Литмир - Электронная Библиотека > Тумповская Маргарита Марьяновна
 |
| ||||||||||||
Об авторе:
ТУМПÓВСКАЯ Маргарита Марьяновна [1891, СПб. - 6.7.1942, Андижан] - поэт, переводчик, лит. критик.
Дед Лейб-Мейер-Борух-Давид Тумповский родился в черте оседлости в Сувалках у германской границы, учился в еврейской религиозной школе и, окончив её, стал учителем в хедере. Отлично знал талмуд и своим поведением и внешностью больше походил на раввина, чем на учителя.
Отец Марьян Давидович прошел курс начальной школы в хедере под рук. своего отца. Но хедер не удовлетворял молодого человека. Его тянуло к светскому образованию. Подросши, ушёл из семьи и поступил в гимназию, одновременно зарабатывая на жизнь уроками. Перебивался с хлеба на воду, но успешно получил среднее образование и поступил в Варшавский ун-т на медицинский фак-т. Был рационалистом и атеистом. Поселился в СПб. Посвятил себя педиатрии, жил на Выборгской стороне, населённой беднотой, и рассматривал свою работу как служение людям, занимался частной практикой. Защитил дис. о белковом питании детей.
Мать - Ревекка Михайловна, урожд. Бредау, происходила из богатой семьи, её предки были коммерсантами, участвовали в знаменитой чайной фирме братьев Высоцких (имели магазин, украшенный в китайском стиле, в М. на ул. Мясницкой, напротив почтамта). Заслужила осуждение родных, выйдя по любви за бедного доктора. У них было четыре дочери: Лида, Лена, Оля и Маргарита (Мага). Мать писала статьи и стихи на обществ. темы: о человеколюбии, о хорошем отношении к ближним, о женском равноправии. Издала кн. «Христос и евреи», где пыталась примирить еврейство с христианством. Была деятельна: писала петиции против смертной казни, собирала подписи под требованием допустить женщин к высшему образованию, организовала протест против преследования евреев. Её живой интерес к социал. вопросам, отзывчивость на чужое горе и несправедливость, сыграли большую роль в воспитании дочерей.
Детство Т. прошло под присмотром гувернанток, в т.ч. бедной гувернантки из института благородных девиц Капитолины Дмитриевны, кот. требовала от девочек, чтобы они говорили только по-французски или по-немецки (лишь поссорившись, могли браниться по-русски). Семья имела дачу в Шувалово. Из воспоминаний Е. Арманд: «Мага была мечтательной девочкой, сёстры её дразнили за то, что она “ходит по облакам”, постоянно бьёт посуду, ставя её, по рассеянности, не на стол, а на воздух. Она всегда была полна фантазий и невероятных историй».
Закончила СПб. гимназию, где царили либеральные нравы, были распространены рев. идеи. Слушанье закона Божьего было необязательно для евреек, начальство требовало лишь того, чтобы они сдавали соответствующий курс раввину ближайшей синагоги и приносили в гимназию отметки. По оконч. препод. историю в ср. школе. Некот. вр. жила с сестрой Лидой в Германии.
По словам Е. Арманд (племянник, сын старшей сестры Лидии), Мага была «знаменитой красавицей и небезызвестной поэтессой», один из голосов Серебряного века. Увлекалась поэзией А. Блока. Была знакома с Блоком, который неодобрит. отзывался о ее тв-ве (Записные кн.).
Хорошо знала и близко общалась с А. Ахматовой, С. Парнок, М. Юдиной, О. Молчановой, Л. Рейснер и др.
