К разрешению на въезд в Великобританию была приложена четкая цветная фотография. На ней пшеничные волосы Светланы были гораздо длиннее и собраны в русскую национальную прическу – косу, толстую и тяжелую, спускавшуюся почти до талии, а на носу сидели очки в тяжелой черной роговой оправе, которые выглядели очень впечатляюще, особенно если учесть, что в наше время любые проблемы со зрением можно решить за пару минут. Во всем остальном она мало изменилась за два года, прошедших с того времени, когда был сделан этот снимок.

Отложив досье, я задумался. Полученная мною информация не помогла найти ответ ни на одну из загадок Светланы. Что же она все-таки делала вчера в том секторе с поддельным межзональным пропуском и «глушилкой» видеокамер? Почему так дружелюбно отнеслась ко мне? Связано ли это с ее работой на ВОЗ? Почему мой шеф так взялся за меня, если Белова из наших, и не значит ли это, что он намерен по какой-то неизвестной мне причине устранить меня? Помозговав еще немного над этими проблемами, я решил позвонить Мартину, чтобы, во-первых, поделиться с ним информацией, а во-вторых, узнать, не нашли его ребята чего новенького.

Глава 9.

И для тебя еще вопрос,

Откуда в сердце этот страх?

Встань и беги, не глядя вспять!

Иоганн Гете, «Фауст».

Здесь нужно, чтоб душа была тверда,

Здесь страх не должен подавать совета.

Данте Алигьери, «Божественная комедия».

Частный детектив ответил на мой вызов так быстро, словно все утро сидел и ждал, когда я ему позвоню.

– А, это ты, Бен. Ты прямо читаешь мои мысли. Я как раз собирался с тобой связаться. Мои ребята, наблюдавшие за домом объекта, сумели зацепить твою девушку. Так что мы кое-что выяснили о ней.

– Ну, раз выяснил, рассказывай.

– Эта твоя Белова работает в ВОЗ, в отделе вирусологических исследований. Сегодня утром она вышла из дома в 8.46 и села на пульсар маршрута №377, вышла из него на остановке около лондонского научного центра ВОЗ, вошла в здание в 9.07 и сделала из холла два внесетевых вызова. Внутри мои люди не могли вести наблюдение, так как войти туда можно, только имея пропуск, однако через свои каналы я совершенно неофициально, без единого запроса, смог добыть кое-какую информацию об объекте, в частности…

«Черт, до чего же много народа вертится вокруг Светланы и задает вопросы, – мрачно подумал я. – И шансы, что обо всей этой суете не узнает мое начальство, быстро уменьшаются. Скоро они вообще станут равны нулю».

– …в 9.50 объект вышел в холл и сделал еще три вызова. Первые два длительностью примерно по две минуты каждый, а третий – около пяти минут, – продолжал отчитываться о проделанной работе Мартин.

«Так, это она разговаривала со мной, по времени совпадает. Интересно, с кем она разговаривала до того, как позвонила мне? Наверно, со своими друзьями из отдела статистики. Разговоры были короткими, значит, скорее всего, деловыми, не иначе как о моей персоне», – подумал я.

– …поскольку приказа на прослушивание переговоров по каналам связи объекта не было, то содержание этих разговоров и ее собеседники мне неизвестны.

«И, слава богу, а то что подумал бы сыщик, если бы узнал, что объект его слежки звонил домой человеку, по приказу которого установлено наблюдение, и пригласил его на вечеринку, – мелькнул у меня в голове неожиданная мысль. – Пожалуй, решил бы, что я на старости лет отправился по стопам всех дряхлеющих ревнивых мужчин и начал следить за своей любовницей, заподозрив ее в измене».

– В 10.03 объект вернулся на свое рабочее место, и с тех пор его не покидал. Используя свои связи, я сумел добыть досье объекта из отдела кадров ВОЗ.

– Перешли мне его по обычному каналу, – сказал я.

– Хорошо.

– Еще что-нибудь есть?

– Нет. Вышеперечисленное, – это все, что удалось добыть моим парням за сегодняшнее утро.

– Вполне достаточно. Продолжайте вести наблюдение за объектом до 18.00, а потом можешь отпустить своих сотрудников, – я улыбнулся, представив лицо Мартина, пытающегося переварить последнее распоряжение. – С завтрашнего утра установите круглосуточное наблюдение с прослушиванием всех ее переговоров и фиксацией всех, с кем она входит в контакт.

