Самоед Кирсан долго возился с берданой. Целую неделю он не чистил ее. Нагару в стволе за это время наросло не мало.

— Семь бельков [1], да четыре зайца, да десять тюленей, да три песца[2], — топотом считал он свои недельные трофеи, усердно водя шомполом по стволу.

— Ладно я промышляю нынче! — И Кирсановы скулы чуть приподнялись от удовлетворенной улыбки. Узенькие глазки заблестели при свете коптилки.

Когда нагар был отодран, Кирсан раза два жирно промазан ствол маслом и вскинул его к левому глазу. Ствол ярко сиял. Тонкие разноцветные струйки играли на внутренних зеркальных стенках, отражаясь в глазу Кирсана.

В стволе было также светло, как и на душе самоеда.

Щелкнув довольно языком, самоед повесил бердану на стену и вышел из избушки.