Адресат лирики Н. Гумилева («Сентиментальное путешествие» и др.). Была «возлюбленной Н. Гумилева» (Е. Арманд), состояла с ним в переписке в период его службы в действующей армии. 5 мая 1916 Гумилев писал: «Мага моя, я Вам не писал так давно, потому что все думал эвакуироваться и увидеться; но теперь я чувствую себя лучше и, кажется, остаюсь в полку на все лето. Мы не сражаемся и скучаем, я, в особенности. Читаю “Исповедь” блаженного Августина и думаю о моем главном искушении, которого не побороть, о Вас, помните у Ницше - “в уединении растет то, что каждый в него вносит“. Так и мое чувство. Вы, действительно, удивительная, и я это с каждым днем узнаю больше и больше. Напишите мне. Присылайте новые стихи. Я ничего не пишу, и мне кажется странным, как это пишут». Гумилев: «Маргарита, Маргарита - прекрасный амфибрахий…» Летом 1916 Гумилев посвятил Т. стих. «О самой белой, о самой нежной», «Сентиментальное путешествие», «За то, что я теперь спокойный…»
Отзыв А. Ахматовой о Т.: «…очень культурная, очень умная, тонкая, но в блуде ничего не понимает» (Лукницкий П. Н. Acumiana. Встречи с Анной Ахматовой. Т. I, 1924–25 гг. Париж, 1991).
Воспоминания о Т. оставила Ольга Алексеевна Мочалова (подруга Гумилёва в июне 1916 и в июле 1920) в кн. «Голоса Серебряного века. Поэт о поэтах». О Т.: «тонкое и строе лицо», «<…> серые глаза, черные волосы, выразительные губы <…> Тихий голос, ленинградская воспитанность, неулыбчивая серьезность… <…> Маргарита казалась созданной для углубленных, созерцательных настроений и поисков, для молитвенных жертвоприношений. <…> ее ленинградская квартира, которую она ликвидировала в голодные годы, была полна книжными полками и шкафами».
Обе возлюбленные поэта подружатся, и О. Мочалова запишет рассказ Т. о ее романе с Гумилевым: «Он полюбил меня, думая, что я - полька, но узнав о моем еврействе, не имел [ничего] против… Когда, наконец, добиваться уж больше было нечего, он облегченно вздохнул - „надоело ухаживать!“. Ведь его взгляды на женщину были очень банальны. Покорность, счастливый смех. Он действительно говорил, что - „быть поэтом женщине - нелепость“. Был случай, когда я задумала с ним разойтись и написала ему прощальное, разрывное письмо. Он находился тогда в госпитале, болел воспалением легких. Несмотря на запрет врача, приехал ко мне тотчас, подвергая себя опасности любого обострения… Не знаю, разошлись ли мы тогда или сошлись еще крепче».
Т. о Гумилеве: ««Я никогда не могла называть его Колей. Так не шло ему, казалось именем дачного мужа. Называла - дорогой».
О более позднем времени Т. вспоминает: «На литературных вечерах, где мы с Н. С. бывали, он ухаживал одновременно и за Ларисой Рейснер. Уходил под руку то со мной, то с ней. <…>». Зная о Л. Рейснер, Т. отходит от Гумилёва.
Т. написала одну из самых глубоких аналитич. рецензий на кн. Гумилёва «Колчан», опубл. в ж. «Аполлон» (1917. № 6/7), в кот. она состояла сотрудником: «Нельзя не чувствовать, что по своему внутреннему характеру поэзия Гумилёва должна быть „большим искусством“… Стихи „Колчана“ - еще не создание творчества; они - запечатление творческого процесса. Стихи иногда прекрасны, но хаотичны, и нам еще приходится их разгадывать… Постараемся раскрыть и запечатлеть метафизическую сущность „Колчана“… Поэту свойственно мир внешний воспринимать не мыслью, не чувством, а ощущениями… Он просто говорит о своих видениях, не углубляя их, не превращая в символ и толкуя… Стихийная воля мира помогает поэту отыскать в нем свое лицо… Необычным и сложным путем приходит творчество Гумилёва к тому спокойствию и тому единству, которое отмечает собой законченное в искусстве. Он находит их, двигаясь и в движении». В 1917 в «Аполлоне» были помещены ее рец. на кн. В. Я. Брюсова.
По утверждению О. А. Мочаловой, Т. была «убежденной антропософкой», «ходила с книгами индусских мудрецов».
