У себя ли Федор Петрович, Афанасьевна? - спра шивала, выходя на монастырь из церковных ворот, толстая купчиха низенькую, приземистую женщину, которая, сложа руки, стояла у калитки священникова дома и разговаривала с своею знакомою. - О каком Федоре Петровиче вы изволите спрашивать, сударыня? - Да о священнике. - Тьфу пропасть! Я ведь и забыла его имя; навыкла все звать батюшкою. Добро пожаловать, сударыня, милости просим. Он изволил лечь отдохнуть после обеда, да скоро встанет: пономарь приходил уж спрашиваться, не пора ли благовестить к вечерне; но матушка велела обождать маленько. - Так матушка дома? - На погребу, Марья Петровна. Вчера мы капусту ру били, так она с батраком кладет гнеты на кадки и моет кружки, - а я вот выбежала переговорить с соседкой. Да что она прячется, чего испугалася?
