Под крылом самолета проплывал невеселый пейзаж: глухие хвойные леса, кое-где разбавленные тронутыми золотом осени березами, кучки скал, словно обглоданные серые кости, беспорядочно разбросанные маленькие домики.

Письмо Виллы перечитывать было уже незачем, Грейс и так его знала почти наизусть. Жизнь в Стокгольме, новые знакомства, вечеринки, шведская кухня, погода, — и все на полном серьезе Особа взбалмошная и переменчивая, Вилла всегда оказывалась в самом центре событий, и потому любой незначительный эпизод обретал в её пересказе облик происшествия небывалой важности. Ей частенько случалось совершать легкомысленные поступки, и только Грейс знала, что скрывается под внешней веселостью и бесшабашностью. Вот почему её так потрясли последние строчки самого заурядного, на первый взгляд, письма:

«Хочу сказать тебе, дело принимает такой оборот, что теперь уже все равно… Не говори, что так не бывает, это совсем другое… Я уже решилась, хотя не знаю, верно ли я поступаю. Нет выхода — и выбора тоже… Вильгельмина»