Джордж Сантаяна /настоящее имя - Gorge Ruiz de Santayana/ родился в столице Испании Мадриде 16 декабря 1863 года и раннее детство провел в городке Авила неподалеку от столицы. В 1872 году он был перевезен матерью в Бостон, Новую Англию, где ему предстояло провести долгие сорок лет.
Оказавшись в чужом мире, где ни одно слово не напоминало о колыбельной или стихах детства, этот узкоплечий и большеголовый мальчик сразу же определяет для себя стиль поведения как сдержанный и строгий. Поступив в школу, он мало общается с одноклассниками, будучи значительно старше их, чужим он чувствует себя и в кругу семьи. Привычка к одиночеству уже тогда становится хронической, почти не вызывая в нем никакой потребности во внешнем мире, который он позже определит как "ashes in the mouth" - дословно - "прах во рту", находя его "utterly undigestible" - "совершенно неперевариваемым".
Окончив Бостонскую Латинскую Школу с отличием, Сантаяна поступает на философский факультет Гарвардского университета, где его учителями становятся У. Джеймс, Дж. Ройс, Дж. Г. Палмер и другие. Увлечение Платоном и Аристотелем не прошло даром: любовь к античности Сантаяна сохранил на всю жизнь. Спиноза во многом способствовал созданию собственной мировоззренческой системы юного студента. К окончанию Гарвардского колледжа Джордж Сантаяна и его товарищ Чарльз Аугустус Стронг, впоследствии известный психолог и философ, выхлопотали для себя стипендию с тем, чтобы продолжить образование в Европе, куда они и отправились, не дождавшись даже университетских выпускных церемоний.
В Европе они не теряли времени даром, посещая крупнейшие образовательные центры, усердно занимаясь под руководством таких профессоров, как Паульсен, Тэн, Г. Джексон. Очевидно в это же время Джордж Сантаяна и определил для себя смысл жизни как служение истине, которое составляет для человека основу личного счастья, превращает жизнь человеческую в произведение искусства. После двухлетнего обучения в Европе Дж. Сантаяна возвращается в Гарвард для завершения работы над докторской диссертацией под руководством профессора У. Джеймса.
В 1889 году Сантаяна начинает преподавать на философском факультете Гарварда. Летние каникулы он обыкновенно проводит в Европе, навещая отца, который остался в Испании, посещает Кембридж, Сорбонну, много путешествует по Италии.
В Гарварде ему предлагают прочитать курс лекций по эстетике, и эти переработанные лекции легли в основу его первой значительной книги - "The sense of Beauty" /"Постижение красоты"/, ставшей, по мнению ряда ученых, классикой эстетической мысли. Первый опыт удался: эта яркая и поэтичная книга не утратила своего очарования и по сей день.
Успех окрыляет молодого автора, и вскоре выходит следующая значительная книга - "Interpretation of Poetry and Religion" /1900 г., "Истолкование поэзии и религии"/, построенная в основном на разборе поэзии Роберта Браунинга с целью показать внутреннее родство поэзии и религии.
Вершиной творчества Дж. Сантаяны американского периода явилась пятитомная "The Life of Reason" /1905-1906 гг., "Жизнь смысла"/. Книга эта была задумана Сантаяной еще в студенческие годы не без влияния Гегеля, как некая "биография человеческого интеллекта". Через некоторое время выходит целый ряд эссе, посвященных проблемам литературного творчества, хотя только литературоведческими эти статьи можно назвать лишь с большим допущением. Самая заметная из этих работ "Три философских поэта: Лукреций, Данте и Гете" /1910 г./. Примерно тогда же Сантаяна работает над книгой "Ветры доктрин", вышедшей в 1913 году, в которой он рассматривает проблемы кризиса культуры, размышляет над творчеством А. Бергсона и Б. Рассела.
В 1907 году Дж. Сантаяну назначают "полным" Гарвардским профессором. Таким образом, он установил своеобразный рекорд, по многолетним наблюдениям став одним из самых молодых докторов университета.
В 1912 году в жизни Дж. Сантаяны происходят большие изменения. Будучи в это время в Европе, он получает известие о том, что в Бостоне скончалась его мать. Узнав об этом, он шлет в Гарвард заявление об отставке, он не вернется туда даже для того, чтобы забрать личные вещи, и больше никогда его нога не ступит на Американский континент. Этот поступок поразил университетских коллег: они, а равно и студенты ценили Сантаяну как преподавателя, он находился на пике карьеры, его книги были, что называется, нарасхват и получали лестные отзывы в прессе. Однако решение Сантаяны не было ни внезапным, ни случайным. За короткий срок он отклоняет большое количество весьма заманчивых предложений от различных американских университетов. В протестантской Америке он всегда чувствовал себя чужим, с годами все острее осознавая свою принадлежность к католицизму. Не случайно он до конца жизни сохранил подданство Испанской короне, не пожелав отождествить себя с эмиграцией. Он постоянно помнил о том, что ему приходится говорить, писать и думать на неродном языке, и это усиливало горькое ощущение отчужденности. "Я старался внятно по-английски объяснить как можно больше не-английских вещей", - напишет он позднее. Надо признать, это ему удалось. Знаменитый аргентинский писатель Хорхе Луис Борхес скажет о нем: "Настоящий испанец, хотя и стал сотворцом музыки английского языка".
