Первый же звук, изданный землянином, был беспощадно пресечен «черными». Стант услышал глухой удар, звук падения тела.

Шорох и топот многочисленных мужских ног возвестил ему, что бесчувственное тело человека теперь несут на руках.

Ударов по голове бессмертный не хотел, потому счел за благо молча выполнять то, что ему велят незнакомцы в черном. На первый допрос их повели раздельно. Сначала – его, потом – землянина.

Вопросов, по сути, было два – кто похитил главу государства и где сейчас Верховный Служитель?

В разных вариациях служители кромосянского сыска повторяли их инопланетникам шесть дней подряд, не смотря на то, что всегда получали один и тот же ответ: Служителя не похищали, где он теперь – им неизвестно. На третий день мужчин начали пытать….

Добрую половину дня внутренности каменного здания оглашали громкие крики Олега, на котором кромосяне поочередно испытали почти все свои орудия пыток, разве что кроме самых изуверских, калечащих. Потом наступила очередь вечного.

Стант владел приемами психотренинга, позволявшими уменьшить ощущение боли в теле, однако местные «умельцы» «взломали» «код» психологической защиты буквально через полчаса, всего-то – капнув ему на грудь капельку расплавленного свинца.

Бессмертный кричал так, что даже у Олега, только что прошедшего через такой же ад пыток, волосы на затылке встали дыбом. Но вчера пытки и избиения неожиданно прекратились.

Инопланетники подумали даже, что неожиданно вернулся Верховный Служитель и все с ними произошедшее – «тяжелое недоразумение». Но действительность оказалась куда мрачнее.

– Мужайтесь! Завтра, в полдень, вас казнят! – шепнул истерзанным мужчинам пожилой стражник. – Потерпите! Ждать осталось немного!

Сказал он это так, словно казнь здесь считалась чем-то вроде премии, или желанного подарка к Рождеству.

Поразмыслив, Олег и Стант пришли к единодушному мнению, что пожилой охранник был вполне искренним, когда желал им… скорейшего наступления казни.

Если бы истязания пролились еще несколько дней, оба уже вполне искренне мечтали бы о скорейшем избавлении от этого ада, даже через смерть.

– А как нас казнят? – поинтересовался Олег, снизу вверх, через прутья клетки, заглядывая в лицо стража.

– Как – как? – удивился охранник. – Обыкновенное дело. Всех шпионов и лазутчиков варят в масле.

– Живьем?

– Само собой! А как же иначе? Чтоб шибче кричали! А иначе как других-то от соглядатайства отвадить?

Он ушел по коридору, дав понять, что на этом его «аудиенция» закончена. Олегу и Станту стало совсем грустно.

Они оба уже давно вступили в ту пору, когда человек – мужчина, или женщина – непременно задумываются о бренности своего существования, о том, что жизнь любого живого существа – конечна. Что рано или поздно придет миг, когда тело перестанет вырабатывать энергию, сердце – прекратит перекачивать кровь, а сознание окончательно покинет мозг.

То, что такое рано или поздно произойдет, не возникало сомнений даже у Станта, с точки зрения землянина – бессмертного живого существа.

Пятьдесят тысяч лет – таков был биологический предел, отпущенный Богами телам элоев.

Огромный срок, практически – бессмертие – с точки зрения человека; крохотный промежуток времени – с точки зрения времени существования Вселенной – и самих элоев, кстати – тоже!

За время их «жизни» свет лишь от ближайших Галактик успевал достичь Города Богов – самой могущественной цивилизации в этом «рукаве» Галактики. Их цивилизации.

Но на практике биологический возраст, отпущенный Всевышним, успевали использовать на все сто процентов очень ограниченное число элоев.

Болезни, экстрим, насильственные действия, самоубийства «выкашивали» ряды обитателей Города Богов задолго до того, как они переваливали «экватор» их возможной жизни. Все это Стан знал очень хорошо.

Временами, когда он думал о грядущей смерти, воображение рисовало ему совсем иную картину, не ту, которая стояла у него сейчас перед глазами.

Стан надеялся, что он умрет через сорок тысяч лет, от старости, в своем доме, в своей кровати.

