Он ушел не оглядываясь. Прямая спина. Руки в кармасах. Вскинутая гордо голова. Таким она его видит.

И по его виду она должна решить, что он спокоен и уверен в своей правоте. И наверняка его спокойствие вызовет у нее слезы. Ну что ж, пусть поплачет. Женщинам это на пользу. Хотя настоящих причин у Полины нет.

A если бы она умела видеть не только этот его решительный уход, не только упрямое выражение лица и замкнутость, происходящую, как ей кажется, от недостатка чувств, а разглядела бы подлинное ею состояниене стала бы мучиться.

Ему сейчас ничуть не лучше, чем ей. Только он не плачет-не умеет и не считает нужным.

Наверное, им обоим было бы легче, если бы он чтонибудь сказал. Нет, не те необязательные, заполняющие свободное пространство, но не человеческую душу слова, которые он произносит, а те слова, которых она ждет. И главное, они есть в нем, бродят, возникают, но - увы! - никак не обращаются в звуки. Для него высказанное слово-уже дело. А к этому делу он пока не готов, если вообще на него способен.

Так уже было-он уже уходил, оставляя ее плакать и посыпать солью раны. Было десятки, а может, и сотни раз. Но, несмотря на изнуряющий опыт, она еще не теряла надежды. Не такой у нее характер, чтобы отчаиваться. Он может еще не один раз позволить себе уйти, и это не повлечет за собой разрыва, или тем более скандала, или, спаси бог, потери равновесия, могущей повлечь за собой необдуманный поступок.

Петров посмотрел на браслет, подаренный ему Полиной. Красивая серебряная вещь. Смешно и трогательно, как она помнит всякие даты и события, эта Полина. Конечно, он был когда-то, их "первый поцелуй", но был давно. Для Петрова важнее сейчас, чтобы и нынешние их поцелуи были не хуже - лучше того, первого.