Песик тут же закатил глаза и упал Лёне на руки без сил.
– А на вокзале мы взяли такси, чтобы тебя не беспокоить! – страдальческим голосом продолжала Лола. – Мало ли какие у тебя могут быть дела…
– Угу, – согласился Лёня, – это ты верно заметила.
– Да уж я вижу! – тут же завелась Лола. – Квартира в ужасном состоянии, холодильник пустой, звери заброшены, о цветах я вообще не говорю! Чем ты занимался две недели? Небось, развлекался с какой-нибудь блондинкой?
– И с блондинкой, и с брюнеткой, – невозмутимо подтвердил Лёня, – и еще, у меня была такая рыжая… с зелеными глазами… Ух, я тебе доложу, женщина! Тайфун! Цунами!
Как известно, беспокоиться в таких случаях нужно, когда мужчина все отрицает. Если же он не волнуется, не мечется по квартире, прижимая руки к сердцу, не клянется самым дорогим, что у него есть, не призывает в свидетели своей невиновности Бога и всех святых, стало быть, насчет женщин можно не волноваться. Это вовсе не значит, что совесть у него чиста и что за время отсутствия своей дражайшей половины он не совершил ничего предосудительного. Он мог, например, проиграть всю зарплату в казино или в преферанс. Он мог сломать стиральную машину или потерять новый кожаный портфель, который жена подарила ему на прошлый день рождения.
Лола приходилась Маркизу не женой, а боевой подругой, соратницей и компаньонкой. И еще сожительницей – в прямом смысле этого слова. Они жили в одной квартире, и, конечно, поломка бытовой техники вывела бы ее из себя, но ненадолго. Все можно починить или купить новое.
Несмотря на то что в свое время компаньоны договорились не покушаться на личную свободу друг друга, Лола воспринимала похождения своего ветреного приятеля неадекватно.
Сейчас она испытующе поглядела на него и поняла, что девицами тут и не пахнет. Однако вид у Лёньки был озабоченный. Чем же он занимался эти две недели?
– Случилось что-нибудь? – спросила она мимоходом.
– Да нет, ничего, – так же легко ответил Лёня.
И Лола тотчас уверилась, что да, случилось. Можно было, конечно, прижать Маркиза к стенке, спровоцировать его на скандал, а там уж, в пылу ссоры, Лёнька все и выложил бы как миленький. Однако она действительно устала в дороге, в душном поезде, на жесткой полке. Совершенно нет сил скандалить…
«Это подождет, – решила Лола, – сначала нужно себя в порядок привести».
Лёня о чем-то напряженно думал, машинально почесывая песика за ушами. Пу И сидел тихо.
– Я пойду, пожалуй, с Пу И погуляю, – сказал Маркиз, приняв решение навестить человека, по чьей рекомендации приходили в нему двое первых клиентов.
Человек этот был немолод. Лёня прекрасно знал все его привычки.
– Делай что хочешь! – равнодушно сказала Лола, решив попробовать в Лёнино отсутствие добиться нужных сведений от попугая.
Она скрылась в ванной комнате и не заметила, в каком виде ее компаньон вышел из дома.
Двадцать-тридцать лет тому назад стоило на афишной тумбе в любом городе Советского Союза появиться имени Артура Руо, как перед театральными кассами выстраивались километровые очереди.
На его афишах не нужно было писать ничего, кроме имени. Это имя знал каждый, от одесского мальчишки до дагестанского пастуха и от сельской учительницы до криворожского металлурга.
Как сейчас говорят, Артур Руо – это был бренд.
Это был самый знаменитый иллюзионист страны.
Сейчас газеты пестрят объявлениями всяческих потомственных колдунов, знахарей и ведьм. Но практически ни для кого не секрет, что все они – обычные мошенники, и мама «потомственной колдуньи» работала паспортисткой в жилконторе, а дедушка знахаря прибивал набойки в будке холодного сапожника или, хуже того, читал курс исторического материализма в сельскохозяйственном институте.
Артур Руо действительно был потомственным волшебником. Потому что волшебство – это не что иное, как иллюзия. И потому что его отец занимался тем же искусством благородного обмана, заставляя тысячи послевоенных мальчишек забывать о голоде и нищете и наблюдать за чудесами, которые творил на арене цирка черноглазый фокусник.
