– Менья звайт Дивеллонт Пенор, – представился иностранец служителю морга, но тот не торопился протягивать ладонь в знак приветствия.

Пенор списал это на резиновые перчатки, которые желтели на руках рогатого патологоанатома.

– Моринорс остался единственным, кого ещё официально не опознали, – сказал Лирент, то и дело с любопытством посматривая на сверкающие рога Дивеллонта. – Думаю, это пустая формальность…

Освещённый стол производил пугающее впечатление, хотя чёрная простыня скрывала лежащее на нём тело. Швейцарец нервно вздохнул, осознавая, что сейчас воочию увидит убитого наставника. Он уже не сомневался, что Моринорс погиб от рук таинственных убийц. Это было понятно ещё по фотографиям, которые ему продемонстрировал Молохов на экране своего мобильного телефона. Разве что там виднелись лишь рога с характерным узором из самоцветов, да и те перепачканы кровью проткнутого ими лыжника.

Патологоанатом дождался разрешения гридей и приоткрыл верхнюю часть трупа. Пенор сразу же скривил губы и наморщил лоб. Перед ним лежало почерневшее, словно от огня, тело с многочисленными шрамами, порезами и волдырями. На шее даже отсутствовала кожа. Единственными, что хорошо знакомо, оставались разноцветные рога. Те даже сейчас переливались на ярком свету.

– Но ето не Моринорс, – прошептал удивлённый Дивеллонт, обернувшись на своих конвоиров.

– Тело сильно пострадало от мороза… – попытался оправдаться рогатый патологоанатом.

– Ньет, у Моринорс рост высокен! – доказывал иностранец, возмущённо окинув труп руками. – И плечий узкен, а не так…

Гриди растерянно уставились на почерневшее тело. Они не были лично знакомы с наставником Пенора. Поэтому бесы до последнего думали, что впечатлительный швейцарец просто не хотел признавать очевидные вещи.

– Роган, – добавил тут же он, обойдя стол, и указал на голову погибшего.– Ви видейт ето?

– Только не надо трогать! – потребовал патологоанатом с недовольной гримасой.

– Ето не роган Моринорс, – настаивал Дивеллонт и перешёл на немецкий язык, обращаясь к лысому бесу. – Хотя узор выполнен почти как у моего наставника. Но это не из драгоценных камней. Неужели вы не видите?

Яфиан приблизился и тоже внимательнее осмотрел бесовские атрибуты покойника.

– И кто же это тогда? – недоверчиво переспросил он.

– Подделкен! – воскликнул иностранец и указал на озлобленного служителя морга. – Ти давайт мнье перчаткен, и я сам ошмортен етот фяльшивка!..

Коридоры монастыря с приходом нового дня наполнились движением и голосами. Церковный хор, который всю ночь звучал из колонок, сменился будничными разговорами. Вельма бродила по помещениям, проверяя, не бездельничают ли послушницы. Если она находила кого-то за праздным времяпрепровождением, тот тут же придумывала задание посерьёзней: почистить снег вокруг храма или на монастырском кладбище, перемыть и без того сверкающие полы, постирать или погладить чёрные платья, сходить в магазин за тканью и пошить чего-нибудь новое.

Старушка, прячущая свои маленькие рога под апостольником, не могла заставить что-либо сделать лишь одну «сестру». И это была Герда, которая переступила порог жилого корпуса в крайне скверном настроении. Вельма не упустила шанс поглумиться над своенравной «монахиней», поэтому поспешила ей наперерез.

– Вот добегалась, кикимора! – принялась ворчать женщина, размахивая руками. – Теперь-то тебя отсюда попрут!

– Не надо опережать события, – ухмыльнулась «инокиня», пытаясь обойти сварливую старуху.

– А я бы тебя в холодный гроб уложила! – не унималась монастырская экономка. – Да под тяжёлую плиту, чтобы сдвинуть изнутри не смогла. И на месяцок прямо под храмом бы!

– Это место уже занято братом Симарона, – напомнила золотолицая «сестра», продвигаясь всё дальше к заветной двери, за которой располагался зал с необычным алтарём.

Однако Вельма каждый раз обгоняла её, пытаясь помешать.