Ему и в кошмарном бреду не могло привидеться, что его грядущая долгая-долгая жизнь оборвется вот так – в котле с кипящим маслом! Словом, задуматься было над чем.

Утро казни не принесло Станту ни морального облегчения, ни душевного успокоения. Бессмертному хотелось жить. Хотелось так, как никогда до этого.

А еще – заметно окрепла вера в Бога, которого Стант теперь беспрестанно молил о чуде.

Заскрипела тяжелая решетчатая дверь.

Пользовались ею часто – допросы арестованных случались каждый день, а иногда – и по несколько раз на дню. Однако смазывать петли стальной створки никто почему-то не спешил.

Хотя, кто знает, возможно, хозяева «пыточной тюрьмы» делали это намеренно.

Олег встал сам, помог подняться бессмертному. Стант оперся на плечо товарища по несчастью, они медленно побрели по коридору в сторону выхода. В спину человеку, между лопаток, уткнулось холодное острие копья.

– Поторапливайтесь! – прикрикнул самый нетерпеливый стражник.

– А зачем? – весело парировал невозмутимый внешне землянин. – Без нас ведь все равно не начнут!

– Гляди-ка, этот – с юморком попался! – раздраженно ответил ему уже другой стражник. – Ничего, когда почувствуешь своими пятками кипяток, ты у нас совсем по-другому запоешь!

Мрачное эхо гулко вернуло стражнику его последние слова, охотно подхватило тяжелый грохот их шагов…

Инопланетник замолчал. Антураж слишком уж сильно соответствовал действию.

Олега и Станта вывели на площадь, повели сквозь толпу, к высокому каменному кругу, обрамленному острым мраморным поребриком.

– Да у них тут полноценное лобное место, мать их! – матюкнулся землянин, шагая по черным квадратам брусчатки. Пришельцев подвели ближе.

В центре «лобного места» чадил костер. Над костром, на треножнике стоял огромный закопченный казан. Над казаном высился рычаг с противовесом – этакий кромосянский «журавль».

Его единственно отличие от земельного собрата было в том, что с помощью такого «журавля» на Земле добывают воду. Здесь «журавль» помогал «добыть» смерть.

«Пасторально-патриархальная» картинка так не гармонировала с её содержанием, что у Олега неожиданно отказали ноги.

Его конечности стали заплетаться одна за другую, он споткнулся, едва не упал.

Его успели подхватить – как оказалось, стражники давно уже были готовы к какому-нибудь «вывиху» с его стороны. «Печальный караван» даже не замедлил ход.

Инопланетников вытолкали наверх, крепко привязали в столбу, вбитому в лобное место наособицу от «журавля». Стант поднял голову, зачем-то осмотрел столб.

Деревяшка несла на себе следы воздействия огнем, кое-где виднелись следы проникновения в дерево острых металлических предметов. «Значит, у столба – тоже казнят»! – догадался бессмертный. Однако это «открытие» облегчения ему не принесло. Он осмотрелся по сторонам.

Всю площадь до самых краев затопили кромосяне – мужчины и женщины. Ветви деревьев и крыши близлежащих домов «оккупировали» дети.

Взрослые внизу, на площади негромко переговаривались, некоторые даже чему-то улыбались. Видно было, что казнь здесь зрелище редкое, но – приятное. Все чего-то ждали. Вскоре выяснилось – чего, а точнее – кого. Со стороны Императорского Дворца показалась процессия.

Возглавлял шествие сановный мужчина, одетый в одеяния Верховного Служителя. У Станта в груди подпрыгнуло сердце. Однако его радость оказалась преждевременной.

Отличительные знаки главы государства нес на себе другой кромосянец. Вечному он был не знаком. Процессия прошествовала через площадь, поднялась на лобное место.

Мужчина в парадной накидке Верховного Служителя скромно встал за спинами тех, кто его сопровождал. От группы сановников отделился другой абориген. Он вышел вперед, остановился у края поребрика.

– Граждане! – сказал он. – Наше государство постигла большая беда! Наш государь похищен коварными пришельцами и умерщвлен ими! Отныне мы будем жить под сенью нового Верховного Служителя!