Верховой огонь, подгоняемый ветром, захватывает все новые и новые деревья. С треском вспыхивают просушенные летним зноем кроны сосен, взметая в ночное небо языки хищного пламени. Пожар гонит, буквально обжигая пятки Романа. А пуще того спину и затылок.

Пожар гонит Романа, преследует его, предчувствуя, что добыча вот-вот ускользнет, вырвется из жарких объятий. Впереди сквозь частокол сосновых стволов в любой момент может показаться берег реки. А это - спасенье для одного и потеря для другого. Широкая полоса прибрежного песка и за ней спокойная прохладная вода. Сколько угодно воды. Могучая река, готовая принять беглеца, укрыть его от беспощадного преследователя.

И вот он - манящий спасительный проблеск. За стеной леса угадывается пространство, не захваченное деревьями. Деревьями, которые тоже, с одной стороны, жертвы огня. Но которые, однако, не могут быть союзниками человека, стремящегося убежать от пожара.

Еще несколько мгновений, и почти задохнувшийся от бега Роман выскакивает на пляж. Еще несколько мгновений...

...И Роман просыпается.

Из ночи в ночь его преследует один и тот же кошмар. Лес, пожар, ветви, хлещущие по лицу и рукам, безумный бег. Из ночи в ночь, просыпаясь в поту, Роман долго приходит в себя, словно действительно только что преодолел сотни метров пересеченной местности. Потом он поднимается с кровати и плетется на кухню, чтобы освежить пересохшее горло.

Ни разу он не задумался над значением сна. Зачем? Разве можно верить в сны?

Роман довольно скептичен в отношении всего, что не поддается рациональному объяснению. А сны рационально объяснять не очень-то получается. Впрочем, как и любую другую примету, после которой доверчивые люди либо плюют через плечо, либо крестятся, либо предпринимают еще какое-то совершенно бесполезное с логической точки зрения действие.

Сон прерывается сразу после того, как Роман должен выскочить на песок. И оставляет в его душе неприятный осадок. Что-то забыто. А может, что-то сделано не так. Но что? Не вспомнить, не понять. Да и надо ли? Ведь это всего лишь сон.