Одновременно с криком сестры, Адам увернулся от объятий отца и с силой ударил его по груди обеими руками:

- Не трогай меня!!!

Ладони сына полыхнули серебром.

Ева тоненько взвизгнула, прикрывая глаза рукой, как от яркой вспышки.

Миарон несколько озадачено посмотрел на ладони Адама, лежащие у него на груди. Оглянулся на меня:

- Таша, Адаму ведь еще нет двадцати лет? Я ничего не путаю?

- Нет, им обоим по восемнадцать лет. А что? И что сейчас произошло?

Миарон очень осторожно, словно стеклянную, взял правую руку Адама и оголил запястье. Ева ахнула. Но я, сколько ни смотрела, видела только полоску ровной загорелой кожи. Недоуменно глянула на супруга.

- Таша, ты не поняла, да? По нашим законам Адам — взрослый, совершеннолетний мужчина. Энергия себя проявила. Браслет создан.

Миарон легко погладил одним пальцем запястье сына. Под его рукой, как у меня когда-то, проявилась узкая блестящая полоска металла.

В комнате стало так тихо, что мне казалось, я слышу грохот своего сердца. Как реагировать, я понятия не имела. По земным законам дети стали совершеннолетними, когда им исполнилось по восемнадцать лет. Реакции остолбеневших морунцев я понять не могла.

- Миарон, прости, но я не понимаю. По нашим законам Адам уже совершеннолетний. Как и Ева.

- Родная, морунец становится совершеннолетним примерно в двадцать-двадцать пять лет. Когда просыпается его энергия, и появляется возможность взаимодействовать с энергией Моруны. Внешним признаком становится появление брачного браслета.

Вот теперь я буквально впала в ступор:

- Э-э-э… Я правильно понимаю, что браслет создает не ювелир?

- Можно сказать, что его создает владелец. Из своей энергии.

- Значит, мой браслет…?

- Это кусочек моей энергии.

Миарон улыбнулся. А потом вдруг приблизился, порывисто опустился на пол у моих ног и, взяв в руки обе мои ладони, поочередно поцеловал их, не отводя от меня посветлевшего, светящегося взгляда. Глаза в глаза. Дыхание к дыханию. И, кажется, даже наши сердца в этот момент бились в унисон.

Спустя три дня.

Флагман императорского звездного флота Моруны был… ошеломляющим. Казалось бы, военный корабль. Ничего лишнего нет и быть не может. Но… Каждый переход, каждая каюта, каждый отсек, казалось, были живыми, и смотрели на меня с высоты.

Нигде здесь не было ни ковров, ни гобеленов, ни мягкой мебели, ни картин, ни других излишеств. Тем не менее, при взгляде на внутреннее убранство корабля, на ум приходило только два слова: шик и роскошь. И у меня в голове не укладывалось, как так может быть. Но морунский флагман в сравнении с любыми, виденными мною земными космолетами, был как величавый горный орел рядом с воробьем.

Здесь не было таких излишеств, как смотровые палубы. Как не было и публики, которую нужно развлекать. Но была обсерватория, стены и потолок которой можно было сделать полностью прозрачными, как стекло. Чем я и воспользовалась.

Этой ночью крейсер совершил гиперпрыжок, перенося своих пассажиров вплотную к границам системы Черного Паруса, пятой планетой которой являлась Моруна. И теперь я с жадностью рассматривала незнакомое мне небо и серо-серебристый шарик планеты, которая будет отныне мне домом.

За спиной едва слышно вздохнула сжатым воздухом открывшаяся дверь. Спустя мгновение рядом со мною встала Светлана, моя помощница. Девушка была напугана, едва не дрожала. Я наощупь нашла ее руку, сжала:

- Нервничаешь?

- Наталья Ивановна, я не понимаю, что происходит! Что он от меня хочет!

Собирались мы в страшной спешке. На домашнем совете, том самом, на котором впервые себя проявила энергия Адама, было решено, что в целях безопасности покинуть Землю необходимо как можно быстрее. Слишком мало было тут морунцев. Слишком подозрительными были Миарон и Дилон.

