В Дали приезжает много лаоваев, то есть иностранцев. Изначально они планируют погулять здесь несколько дней, но многие остаются в Дали на годы. Они сидят здесь безвыездно, медитируют, занимаются тай чи[7] или сексом, массажем или открывают свой бар, изучают китайский, или преподают английский, или просто пьют.

Однажды мы нашли в Дали китайских хипстеров. Мы забрели в хостел в одном из переулков и заказали имбирного чаю за пять юаней. Хипстеры явно пользовались VPN для смены своего IP-адреса, потому что я наблюдала, как они все сидели в запрещенном фейсбуке на своих макбуках. Я хотела вернуться к хипстерам не раз, очень уж вкусным оказался их чай. Но они как будто растворились в воздухе – в сладком, мягком, свежем утреннем воздухе города Дали.

Также в Дали есть много хиппи, которые продают на улицах хлам – открытки с фотографиями, которые сами снимали, или одежду, заказанную через Интернет из Кореи, или старую одежду своей тети. Рядом с хиппи открываются вегетарианские рестораны с фото знаменитых вегетарианцев на двери. Тут можно купить вкуснейшие пельмени с кабачком и морковкой вместо мяса всего за шесть юаней, то есть один доллар.

По этой же улице расположен мой любимый бар в Дали Bad monkey, или «Плохая обезьяна». Его, кстати, открыли лаоваи. Здесь зависает альтернативная тусовка города. Сейчас мы с Вейвей уже немного протрезвели от той водки, которую выпили у подножия горы. Мы поели рисовых макарон в уличной кафешке и приплелись за столик на улице в Bad monkey.

Дождь остановился, и стало видно горы, зеленые и желтые. Где-то там до сих пор прыгают с бамбука на бамбук герои китайских фильмов о кунг-фу. Сбоку озера видно желтые горы, они как будто лысые. Одна из них – гора «Куриная ножка», куда мы собираемся пойти в следующий раз. За старыми отреставрированными закругленными крышами зданий не видно озера, но я чувствую его запах, пресный и чуть свежий, как запах моего любимого Днепра.

Я думаю о доме и о том, как хочется всем людям показать эту красоту. Я хочу, чтоб в наших Карпатах тоже продавали шарфики и делали пирожки с мясом и кабачками для иностранных туристов. А еще хотелось бы найти свое место в Украине среди всей красоты и торговли.

Здесь я преподаю английский, так делают многие иностранцы в Китае. Мне нравится преподавать, но хочу ли я заниматься этим всю жизнь? Я не знаю еще, что жизнь мне принесет, но уверена, что впереди меня ждет волшебное путешествие. Я улыбаюсь и думаю о прошлом. Как я сюда попала?

– Ну мы и наклюкались с тобой, подруга, в одиннадцать утра, – говорю я Вейвей.

– Это ничего. Завтра будет новый день с новыми переживаниями. А пока у нас нет переживаний, давай же делать то, что нам хочется. Когда мы еще поедем вместе в Дали? Когда так сильно намокнем и увидим такую красоту?

Я смотрю на Вейвей и вспоминаю, как стояла на одном из киевских балконов и тот вечер, когда кто-то не сильно близкий, но очень важный сказал мне: «Ты вдохновляешь меня своей простотой принятия решений». И тогда меня осенило – я и правда с легкостью принимаю все решения. Почему же я требую от себя быть попроще? Оказывается, мы можем упрощать все до бесконечности, пока не перестанем воспринимать жизненные проблемы как проблемы и нас не будет окружать одно удовольствие. Во всяком случае, мне хочется в это верить.

Я смотрю на Вейвей, которая с удовольствием плетет сережки и думает о своих булочках из собственной пекарни. Она кажется легкомысленной, но вся эта легкость – от внутренней силы, которую она излучает. Я тоже очень уважаю Вейвей за ее простоту принятия решений.

В Куньмин приезжает много иностранных прошмандовцев. Тут, по сравнению с другими китайскими городами, довольно чистый воздух, дешевый уровень жизни и вообще – темп жизни медленнее, дни проходят беззаботно. Кроме того, в октябре по всей провинции Юньнань можно собирать бесплатный урожай марихуаны, который привлекает иностранцев, ищущих мгновенного вознаграждения. Одна моя знакомая швейцарка после длительного изучения китайского языка, возвращаясь домой в июне, обещала вернуться в октябре помогать экспатам собирать урожай. Хотя с тех пор я не видела ее уже два года.