Участвовала со стихами в сб. «Весенний салон поэтов» (М., 1918), а также в альм «Дракон» (Вып. 1. Пб., 1921).
В 1925–28 в М. была членом поэтич. изд-ва «Узел» вместе с П. Орешиным, П. Зайцевым, Д. Петровским, Б. Пастернаком, С. Шервинским, А. Чичериным, В. Звягинцевым, Н. Павловичем, С. Парнок, С. Абрамовым, М. Зенкевичем и др.
Переводила Шекспира («Сон в летнюю ночь»), Расина («Ифигения в Авлиде»), Мольера («Ученые женщины») и др.
В кон. 1920-х вышла замуж за историка и литературоведа Льва Семеновича Гордона (1901–73). По воспоминаниям О. Мочаловой, «Почему-то ездила в Ташкент. <…> В Ташкенте сошлась с молодым человеком, значительно моложе себя. <…> Он был поэтом, и знакомство началось с показа его стихов старшему товарищу по перу. Стихи его <…> были очень душевно располагающими, но неопределенны, с невыявленным художественным лицом. Автор говорил, что стихи ему снятся, и утром он записывает их целиком». В Ташкенте Гордон служил переводчиком при англичанине-дипломате, намеревался там же преподавать английский язык колхозникам. В 1928 у них родилась дочь Марьяна. «Жену он почитал, в маленькую дочку был влюблен». Там же в 1933 Гордон был арестован и сослан. В 1933 была арестована и Т. Сын Виктор умер вскоре после рождения (1933).
После освобождения в 1935 жила с семьей на ст. Верблюд Ростовской обл. Во время войны была в эвакуации в Андижанской обл. (Узбекистан). Т. умерла в эвакуации от голода.
Автор неизданного сб. стихотворений « Дикие травы ». О. Мочалова: «Ее стихи? Она давала мне читать свой тогдашний рукописный сборник «Дикие травы». Они были культурными, хорошего тона, но не казались сильными. “Интеллигентные стихи”. Но в наши последние встречи она читала “ Сонеты о Гамлете ”, и мы находили их замечательными по творческому пониманию темы и художественной покорительности. Где теперь эти умные, яркие, мастерские сонеты?»
Дед Лейб-Мейер-Борух-Давид Тумповский родился в черте оседлости в Сувалках у германской границы, учился в еврейской религиозной школе и, окончив её, стал учителем в хедере. Отлично знал талмуд и своим поведением и внешностью больше походил на раввина, чем на учителя.
Отец Марьян Давидович прошел курс начальной школы в хедере под рук. своего отца. Но хедер не удовлетворял молодого человека. Его тянуло к светскому образованию. Подросши, ушёл из семьи и поступил в гимназию, одновременно зарабатывая на жизнь уроками. Перебивался с хлеба на воду, но успешно получил среднее образование и поступил в Варшавский ун-т на медицинский фак-т. Был рационалистом и атеистом. Поселился в СПб. Посвятил себя педиатрии, жил на Выборгской стороне, населённой беднотой, и рассматривал свою работу как служение людям, занимался частной практикой. Защитил дис. о белковом питании детей.
Мать - Ревекка Михайловна, урожд. Бредау, происходила из богатой семьи, её предки были коммерсантами, участвовали в знаменитой чайной фирме братьев Высоцких (имели магазин, украшенный в китайском стиле, в М. на ул. Мясницкой, напротив почтамта). Заслужила осуждение родных, выйдя по любви за бедного доктора. У них было четыре дочери: Лида, Лена, Оля и Маргарита (Мага). Мать писала статьи и стихи на обществ. темы: о человеколюбии, о хорошем отношении к ближним, о женском равноправии. Издала кн. «Христос и евреи», где пыталась примирить еврейство с христианством. Была деятельна: писала петиции против смертной казни, собирала подписи под требованием допустить женщин к высшему образованию, организовала протест против преследования евреев. Её живой интерес к социал. вопросам, отзывчивость на чужое горе и несправедливость, сыграли большую роль в воспитании дочерей.
