Бледно синеющее, пространство не имело ни верха ни низа. Ничего. И я висел в нём. Парил сколько себя помнил, а если верить отголоскам первых воспоминаний, то даже несколько дольше.

Кто я такой, забылось давным давно, и то, кем я был до того как стать таким, не хранилось ни в одном из закоулков моей памяти. От личности, если она когда-то и была, остались осколки, а мысли давно погибли в безумии одиночества. То, что осталось, можно было бы назвать лишь самосознанием, без целей и направление.