Некоторые иностранцы специально арендуют квартиры с террасами на крышах, не только для загорания под солнцем и бокала пива в сумерках, но и для выращивания травки, чтоб не надо было далеко ходить за урожаем.

Когда-то я смотрела документальный фильм о четырех растениях, которые больше всего повлияли на человеческую жизнь, – яблоко, тюльпан, картошка и марихуана. Так прямо и сказали – растения нами манипулируют, пока мы этого не замечаем. В Куньмине травка определяет жизнь многих.

Траву очень сложно выращивать. Это растение требует особенного микроклимата, много солнечного света и много внимания. Люди, у которых на крыше я ее видела, редко моют голову, а иногда забывают поесть. Но они никогда не забывают поливать свои растения. Они настолько загипнотизированы каннабисом, что способны каждый день уделять ему достаточно внимания.

У вас может появиться вопрос – если марихуана такая требовательная, почему она растет на каждой горе и возле каждой тропинки в нашей провинции? Просто здесь хороший климат. Здесь растет чай, кофе, грибы, круглогодично на рынке можно найти шпинат, а полгода сезон клубники. Неудивительно, что все растения заинтересовались климатом нашей провинции. Рассмотрим название провинции Юньнань. «Юнь» означает облака, а «нань» – юг, то есть мы живем «на юге от облаков». Хотя тут я тоже могла бы поспорить.

Когда я впервые ехала в Куньмин, узнала, что этот город в Китае славится титулом «Города вечной весны», поэтому я сложила в чемоданы только платья и босоножки. Я прочла, что здесь триста солнечных дней в году, но, к моей неудаче, дожди лили весь сентябрь. По моим подсчетам, в конце октября должно было на девять месяцев выйти солнце, но этого не случилось. Пришлось покупать пальто и сапоги. Поэтому в плохие дни, в дождь и холод, я напоминаю всем – никакой здесь не юг от облаков, мы живем прямо под тучами.

Кстати, когда я покупала себе сапоги, тоже случилась интересная история. Все люди в провинции Юньнань довольно низкие. 38 – самый большой размер женской обуви, который можно найти в продаже. Только мой европейский размер 38 немного больше местного, поэтому, обегав все рынки и магазины города, пришлось просить маму прислать мне сапоги из дома. Неудивительно, что моя знакомая, которая вышла замуж за китайца и у которой 41-й размер, привозит себе всю обувь исключительно из Украины.

Один парень посоветовал мне открыть завод, который производил бы обувь большого размера для иностранцев. Еще один друг посоветовал купить себе туфли на каблуках для ледибоев, когда я была в Таиланде (ladyboy – очень распространенное явление в Таиланде, когда мужчина меняет свой гендер на женский. Ноги от этого, очевидно, не меняются).

Возвращаюсь к теме: впервые я узнала о наркотиках, когда в возрасте четырех лет мне сказали, что родители моей трехлетней подруги Лиды – наркоманы. И что они варят дома маковое молочко, а потом колют его себе (о господи, зачем?). Родители о Лиде не заботятся, отпускают ее гулять допоздна, не заставляют есть, разрешают надевать то, что хочет. Мне тогда Лидина судьба только снилась. Но в памяти запечатлелось такое: быть наркоманом плохо, наркотики никогда нельзя употреблять, если я стану наркоманкой или мои родители станут наркоманами, никто не будет со мной дружить.

Потом я встретила Дерека, и это перевернуло мое представление о наркотиках. Как говорил Шеф из моего любимого сериала: «Дети, для алкоголя и наркотиков есть свое время, и это время настанет в колледже». А мы наивно думали, что американцы там в колледжах учатся, эссе разные пишут, играют в американский футбол, вступают в братства и сестринства. У них даже определенная дата есть – двадцатое апреля. Выбору этой даты есть несколько объяснений. Одни говорят, что из-за того, что тайный код копов 420 означал «внимание, травка». Другая теория, что в 4.20 после пар все собирались покурить. Независимо от причин, 20 апреля стало сомнительным событием.