- Действительно, есть такой метод. Но советские журналисты прибегают к нему редко и с большой осторожностью. Так, чтобы ни в коем случае не задеть "провокацией" человеческое достоинство. Западные репортеры используют этот прием охотно и часто.
Американские социологи У. Гуд и П. Хатт советуют прибегать в интервью к заведомо провокационным вопросам. Например: "Когда вы перестали бить свою жену?" Авторы рекомендаций считают, что в этом случав либо собеседник "расколется" и будет рассказывать, каи он несчастлив в семейной жизни, умоляя понять его, либо возмущенно отвергнет напраслину. В любом случав "лед" стереотипных ответов будет сломан: социологи и журналисты проникнут за ограду отчужденности.
Имеются в зарубежных журналистских пособиях и более развернутые рекомендации по "провоцированию"
обстоятельств. Например, вы договариваетесь с персоналом кафе (за плату, разумеется) о безобидном эксперименте. Входит случайный посетитель. Вы подсаживаетесь к его столику, внимательно вглядываясь в принесенное блюдо.
- Что это у вас в тарелке? - невинно спрашиваете соседа.
- Жареное мясо.
- Я вижу, оно прошлогоднее, как и у меня, впрочем.
- Верно, официант, что вы нам подали? - И т. п.
Можно разыгрывать множество вариантов. Как правило, они удаются даже новичкам.
Для чего все это? Для того, чтобы вызвать неподдельные эмоции собеседника. Их можно запечатлеть скрытой кинокамерой, записать на портативный магнитофон и "продать" для комического шоу. Этот метод блестяще высмеял Ч. Чаплин в кинофильме "Король в Нью-Йорке". Званый обед оказался для отставного короля публичным розыгрышем. Скрытая телекамера показывала огромной аудитории его интимную декламацию для узкого круга "друзей". Несовпадение двух ситуаций, провоцируемой и реальной, почти всегда дает неотразимый комический эффект.
В западной журналистике есть признанные "короли"
подобных приемов. Например, итальянец Н. Лой спровоцировал более трехсот -инцидентов для цикла телевизионных передач "Секретное зеркало". Среди не подовревавших подвоха прохожих он изображал "безработного", "кондуктора автобуса", "обманутого мужа". Публика воспринимала розыгрыш как реальное происшествие; кино- и телекамеры тщательно запечатлевали происходившее. Количество включенных телевизоров резко подскакивало вверх, а вместе с ними и профессиональный престиж интервьюера-мистификатора.
Но есть вариант организованных журналистами событий, который не наносит морального ущерба его участникам. Это "неожиданные встречи". Их нередко применяет и наше телевидение. По свидетельству профессора МГУ А. Юровского, одна из первых неожиданных встреч на советском телеэкране произошла 11 ноября 1939 года.
В студию на Шаболовке пригласили участника гражданской войны, бывшего командира кавалерийской дивизии О. Городовикова. И здесь совершенно неожиданно для себя комдив увидел друга-ординарца, с которым не встречался двадцать лет. Встреча эта сравнительно узкому кругу телезрителей той поры запомнилась надолго. Впечатляла подлинность чувств: радости встречи, изумления, восторга, гордости друг за друга.
Советские тележурналисты нередко организуют подобные встречи. Им предшествует длительная кропотливая работа: поиск нужных людей, организация их свидания. Такое "провоцирование" события никому не приносит вреда - только радость и новое узнавание: для людей, которые встречаются, для тех, кто следит за экраном.
Цикл передач с "провоцированием ситуаций" создало Эстонское телевидение. Вот одна из них.
Человек с экрана сообщает, что сейчас за углом произойдет преступление. И оно происходит: два тележурналиста в рабочих комбинезонах подъезжают на грузовике к строительной площадке и на глазах у отдыхающих строителей грузят кирпич в машину. Проходит минута, другая. Погрузка продолжается. Телезрители видят происходящее благодаря камерам, замаскированным недалеко от площадки. Наконец к "преступникам" подходят двое рабочих: "Куда кирпич грузите?" - "Начальство приказало!" - отвечает один из телерепортеров. Погрузка продолжается. Забрав все наличные кирпичи, "преступники" отъезжают. Тотчас незамаскированный телерепортер подходит к рабочим и расспрашивает о происшедшем. Оказывается, один из строителей запомнил номер грузовика. Проверка коллектива на внимание к социалистической собственности дала результат.