– Понятно.

– Деньги я переведу сегодня вечером на твой счет. Плата, я надеюсь, по обычной таксе?

– Почти.

– Что значит почти?

– МВД вновь ужесточило наказание за незаконную прослушку переговоров частных лиц, так что за эту услугу плата повышена на 20 процентов. А все остальное по прежнему тарифу.

– Грабители, – буркнул я. – Я согласен. Только смотри, не скупись на людей, с завтрашнего дня их должно быть не менее двух. А лучше трое или даже четверо. Чтобы следили за ней постоянно, а не только отслеживали через частную сеть видеокамер и датчиков со свободным доступом. И если они ее потеряют, пеняй на себя.

– Хорошо. До завтра, Бен.

– Пока.

Я положил трубку, закурил еще одну сигарету и задумался. Идти на вечеринку к главному свидетелю против себя я не имел ни малейшего права, однако я все решил еще тогда, когда отдавал Мартину приказ снять наблюдение с 18.00 с Беловой, чтобы уменьшить количество людей, которые могли бы засвидетельствовать нарушение мною правил. Хватит мне в качестве свидетелей гостей Светы. Надеюсь, их будет немного.

Сигнал очередного вызова разорвал тишину так внезапно, что я уронил сигарету на ковер, после чего громко выругался и включил «юч». Это уже просто болезнь какая-то. Или проклятие. Никогда в жизни меня еще так не нервировали неожиданные звонки. Может просто потому, что никогда их у меня не было так много? Или потому, что я знал, кто и зачем может мне позвонить в один прекрасный момент?

– Роджерс слушает! – громко сказал я, думая, что это Мартин, вспомнивший о чем-то несказанном во время предыдущего разговора, откопавший еще что-нибудь инспектор Джеймс или Светлана, намеревающаяся предупредить меня о том, что вечеринка откладывается. Но я ошибся.

– Добрый день, Бен, – произнес страшно знакомый мне голос, и мое сердце сжалось.

«Они все знают! – подумал я. – Наверняка он звонит уведомить меня, что специальная комиссия ВОЗ уже подписала документы о моем досрочном увольнении, вынеся мне смертный приговор, – я судорожно сглотнул. – Хотя нет, для созыва внеочередного заседания и принятия решения у них было слишком мало времени… А если они подготовились заранее, заблаговременно санкционировав высшую меру и оформив все бумаги, потому что предвидели мои провалы?.. В любом случае надо спокойно ответить, иначе он заподозрит, что я чего-то боюсь. Может быть, есть еще шанс выкрутиться».

– Добрый день, – как можно спокойнее поздоровался я.

– Как ты себя чувствуешь после вчерашнего? – спросил мой шеф.

– Отлично, – бодро уверил я его и мысленно задался вопросом:

«Черт, что же ему все-таки надо? Ведь он позвонил мне вовсе не ради того, чтобы осведомиться о моем самочувствии».

– Бен, у нас тут чрезвычайная ситуация.

«Так, значит, он все знает», – мои мысли напоминали конькобежца, из-под которого внезапно выдернули лед. Мне внезапно стало все равно, что со мной будет. Мир, который я видел сквозь кухонное окно, изогнулся и начал разваливаться, словно песочный замок на пляже под ударом волны.

– Ситуация крайне сложная…

«Еще бы, лучший палач отделения разве что своих не начал мочить. Куда уж сложнее, – подумал я, чувствуя, как все поплыло перед моими глазами. – Все кончено… Все кончено… Всему конец…».

– …к моему глубокому сожалению…

«Не ври, тварь, ты никогда и ни о ком не сожалел! Как и я. Потому что мы палачи, и наша задача состоит отнюдь не в исполнении обязанностей плакальщицы».

Мои ноги подкосились. Я ухватился за край кухонного стола и сжал его мокрыми от пота руками с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Потом медленно повернулся в сторону входной двери, ожидая, что ее вот-вот сорвет с петель мощным ударом. Два пистолета, специально для непредвиденных случаев, торчали в кобурах, одна из которых была прибита сбоку к стенке шкафа, вторая – снизу к кухонному столу, но я даже не попытался достать ни один из них. Руки казались налитыми свинцом. Я замер, чувствуя, как пот, горячий, словно кровь из свежей раны, течет по лбу и по спине. Может быть, через секунду они выбьют дверь, и застрекочут автоматы с глушителями, и очереди разорвут…