Сиваш!… Гнилое море!… Бездонные топи!…

Когда мой дед рассказывает о Перекопе, его лицо молодеет; мысленно он вновь стоит на берегу залива и всматривается вдаль, где в мареве тают очертания Литовского полуострова.

Чонгарский мост… Сивашский мост… Армянский базар… Караджанайский мыс… Юшунь… Для деда все эти названия полны затаенного смысла. И когда я смотрю на старую фотографию, на которой он изображен молодым, лет двадцати, в изодранной шинели, опирающимся обеими руками на эфес кавалерийской шашки, я как-то не могу поверить в то, что этот крепыш, веселый парень и есть мой дед. А когда он начинает предаваться воспоминаниям, я невольно перевожу взгляд на фотографию, и тогда мне кажется, что и сам переношусь в ту, давнюю эпоху, — и как бы оживает молодой боец, уверенным движением поправляет саблю и весело кричит:

— А ну, Алешка!… Вперед!… Штурмуй Перекоп!…