Раневская Фаина Георгиевна

Фаи́на Гео́ргиевна (Григо́рьевна) Ране́вская (урождённая Фаи́на Ги́ршевна Фе́льдман) — советская актриса театра и кино. Трижды лауреат Сталинской премии (1949, 1951, 1951), народная артистка СССР(1961).

Фаина Раневская (урождённая Фельдман) родилась в Таганроге. Её отец - Гирши Хаймович Фельдман. Мать - Милка Рафаиловна Заговайлова (по некоторым данным Валова). Родители поженились 26 декабря 1889 года.

Помимо Фаины в семье уже было два старших сына и дочь Белла. К моменту рождения Фаины, её отец, почетный член Ведомства учреждений Императрицы Марии, был владельцем фабрики сухих красок, нескольких домов, магазина и парохода «Святой Николай».

Обучалась в таганрогской Мариинской женской гимназии, так и не окончив ее. В то же время Фаина получила обычное для девочки из обеспеченной семьи домашнее воспитание, обучалась музыке, пению, иностранным языкам, любила читать. Увлекалась театром с 14 лет, посещала занятия в частной театральной студии А. Ягелло (А. Н. Говберга).

В 1915 году уехала в Москву. Раневская жила в маленькой комнатке на Большой Никитской. Именно в эти годы она познакомилась с Мариной Цветаевой, Осипом Мандельштамом,Владимиром Маяковским, произошла её первая встреча с В. И. Качаловым. Из воспоминаний самой Раневской, она была влюблена в Качалова и восхищалась его игрой^[1].

Однажды осенью молоденькая Фая Фельдман подписала на актёрской бирже контракт на работу в керченской труппе мадам Лавровской. Актриса приглашалась «на роли героинь-кокетт с пением и танцами за 35 рублей со своим гардеробом». Работа в Керчи не задалась — почему-то публика не проявила должного внимания к новой труппе, но там она однажды совершала прогулку с неким «опытным трагиком» из театра Лавровской на гору Митридат. По пути на гору решили заглянуть в банк (мать Раневской тайком от отца посылала дочери денежные переводы). Вспоминает Фаина Георгиевна:

Когда мы вышли из массивных банковских дверей, то порыв ветра вырвал у меня из рук купюры — всю сумму. Я остановилась, и, следя за улетающими банкнотами, сказала:

— Как грустно, когда они улетают!
— Да ведь Вы Раневская! — воскликнул спутник. — Только она могла так сказать!
Когда мне позже пришлось выбирать псевдоним, я решила взять фамилию чеховской героини. У нас есть с ней что-то общее, далеко не всё, совсем не всё…

Окончив частную театральную школу, затем играла во многих театрах, начиная с провинциальных (Подмосковье (Малаховский дачный театр) (1915), Керчь, Феодосия (1915—1916), Ростов-на-Дону (1916—1917), Крым (Передвижной «Первый советский театр») (1918—1924), Бакинский рабочий театр (1925—1927 и 1929—1931), Архангельский драматический театр (1927), Смоленский драматический театр (1927—1928),Сталинградский драматический театр (1928—1929)), а затем в московских, включая театр Московского отдела народного образования (1924),Камерный театр (1931—1935), центральный театр Красной Армии (1935—1939), театр драмы (ныне им. Маяковского) (1943—1949), театр им. А. С. Пушкина (1955—1963), театр им. Моссовета (1949—1955 и 1963—1984). Её учителем была Павла Леонтьевна Вульф. Пребывание Раневской в Театре им. Моссовета сопровождалось частыми конфликтами с главным режиссёром Ю. А. Завадским (что нашло отражение в многочисленных фольклорных рассказах и анекдотах), которые порождало несходство творческих методов: решение ролей, предлагаемое Раневской, было органично скорее театру брехтовского типа. Раневская театрально переосмысляла и собственную повседневную жизнь, превращая её порой в своеобразный трагикомический «спектакль»; в этой особенности кроется секрет её сугубо личной популярности, независимо от сценической известности. Весьма своеобразный стиль речи и поведения Раневской оказался зафиксирован в большом по объёму фольклоре, где не все эпизоды вполне достоверны. Многие высказывания Раневской (равно как и приписываемые ей) превратились в крылатые выражения, чему способствовали емкость и образность, равно как и отсутствие «внутренней цензуры», свобода суждения (напр., в виде присутствия сниженной лексики). Стилистическое чутье позволяло Раневской выступать в жанре пародии, причем не только сценической; известен цикл пародийных писем вымышленного ею провинциала А. Кафинькина, адресованных журналистке Т. Тэсс.

