Геннадий Васильевич встал поутру с неприятным ощущением: руки ныли, ноги ломило, шея онемела так, словно всю ночь провела в тисках железных рук. Такого ее обладатель не мог припомнить с тех самых пор, как однажды, заболев, два дня провел в полубреду, и когда болезнь разомкнула, наконец, жаркие объятия, каждое движение давалось с трудом и причиняло боль, словно жар высушил смазку в суставах и они вращались теперь со скрежетом, будто заржавевшие шестеренки. Геннадий Васильевич обреченно подумал: "Возраст напомнил о себе", - и поспешил на работу, поскольку она, словно искусная врачиха, помогала забыться, исцеляла; уже в трамвае он почувствовал, как сузились плечи, будто две сильные руки сдавили их с обеих сторон, а голова вытянулась, стала похожа на тыкву, а потом - на тот диковинный огурец, напоминающий милицейскую дубинку, огурец, которыми летом, словно дровами, завалены прилавки магазинов. Геннадий Васильевич посмотрел направо, налево - стоявшие вокруг пассажиры, похоже, никаких странностей в его облике не заметили, и опять погрузился в непривычные ощущения...