Правда, сам Альберт Руо, основатель цирковой династии, так же как и его сын и наследник Артур, не любил, когда его называли фокусником.
– Фокусник – это директор магазина, делающий состояние на усушке и утруске товара! – говаривал старый Альберт. – Или директор завода, делающий галоши из воздуха и выполняющий план на сто семь процентов. А в цирке есть две уважаемые профессии – иллюзионисты и престидижитаторы.
Лёня Маркиз – согласно классификации цирковых специальностей был престидижитатором, то есть зарабатывал деньги ловкостью рук. Карточные фокусы, исчезающие шарики и, наоборот, появляющиеся из шляпы кролики. Кроме того, при необходимости он мог быть жонглером, а иногда даже ходил по канату. Старшего Руо, основателя династии, он уже не застал, но с Артуром, Великим Магом и Чародеем, членом Мальтийской академии колдовства, Великим Магистром всемирного ордена чародеев, он неоднократно сталкивался в гастрольных поездках. Несмотря на большую разницу в возрасте, они прониклись друг к другу взаимной симпатией. Знаменитый мастер делился с молодым дарованием некоторыми секретами мастерства и рассказывал занятные истории из своей обширной практики. Рассказал он, между прочим, и о происхождении фамилии Руо. Когда основатель династии подыскивал себе артистический псевдоним (потому что с его собственной фамилией – Кабанов – нечего было и пытаться выходить на арену), он случайно проходил мимо пивной на знаменитом Лиговском проспекте. Пивная называлась «Руно», но буква «Н» на вывеске отвалилась, и в результате получилось красивое и загадочное слово «Руо», которое и стало новой фамилией знаменитого циркового артиста.
Когда Лёня сменил профессию, Артур Альбертович нисколько его не осудил и время от времени охотно рекомендовал Маркиза своим многочисленным знакомым.
Сам он уже не выступал, уйдя на заслуженный отдых, и только иногда давал небольшое представление для узкого круга любителей. Или просто немножко колдовал для себя, как старушка из сказки «Снежная королева».
Солнечным осенним утром Артур Альбертович Руо шел по улице вместе со своим королевским пуделем, Ованесом. Черный пудель горделиво вышагивал впереди хозяина, время от времени отклоняясь от маршрута, чтобы обследовать какой-нибудь интересный столб или просто угол дома. В таких случаях Артур Альбертович легонько дергал за поводок и укоризненно произносил:
– Ованес, не унижайся!
Впереди показался пожилой мужчина в форме контр-адмирала. Бравый моряк вел на поводке крошечное создание, которое только человек с сильно развитым воображением мог бы назвать собакой.
Создание было крошечным песиком породы чихуахуа, и оно бойко семенило по тротуару, с интересом оглядываясь по сторонам.
Увидев впереди Ованеса, чихуахуа прибавил шагу, гордо вскинул голову и тявкнул, как настоящая собака. Ованес на мгновение замедлил шаг и огляделся, пытаясь понять, откуда донесся этот лай. Разглядев на тротуаре перед собой что-то мелкое, но, несомненно, живое, он вновь двинулся вперед, чтобы изучить это явление природы более внимательно. Приблизившись к маленькому четвероногому существу, пудель слегка наклонился и вопросительно зарычал. По-видимому, он спрашивал у незнакомца:
– Ты кто – хорек или ангорская крыса?
Чихуахуа, оскорбленный до глубины души, ответил грозным рычанием, несомненно, означавшим:
– А вот подойди поближе, и сразу поймешь, кто я такой!
Ованес растерянно оглянулся на хозяина и немного попятился. Не от испуга, конечно, а от вполне понятного удивления. Чихуахуа, наоборот, бросился вперед. Однако, оказавшись в непосредственной близости от пуделя, он подскочил на всех четырех лапах, громко тявкнул и сделал обманный маневр, то есть попытался обойти противника сбоку. Ованес, в свою очередь, согнул передние лапы, припал к земле и начал красться навстречу этому странному противнику. При этом поводки пуделя и чихуахуа переплелись, лишив обоих собак свободы маневра.