Наутро из больницы отпустили Нолу. Я в сопровождении Миарона и Дилона отправилась ее встречать. Но…

Поговорить нам удалось только вечером и то, по интеркому. А все дело в том, что Маркус Грайнем коршуном налетел на меня еще на крыльце больницы, обвиняя в том, что я едва не стала причиной смерти Нолы.

В первую секунду абсурдных обвинений я просто опешила. Потом от обиды перехватило дыхание. А в следующую секунду Грайнем мешком грохнулся к моим ногам, сраженный молниеносным хуком Миарона.

Может, и не хуком. Правда в том, что мне было абсолютно все равно, каким типом удара меня защищает мой муж.

Сбив с ног Грайнема, Миарон встал рядом со мной, но чуть впереди. Мне хорошо было видно, какое надменное и чуть презрительное выражение приобрело его лицо:

— Только что вы позволили себе поднять руку на императрицу Моруны. Вы осознаете последствия своего поступка?

Не успевший подняться адвокат снова рухнул на пыльные ступеньки. Лицо его по белизне могло перещеголять едва выпавший снег. Грайнем был опытным и знающим адвокатом. Всю степень своего проступка он понял сразу.

Миарон выждал несколько секунд, давая адвокату возможность насладится предвкушением грядущего, а потом чуть спокойнее добавил:

— Но, поскольку я на Земле неофициально. А также, поскольку Ташу еще официально не представили обществу в качестве моей супруги, я закрою глаза на этот инцидент. Но знайте! Если вы еще хоть раз позволите себе хоть какой-нибудь оскорбительный жест или поступок, или фразу в адрес моей семьи, то я лично вырву вам то, чем вы рискнете оскорбить. Будь то глаза, язык, руки, не важно.

Грайнем, наконец вставший на ноги, выпрямился:

— Приношу свои извинения за произошедшее ранее. Прошу в будущем, во избежание повторения инцидента, ограничить контакты вашей супруги с моей будущей женой. Поскольку это может причинить вред не только Ноле.

— Не беспокойтесь. Через два дня мы отбываем на Моруну.

Грайнем склонил голову, то ли благодаря, толи признавая превосходство Миарона и, словно невзначай, встал так, чтобы перегородить мне вход в больницу.

У меня оборвалось сердце. Мы с Нолой так долго были вместе. А теперь нас лишали возможности даже нормально попрощаться.

Несколько раз в течении дня я пыталась связаться с подругой. Безрезультатно. Ее интерком молчал. Но тем же вечером Нола сама набрала меня на интерком. И с ходу обвинила в том, что я не встретила ее из больницы. И не присутствовала на уже свершившемся, оказывается, бракосочетании. Мне стало до слез обидно.

Нам понадобилось всего несколько минут, чтобы разобраться в произошедшем. После чего я про себя порадовалась, что первая брачная ночь у Грайнема уже удалась. Сомневаюсь, что подруга просто так простит мужу его безобразную выходку.

После мы с Нолой долго говорили. Мы с подругой обе заглянули в глаза смерти. Каждая по-своему. Но в любом случае это было страшно. Страшно даже вспоминать. Даже когда мы счастливо избежали опасности. Поэтому наш разговор касался мужей, детей, фирмы, которая оставалась на попечении Нолы. Ведь отныне я смогу участвовать во всех торговых сделках, в повседневной жизни офиса только удаленно. Мы говорили обо всем, что не вызывало негативных эмоций ни у одной из нас.

Попрощались мы далеко за полночь. И то, только потому, что наутро мне нужно было в последний раз посетить офис «Забытых легенд», чтобы подписать все нужные бумаги, включая доверенности, которые позволят моему детищу функционировать без ущерба даже когда я уже буду далеко. Даже когда у меня не будет минутки свободной, чтобы выслушать и принять решение.

Наутро дети, каждый в сопровождении своего телохранителя, отправились улаживать вопросы с учебой. Собственно, все улаживание сводилось к тому, что и Адам, и Ева забирали документы из ВУЗов. Отныне их образование будет протекать по очень индивидуальному плану. Гораздо глубже и шире, чем образование из бывших однокурсников. Адаму предстояло учится не только дипломатии, но и искусству управления целым сектором под руководством отца и лучших, опытнейших дипломатов Моруны.