– От тебя очень скоро избавятся, вот увидишь! – пригрозила старушка и насмешливо пронаблюдала, как Герда безуспешно пробует открыть тяжёлую дверь с золотистыми узорами.

– Закрыто? – нахмурилась та и обернулась на свою недоброжелательницу.

– Думала, каждый раз будешь донимать Его Святейшество пустыми разговорами?! Ты не у себя в Голопузово! Здесь надо соблюдать правила!..

– Где Бейлон? – поморщившись от слов приставалы, потребовала рогатая «монахиня». – У меня срочное дело…

– У тебя только срочные провалы, а не дела, – парировала Вельма, причём вполне справедливо, и принялась загибать костлявые пальцы. – Управлять Бесоградом не смогла. Отбить Екатерининский монастырь не сумела. Наладить контакт с рогатыми из экзархата – тоже не в твоих силах. Так теперь ещё и этого чернокнижника упустила!..

Пока старушка перечисляла последние огрехи Герды, та принялась изучать побелённую стену, покрытую многолетними трещинами. Она бы с удовольствием занялась ремонтом или уборкой, как остальные послушницы, вместо того, чтобы бегать по Москве в поисках нуллюма. Однако «инокиню» от этих предательских мыслей отвлёк знакомый зеленоватый блеск. Он промелькнул в широкой щели стены.

– Кто это там? – прервала женщина свою назойливую собеседницу, и они обе настороженно уставились на самую большую трещину.

Изумруды Аделарда, пытавшегося тайком подслушать их разговор, промелькнули в дырочках старой штукатурки. Теперь стало слышно, как бес перемещается за стеной, желая куда-то скрыться. Герда поспешила за этим звуком, уводящим к бывшей печи, которую сейчас белили две монахини.

– Вылезай! – прикрикнула золотолицая «инокиня», открыв пыльную заслонку.

За нею возникло перепачканное сажей лицо Борисова. Но вместо того, чтобы сдаться на милость рогатой «послушницы», он полез куда-то дальше.

– И давно он шпионит за всеми? – уточнила Герда у подоспевшей Вельмы.

– Понятия не имею! – удивлённо воскликнула та, тоже заглядывая в старую печь. – Я и не знала, что там может кто-то поместиться…

– Достаньте этого акробата, – велела женщина, поправляя чёрный платок. – Я поговорю с ним позже. Сейчас мне надо увидеться с Бейлоном…

Кивернит оказался на втором этаже. Попасть туда изнутри не получилось. Вход почему-то находился с противоположной стороны здания. К нему вела пологая лестница, сплошь разрисованная цветными мелками, словно детской рукой. Впрочем, когда Герда поднялась к двери, она поняла причину этих странностей. Здесь располагалась церковно-приходская школа. На маленькой табличке было написано, что она для мальчиков. И не удивительно, ведь сам монастырь считался мужским. Хотя в этой части жили только женщины за тем лишь исключением, что все они имели рога.

Внутри разливалось хоровое пение. Голоса тонкие и на удивление приятные. Герда впервые оказалась в этой части здания, хотя и подозревала, что киверниты занимаются обучением подрастающего поколения. Скорее всего, они делали это для своих «кадровых» целей. Да и в сестринском корпусе жили отнюдь не правоверные девушки. Все они имели рога и копыта. Когда золотолицая «инокиня» впервые познакомилась с этим местом, она была поражена такому количеству бесов женского пола. Зачем их держали в монастыре, до сих пор оставалось загадкой. Однако всю основную работу по хозяйству выполняли именно они.

Какая-то заунывная православная песня длилась довольно долго. Бейлон лично дирижировал целым классом, состоящим из двадцати мальчиков. Все примерно одинакового возраста – 9-10 лет. На каждом специальная форма, состоящая из бордового жилета, белой рубашки и тёмных брюк. Со стороны это смотрелось даже мило, если не брать в расчёт, что их обучал кивернит в чёрной рясе и с жутковатым лицом.

Едва хор замолк, Герда легонько постучалась в покрашенную красную дверь. Бейлон повернул к ней продолговатую голову, с которой свисали длинные светлые локоны.

– Дети, десять минут вам на переменку, – предельно мягким голосом объявил кивернит, из-за чего мальчики радостно побежали к выходу.