Этот телерепортаж заставил задуматься, внимательнее посмотреть вокруг не только строителей.
С большим успехом применил этот метод отдел социально-бытовых проблем "Литературной газеты". Его сотрудники с законной гордостью рассказывают об эффекте операций под названием: "Меченые атомы", "Зеленые глаза", "Испорченный транзистор". Места действий их различны, а цели похожи: докопаться до слабых мест в системе бытового обслуживания, выяснить их причины. Организатор акции "Меченые атомы" журналист А. Рубинов в один из ничем не выдающихся дней опустил в несколько десятков почтовых ящиков Москвы двести писем. Половину из них А. Рубинов адресовал самому себе, остальные отправил десяти корреспондентам "Литературной газеты" в разные концы страны.
Письма, опущенные одновременно, и стали "мечеными атомами". Одни из них вернулись к отправителю через сутки, другие - в пределах Москвы! - через неделю.
Работа почтовых отделений предстала перед журналистом как на рентгеновском снимке. Его критическую публикацию было невозможно опровергнуть.
Операция "Зеленые глаза" исследовала работу таксомоторной службы в столице.
На вопрос, как работают теле- и радиоателье, попытались ответить с помощью операции под названием "Испорченный транзистор". А. Рубинов в сопровождении коллеги (свидетель!) в нескольких мастерских пытался "отремонтировать" "испорченный" транзистор со специально вынутой второстепенной деталью. Лишь в одной из них "диагноз" установили быстро и точно, взяли нормальную плату за микрополомку. В остальных, что называется, морочили голову. Почему? Что мешает добросовестной работе службы быта? Свои размышления журналист вынес на суд читателей. Они вызвали большое число заинтересованных откликов.
И все же такие приемы требуют весьма тщательной подготовки и точной "дозировки". Иначе возникают недопустимые "розыгрыши". Об одном таком случае рассказала "Литературная газета".
На советском туристском теплоходе произошло несчастье: в результате неосторожного обращения с кипятильником получил ожоги мальчик двенадцати лет. Капитан теплохода обратился по радио к команде с просьбой срочно дать свою кожу для пересадки. В судовую амбулаторию один за другим стали вбегать члены экипажа - матросы, боцман, девушки-повара... Скоро коридор амбулатории оказался переполненным, за дверьми собралось еще много людей, готовых отдать свою кожу пострадавшему ребенку.
- Так много не понадобится нам, товарищи, - обращается к добровольцам капитан, пристально глядя на собравшихся. - Поэтому вы уж простите... Я хочу вас также предупредить, что это будет очень болезненно, это очень больно, останутся шрамы на теле... Ну, пятьшесть человек, больше не нужно... Кто боится? Кто передумал?..
Из амбулатории, хотя у каждого есть такое право, никто не уходит.
- Что касается кожи, то мы ее здесь снять не сможем, то есть отделить... Для этого нужны специальные врачи, - еще раз испытывает капитан решимость собравшихся. - Все будет сделано в Батуми. "Скорая помощь" приедет за теми, кого мы отберем... Кто передумал?
По-прежнему никто не уходит. Напротив, в коридор амбулатории протискиваются новые люди.
Капитан (правда, отчего-то голос у него при всем при том довольно спокойный) предлагает остаться тем, кто прибежал первым. В числе первых оказался и старый боцман. Он тоже не хочет уходить.
- Пусть ему мой кусочек на память останется, - ужрямится он.
- Куда ж ты лезешь? - по-свойски, как другу, говорит ему капитан. - У тебя же трое детей... (Как ни странно, лицо капитана в эту минуту скорее выражает радость, чем тревогу.) Куда ж ты лезешь? - в который раз спрашивает он боцмана, а тот все равно не уходит.
