Перелепи моё лицо, скульптор,
В ладонях мни его, как мнут глину.
Поторопись меня лепить, скульптор,
А то я снова пропаду, сгину...
Твоя коморка так темна, милый,
Под лестницей, где белый свет клином,
Пигмалион сейчас пройдёт мимо
В опочивальню, и меня кликнет.
Он будет ласков, а потом бешен,
А после - в непробудный сон канет.
Он не признается богам, бедный,
Что под его рукою я – камень.
Все говорят: Пигмалион – мастер,
Он мою душу вызвал из мрака,
А я увидела тебя, мальчик,
И позабыла вмиг, что я – мрамор.
Пигмалион сиял, как грош медный,
Касался рук моих, колен, стана,
А я дрожала - где ты, что медлишь?
Ведь для тебя живою я стала.
В легенде холодно мне, как в склепе,
Меня доверие небес давит.
Пигмалион себе ещё слепит:
Он всё же, в общем-то, не бездарен.
Растрёпан факел молодым ветром,
Горячий отблеск на твоих скулах.
Чтобы лицо моё - к тебе вечно, -
Перелепи моё лицо, скульптор!
Я умоляю - всех богов ради -
Ведь счастье роздано нам так скупо -
Чтоб нам не узнанным уйти рядом,
Перелепи моё лицо, скульптор!
Майя Борисова
══════════════════════════ღೋƸ̵̡Ӝ̵̨̄Ʒღೋ
ღೋƸ̵̡Ӝ̵̨̄Ʒღೋ══════════════════════════
В летней Греции полдень горяч,
Пахнут мёдом высокие травы.
Только в доме у скульптора - плач,
Только в доме у скульптора - траур.
Причитанья и слезы вокруг,
Хоть богов выносите из дому.
- Что с тобою случилось, мой друг?
- Галатея уходит к другому!
Позабыв про еду и питьё,
Он ваял её нежно и грубо.
Стали тёплыми бедра её,
Стали алыми белые губы.
Над собою не видя беды,
Жизнь он отдал созданью родному.
Пропадают напрасно труды -
Галатея уходит к другому!
Не сиди же - печаль на челе, -
Принимайся, художник, за дело:
Много мрамора есть на земле,
Много женского жаркого тела.
Но пустынно в его мастерской,
Ничего не втолкуешь дурному, -
Он на всё отвечает с тоской:
- Галатея уходит к другому!
А у храма растёт виноград,
Красотой поражает природа,
И опять на Олимпе доклад,
Что искусство - оно для народа.
Бродят греки весёлой толпой,
Над Афинами песни и гомон...
А у скульптора - мёртвый запой:
Галатея уходит к другому!
А.Городницкий
══════════════════════════ღೋƸ̵̡Ӝ̵̨̄Ʒღೋ
ღೋƸ̵̡Ӝ̵̨̄Ʒღೋ══════════════════════════
Ocтaвь Пигмалиона, Галатея!
Талантом, как недугом, одержим,
Над замыслом заоблачно немея,
Земному он становится чужим.
Он в мраморе свои виденья прячет,
Как будто бы надеется опять
Изведать богоданную удачу –
Любовь из невозможного создать…
Оставь его! Иди! Там ждут Афины!
Там целый мир! Hу, чтo жe ты? Иди!
Сильны мужи и юноши невинны…
Повелевай – округлостью груди,
Капризом бёдер, зовом лoнa, властью
Влечений, изгоняющих покой…
Ночной жасмин благоухает страстью,
И влажно дышит в сумерках левкой,
И роза зачарованно запела!
Иди же, Галатея!
...А потом,
Когда поймёшь – душа окаменела –
Вернись для пробужденья в этот дом,
Где нежность – не разменная монета,
Где камню повелели – Оживи! –
И где любовь есть продолженье света,
А тело – продолжение любви,
Где вишнями колышется аллея,
Где за окном цикада голосит...
Вернись к Пигмалиону, Галатея!
Никто другой тебя не воскресит.
Марк Шехтман
|