Детство Т. прошло под присмотром гувернанток, в т.ч. бедной гувернантки из института благородных девиц Капитолины Дмитриевны, кот. требовала от девочек, чтобы они говорили только по-французски или по-немецки (лишь поссорившись, могли браниться по-русски). Семья имела дачу в Шувалово. Из воспоминаний Е. Арманд: «Мага была мечтательной девочкой, сёстры её дразнили за то, что она “ходит по облакам”, постоянно бьёт посуду, ставя её, по рассеянности, не на стол, а на воздух. Она всегда была полна фантазий и невероятных историй».
Закончила СПб. гимназию, где царили либеральные нравы, были распространены рев. идеи. Слушанье закона Божьего было необязательно для евреек, начальство требовало лишь того, чтобы они сдавали соответствующий курс раввину ближайшей синагоги и приносили в гимназию отметки. По оконч. препод. историю в ср. школе. Некот. вр. жила с сестрой Лидой в Германии.
По словам Е. Арманд (племянник, сын старшей сестры Лидии), Мага была «знаменитой красавицей и небезызвестной поэтессой», один из голосов Серебряного века. Увлекалась поэзией А. Блока. Была знакома с Блоком, который неодобрит. отзывался о ее тв-ве (Записные кн.).
Хорошо знала и близко общалась с А. Ахматовой, С. Парнок, М. Юдиной, О. Молчановой, Л. Рейснер и др.
Адресат лирики Н. Гумилева («Сентиментальное путешествие» и др.). Была «возлюбленной Н. Гумилева» (Е. Арманд), состояла с ним в переписке в период его службы в действующей армии. 5 мая 1916 Гумилев писал: «Мага моя, я Вам не писал так давно, потому что все думал эвакуироваться и увидеться; но теперь я чувствую себя лучше и, кажется, остаюсь в полку на все лето. Мы не сражаемся и скучаем, я, в особенности. Читаю “Исповедь” блаженного Августина и думаю о моем главном искушении, которого не побороть, о Вас, помните у Ницше - “в уединении растет то, что каждый в него вносит“. Так и мое чувство. Вы, действительно, удивительная, и я это с каждым днем узнаю больше и больше. Напишите мне. Присылайте новые стихи. Я ничего не пишу, и мне кажется странным, как это пишут». Гумилев: «Маргарита, Маргарита - прекрасный амфибрахий…» Летом 1916 Гумилев посвятил Т. стих. «О самой белой, о самой нежной», «Сентиментальное путешествие», «За то, что я теперь спокойный…»
Отзыв А. Ахматовой о Т.: «…очень культурная, очень умная, тонкая, но в блуде ничего не понимает» (Лукницкий П. Н. Acumiana. Встречи с Анной Ахматовой. Т. I, 1924–25 гг. Париж, 1991).
Воспоминания о Т. оставила Ольга Алексеевна Мочалова (подруга Гумилёва в июне 1916 и в июле 1920) в кн. «Голоса Серебряного века. Поэт о поэтах». О Т.: «тонкое и строе лицо», «<…> серые глаза, черные волосы, выразительные губы <…> Тихий голос, ленинградская воспитанность, неулыбчивая серьезность… <…> Маргарита казалась созданной для углубленных, созерцательных настроений и поисков, для молитвенных жертвоприношений. <…> ее ленинградская квартира, которую она ликвидировала в голодные годы, была полна книжными полками и шкафами».
Обе возлюбленные поэта подружатся, и О. Мочалова запишет рассказ Т. о ее романе с Гумилевым: «Он полюбил меня, думая, что я - полька, но узнав о моем еврействе, не имел [ничего] против… Когда, наконец, добиваться уж больше было нечего, он облегченно вздохнул - „надоело ухаживать!“. Ведь его взгляды на женщину были очень банальны. Покорность, счастливый смех. Он действительно говорил, что - „быть поэтом женщине - нелепость“. Был случай, когда я задумала с ним разойтись и написала ему прощальное, разрывное письмо. Он находился тогда в госпитале, болел воспалением легких. Несмотря на запрет врача, приехал ко мне тотчас, подвергая себя опасности любого обострения… Не знаю, разошлись ли мы тогда или сошлись еще крепче».
