– Я не хочу.

– Я не хочу, чтобы ты ехала домой.

– Но мне лучше поехать…?

– Да.

Она упёрлась руками ему в грудь и оттолкнула его.

Они сели в машину, чувствуя неожиданно возникшее смущение. Фурлоу завёл мотор и начал осторожно разворачиваться. Фары автомобиля осветили коричневые стволы деревьев. Внезапно фары йогами. Двигатель чихнул и заглох. Напряжённое, тягостное ощущение вновь овладело Фурлоу.

– Энди! – воскликнула она. – Что происходит?

Фурлоу заставил себя посмотреть налево, удивившись, как он определил, в какую сторону смотреть. Четыре радужных световых луча почти касались земли, зелёный купол с трубчатыми ногами висел прямо над деревьям”. Объект парил в воздухе, безмолвно, угрожающе.

– Они вернулись, – прошептал он. – Они здесь.

– Энди… Энди, я боюсь.

Она съёжилась за его спиной.

– Что бы ни случилось, ты не должна ненавидеть меня, – сказал он. – Ты любишь меня. Помни об этом. Ты любишь меня. Держи это все время в голове.