— Не помню, сэр. Действительно не помню.
— Ну, ладно. Не помнишь про лес, рассказывай про русских.
— Предварительный итог избирательной комиссии — 57 % у «Единой России».
— Кажется, это называется сокрушительной победой, а Конди?
— Нет, сэр. Вернее, да, сэр.
— Забавно, Конди. Так да или нет?
— Мы обсуждали этот вопрос, сэр. О легитимности.
— Я помню.
— Так вот — в случае, если мы признаем легитимность этих выборов, то — да, это безусловная победа «Единой России» и — в сущности — президента Путина. Если — нет, ни о какой победе не может быть и речи.
— Это понятно. А мы?…
— Нет, сэр. На этот вопрос можете дать ответ только вы. Лично.
— Вот, значит, как обстоят дела, Конди?
— Да, сэр.
— Ну, хорошо. Я дам ответ, но прежде мне хотелось бы выслушать мнение государственного секретаря.
— Сэр, разумеется, у меня есть мнение на этот счет. Но несколько часов назад аналитики Совета национальной безопасности закончили этот короткий меморандум. И прежде чем я выскажу свое мнение и прежде, чем вы примете решение, хочу, чтобы вы это прочли.
— Хорошо, Конди. Ты замечаешь, насколько я сегодня податлив и добр. Давай свой меморандум.
Он наконец оторвался от ели, которую все это время ласково теребил пальцами, близко приближая лицо к зеленым пушистым веткам, вдыхая аромат свежей хвои. И занял место за рабочим столом у южного окна.
«Вашингтон.
Надежный доступ к нефти и газу по приемлемым ценам — краеугольный камень международной безопасности. Но на современном рынке энергоносителей сбои в поставках могут приводить к дипломатическим осложнениям и неблагоприятным последствиям для безопасности. Мы сталкиваемся с серьезной проблемой — Америка испытывает зависимость от нефти, которая часто импортируется из нестабильных регионов мира.
Энергетическую независимость, за которую давно ратуют руководители США, можно обеспечить путем технологического прогресса. Однако эксперты в области безопасности и энергетики сходятся на том, что в обозримом будущем ископаемые виды топлива и единая система глобальных поставок, которая снабжает ими мировые рынки, сделают «энергетическую безопасность» ключевой транснациональной проблемой XXI века.
В настоящее время в мире ежедневно потребляется примерно 86 млн баррелей нефти, и Управление информации Министерства энергетики США прогнозирует, что к 2030 году спрос увеличится почти на 50 процентов, до 118 млн баррелей в день. Ожидается, что до 70 процентов этого объема придется на долю складывающихся крупных экономических и политических держав — таких, как Китай и Индия. По данным Управления информации, Соединенные Штаты производят 70 процентов потребляемых в стране энергоресурсов и остаются крупнейшим в мире потребителем нефтепродуктов, расходуя 20 млн баррелей в день.
Поскольку добыча нефти внутри страны продолжает сокращаться, Управление считает, что к 2030 году Соединенные Штаты будут импортировать 27 млн баррелей в день, если условия не изменятся. Масштабы этой проблемы угрожают нашей долгосрочной безопасности. И эта угроза обещает со временем стать еще серьезнее, поскольку традиционные источники энергии истощаются, а спрос продолжает расти. По этой причине законодатели должны рассматривать в качестве сырья не только ископаемые виды топлива.
Подлинную энергетическую независимость наилучшим образом обеспечивает система энергетической безопасности, основанная на стабильности рынков и международном сотрудничестве при реагировании на сбои в мировых поставках. Годами международное сообщество стремилось не допускать сбоев, налаживая многочисленные каналы поставок, поощряя открытые рынки и поддерживая стратегические запасы. Эти шаги необходимы, но недостаточны для обеспечения будущей энергетической безопасности по трем причинам.
Во-первых, разведка ведется в более отдаленных и потенциально нестабильных регионах мира. Даже в ведущих по производству энергоносителей регионах, таких как Ближний Восток и Латинская Америка, политическая нестабильность в будущем может подвергнуть опасности мировое энергоснабжение.