Актриса любила читать Пушкина и, по её собственным воспоминаниям, «у них с Анной Андреевной Ахматовой была общая страсть —Пушкин».

Дебютировала в кино в 1934 году в фильме Михаила Ромма «Пышка». В 1939—1941 гг. — актриса киностудии «Мосфильм», в 1941—1943 гг. — актриса Ташкентской киностудии. Член Союза кинематографистов СССР.

Принимала участие в озвучивании мультфильмов (Фрекен Бок в «Карлсон вернулся»).

Фаина Раневская скончалась 19 июля 1984 году (по другим источникам - 20 июля^[3] и 20 июня). Похоронена на Новом Донском кладбищев Москве вместе с сестрой Изабеллой. На могиле круглый год можно видеть живые цветы, приносимые почитателями её таланта.

Редакционным советом английской энциклопедии «Кто есть кто» в 1992 году включена в десятку самых выдающихся актрис XX века.

Образ актрисы выведен в биографических сериалах «Звезда эпохи» (исполнитель Татьяна Васильева) и «Анна Герман» (Елена Бондарева-Репина).

Несмотря на большой круг знакомых, Фаина Георгиевна всегда чувствовала одиночество, от которого не спасал даже преданный пес Мальчик, названный в честь Станиславского, которого Раневская боготворила. Пользуясь доверчивостью и наивностью актрисы, домработницы самым бессовестным образом её обманывали, подло обирая старую женщину.

Интересные факты

• Крылатую фразу из фильма Подкидыш «Муля, не нервируй меня!» придумала Рина Зелёная. Всю оставшуюся жизнь «Муля» преследовал Раневскую: так кричали мальчишки при виде её на улицах, эту фразу первой вспоминали при знакомстве с ней. Даже Брежнев на вручении ей в 1976 году (в связи с 80-летием) ордена Ленина вместо приветствия сказал: «А вот идёт наш Муля, не нервируй меня!». Раневская ответила: «Леонид Ильич, так ко мне обращаются или мальчишки, или хулиганы!». Генсек смутился и добавил: «Простите, но я вас очень люблю».
• Фаина всегда была самокритичной, ей принадлежит известное высказывание: «Талант — это неуверенность в себе и мучительное недовольство собой и своими недостатками, чего я никогда не встречала у посредственности». Худсоветы и комиссии, в присутствии которых приходилось играть, в то время были обычным делом, когда вместо любящей артиста аудитории на него смотрели «вершители судеб». Часто после таких выступлений артист находился «в зажиме», но никак не Раневская: «Играю скверно, смотрит комитет по Сталинским премиям. Отвратительное ощущение экзамена».
• Раневская очень боялась, что ей могут предложить сотрудничать с КГБ — в то время это было распространено. Один её знакомый посоветовал в случае, если такое предложение поступит, сказать, что она кричала во сне. Тогда она не подойдёт для сотрудничества и предложение будет снято. Однажды, когда Фаина Георгиевна работала в Театре имени Моссовета, к ней обратился парторг театра с предложением вступить в партию. «Ой, что вы, голубчик! Я не могу: я кричу во сне!» — воскликнула Раневская. Слукавила она или действительно перепутала эти департаменты, можно только догадываться.
• Раневская переживала трагическую смерть Соломона Михоэлса, их связывала искренняя дружба. В своих воспоминаниях актриса описывает один диалог, в котором с присущим только ей юмором она сказала Михоэлсу: «Есть люди, в которых живёт Бог, есть люди, в которых живёт дьявол, а есть люди, в которых живут только глисты. В Вас живёт Бог!». На что режиссёр ответил: «Если во мне живёт Бог, то Он в меня сослан». (14 января, 1948 год).