Т. о Гумилеве: ««Я никогда не могла называть его Колей. Так не шло ему, казалось именем дачного мужа. Называла - дорогой».
О более позднем времени Т. вспоминает: «На литературных вечерах, где мы с Н. С. бывали, он ухаживал одновременно и за Ларисой Рейснер. Уходил под руку то со мной, то с ней. <…>». Зная о Л. Рейснер, Т. отходит от Гумилёва.
Т. написала одну из самых глубоких аналитич. рецензий на кн. Гумилёва «Колчан», опубл. в ж. «Аполлон» (1917. № 6/7), в кот. она состояла сотрудником: «Нельзя не чувствовать, что по своему внутреннему характеру поэзия Гумилёва должна быть „большим искусством“… Стихи „Колчана“ - еще не создание творчества; они - запечатление творческого процесса. Стихи иногда прекрасны, но хаотичны, и нам еще приходится их разгадывать… Постараемся раскрыть и запечатлеть метафизическую сущность „Колчана“… Поэту свойственно мир внешний воспринимать не мыслью, не чувством, а ощущениями… Он просто говорит о своих видениях, не углубляя их, не превращая в символ и толкуя… Стихийная воля мира помогает поэту отыскать в нем свое лицо… Необычным и сложным путем приходит творчество Гумилёва к тому спокойствию и тому единству, которое отмечает собой законченное в искусстве. Он находит их, двигаясь и в движении». В 1917 в «Аполлоне» были помещены ее рец. на кн. В. Я. Брюсова.
По утверждению О. А. Мочаловой, Т. была «убежденной антропософкой», «ходила с книгами индусских мудрецов».
Участвовала со стихами в сб. «Весенний салон поэтов» (М., 1918), а также в альм «Дракон» (Вып. 1. Пб., 1921).
В 1925–28 в М. была членом поэтич. изд-ва «Узел» вместе с П. Орешиным, П. Зайцевым, Д. Петровским, Б. Пастернаком, С. Шервинским, А. Чичериным, В. Звягинцевым, Н. Павловичем, С. Парнок, С. Абрамовым, М. Зенкевичем и др.
Переводила Шекспира («Сон в летнюю ночь»), Расина («Ифигения в Авлиде»), Мольера («Ученые женщины») и др.
В кон. 1920-х вышла замуж за историка и литературоведа Льва Семеновича Гордона (1901–73). По воспоминаниям О. Мочаловой, «Почему-то ездила в Ташкент. <…> В Ташкенте сошлась с молодым человеком, значительно моложе себя. <…> Он был поэтом, и знакомство началось с показа его стихов старшему товарищу по перу. Стихи его <…> были очень душевно располагающими, но неопределенны, с невыявленным художественным лицом. Автор говорил, что стихи ему снятся, и утром он записывает их целиком». В Ташкенте Гордон служил переводчиком при англичанине-дипломате, намеревался там же преподавать английский язык колхозникам. В 1928 у них родилась дочь Марьяна. «Жену он почитал, в маленькую дочку был влюблен». Там же в 1933 Гордон был арестован и сослан. В 1933 была арестована и Т. Сын Виктор умер вскоре после рождения (1933).
После освобождения в 1935 жила с семьей на ст. Верблюд Ростовской обл. Во время войны была в эвакуации в Андижанской обл. (Узбекистан). Т. умерла в эвакуации от голода.
Автор неизданного сб. стихотворений « Дикие травы ». О. Мочалова: «Ее стихи? Она давала мне читать свой тогдашний рукописный сборник «Дикие травы». Они были культурными, хорошего тона, но не казались сильными. “Интеллигентные стихи”. Но в наши последние встречи она читала “ Сонеты о Гамлете ”, и мы находили их замечательными по творческому пониманию темы и художественной покорительности. Где теперь эти умные, яркие, мастерские сонеты?»
Ни одной книги не найдено