Во-вторых, с открытием новых источников энергии на большем расстоянии от их потребителей в мире будет происходить быстрое расширение инфраструктуры — нефтепроводов, нефтеперерабатывающих заводов и портов, которые могут стать привлекательной мишенью для террористов, партизан и организованных преступных групп. Стихийные бедствия также будут представлять угрозу для этой инфраструктуры. На многих глобальных судоходных маршрутах, подобных проливу Хормуз в Персидском заливе или Малаккскому проливу в Юго-Восточной Азии, танкерное сообщение подвергается опасности со стороны террористов и пиратов.
На суше строящиеся трубопроводы все чаще пересекают многочисленные границы, что осложняет расчеты политического риска для компаний, вкладывающих значительные средства в обеспечение безопасных поставок нефти и газа на рынок.
Третья угроза энергетической безопасности — недостаточная прозрачность рыночных процессов. Половина мировых запасов нефти находится в руках государственных энергетических компаний, которые не так гибко реагируют на рыночный спрос, как частные транснациональные нефтяные компании.
Государственная собственность может давать преимущество, как в случае работы Саудовской Аравии в Организации стран — экспортеров нефти по сдерживанию мировых цен. Однако подобная ситуация может приводить к злоупотреблениям, когда одни поставщики грозятся сократить поставки энергоносителей для достижения своих политических целей, а другие перебивают цены частным энергетическим компаниям, заключая сделки, которые предусматривают дополнительные межправительственные выгоды — такие, как экономическая помощь и поставки оружия.
Все эти факторы складываются в один простой тезис: для решения проблемы глобальной энергетической безопасности необходимо международное сотрудничество. Мы не можем позволить энергоресурсам стать переменной величиной, фактором риска, вопросительным знаком в общей картине экономики и безопасности нашей страны — или всего мира».
— Да. И Россия — значит — один из этих вопросительных знаков в общей картине экономики и… как там они пишут? — безопасности нашей страны и всего мира?
— Да, сэр. Отчасти.
— И у нас сейчас есть, судя по всему, такая возможность — распрямить этот вопросительный знак. Превратить его, скажем, в восклицательный. Или — точку.
— Это образно, сэр.
— А основания?
— Международные эксперты указывают на целый ряд нарушений…
— Нет, Конди, это оставь для официального заявления. Сейчас я хочу услышать хоть одно — одно! И мне этого хватит вполне — но совершенно, безупречно реальное основание.
— В Москве, в уличных беспорядках убит Стив Гарднер, сотрудник NDI.
— А что он там делал, в уличных беспорядках?
— Сэр, наша работа…
— Я знаю, Кондолиза, в чем заключается ваша работа. И в чем заключается работа других моих сотрудников. В том числе специальных моих сотрудников. Это грустно, что он убит, но это недостаточный повод. Еще раз спрашиваю — есть ли достаточные?
— Вот отчет международных наблюдателей. Прочтите. Возможно, он поможет вам принять решение.
— Хорошо. Я прочту. И решу. Ты можешь идти.
Она положила тонкую папку на стол и направилась к тому же северозападному выходу, через который вошла, минуя приемную. Президент остановил ее уже у самой двери.
— Скажи, Конди, чья это была идея — рассказать стране и миру, что однажды, 28 июля 1986 года, я решил стать совершенно новым человеком. Ну, помнишь, я взял и рассказал тогда всем, как проснулся в номере отеля в Колорадо-Спрингс наутро после застолья с ровесниками в честь коллективного 40-летия и с горечью подумал, что мне лично праздновать нечего.
— Это был ваш рассказ, сэр — нам, Лоре и мне. И нам показалась, что это очень знаковая история и то, что через похожее проходят сотни тысяч мужчин. И если каждый из них, вслед за президентом, задумается на эту тему, возможно — жизнь станет немного лучше.
