Подчиняясь Сергею, человек в черной робе протянул ему руки. Сергей поднял лупу и начал осматривать линии заключенного, бросая время от времени взгляды в открытое дело, в которое были вклеены отпечатки осужденного…
«Человек на вершине холма машинально поежился:
– …Этому эпизоду в кабинете у дяди я бы не стал придавать чересчур уж большого значения – за последующие месяцы я осмотрел больше тысячи рук, – однако в тот день произошло ключевое событие. В тот раз, в кабинете у дяди, я впервые увидел обрывающуюся линию жизни на руке не мертвого, а ЖИВОГО человека!..
Рассказчик напрягся.
– Я не очень запомнил лицо того заключенного. Помню лишь, что он был чуть старше меня, и у него были светлые волосы…»
…Через десять минут после того, как человек в черной робе опустился на стул, Сергей аккуратно закрыл его дело и сделал знак дяде. Конвоир тут же вывел из кабинета осужденного и через пару минут завел в него нового…
На протяжении следующего получаса Сергей осмотрел руки нескольких заключенных. Наконец, в кабинет ввели парня с усталым лицом; ежик светлых волос как-то странно-нелепо смотрелся на его голове. Опустившись на стул, заключенный послушно протянул обе руки Сергею и перевел взгляд в окно – словно всё остальное его не касалось.
Открыв папку с делом осужденного, Сергей бросил взгляд на ладонь заключенного и вдруг ощутил, как холодный озноб прокатился по телу, заставив застыть над столом. Маленький крест на холме Луны и глубокая точка на линии жизни2 приковали его взгляд к себе, словно сильный магнит…
«Рассказчик отчетливо поиграл желваками:
– …Этот знак я увидел, как только взглянул на ладонь заключенного. И сразу же понял, что он означает, потому что всего за неделю до этого изучил аналогичный знак в книге отца!..»
…Несколько долгих секунд Сергей неподвижно смотрел на ладонь заключенного. Его обладатель равнодушно глядел за окошко – казалось, ему сейчас не было ни малейшего дела до того, что творилось за этим столом.
Наконец, проглотив комок в горле, Сергей напряженно взглянул на лицо человека, которому суждено было вскоре погибнуть, и перевел взгляд на дядю:
– Пожалуйста, следующего…
* * *
Дверь со стуком закрылась. Подполковник поднялся из-за стола и развел плечи в стороны, разминая затекшую спину. Шаги конвоира и заключенного уже очень скоро затихли на лестнице.
Взглянув на часы, украшавшие стену его кабинета, дядька снова нахмурился и взглянул на племянника:
– Ну, чего, «хиромант», ты доволен?
Подняв со стола лист бумаги, на котором до этого сделал пометки, Сергей кивнул:
– Да, дядя Слава. Спасибо!
– Ты вот что, Сереж, – подполковник смягчился, – заглядывай ко мне чаще, без дела. И лучше домой! У тебя все-таки две сестренки растут. Пусть еще они маленькие, но знаешь, как любят тебя?
– Хорошо, я зайду!
Повернувшись к двери кабинета, Сергей сделал шаг, но внезапно как будто споткнулся. Какое-то время стоял неподвижно, пока на лице его отражались сомнения, словно он колебался, никак не решаясь сказать что-то важное, наконец, перевел взгляд на дядьку:
– Дядя Слава, послушай… Возможно, меня не касается это, но вот трое из тех десяти человек, что сюда приводили, до следующей зимы не дотянут!
– Чего? – удивленно нахмурился дядька; на лице его дрогнули мышцы. – Это как – не дотянут?
– Ну, я еще точно во всех этих знаках не разбираюсь, – ответил Сергей. – Я ведь только учусь… Но в одном я уверен: три человека из десяти в течение года погибнут. Как умрут два других, я не знаю, а вот этот… – он сделал шаг к краю стола и ткнул пальцем в дело светловолосого. – Он вот точно утонет!
Невольно нахмурившись, подполковник взял папку, раскрыл ее на странице со снимком и несколько долгих мгновений смотрел на лицо заключенного, перед тем как взглянуть на Сергея.
– Сереж, да этому парню сидеть еще восемь лет. И утонуть он здесь может только, если в столовой нырнет в чан с компотом!
Дядька коротко фыркнул и, бросив бумажную папку на стол, усмехнулся:
– Послушай, племянник, завязывай ты с хиромантией! Ты учишься в университете, через пару лет станешь ученым. Так вот занимайся наукой – приноси пользу людям! Оставь эту хрень всяким чокнутым чудикам!
– Дядя Слав, почему ты считаешь, что хиромантия – какая-то хрень? – Сергей недовольно прищурился; на мгновение в глубине его глаз полыхнули «колючки». – Может быть, хиромантия – не меньшая наука, чем физика?
Подполковник собрался ответить племяннику, но в последний момент вдруг осекся – упрямое выражение, появившееся на лице у Сергея, подсказало ему, что, наверное, лучше сейчас промолчать…
С полдесятка секунд в кабинете висела тяжелая тишина. Наконец, улыбнувшись, Сергей примиряюще бросил:
– Ну, ладно, дядя Слав, извини!.. Побегу я – и так я тебя задержал!
Глава 4
Оглушительно громко гремела ритмичная музыка. Полутемную комнату освещали слепящие блики «вертушек». На небольшом пятачке у распахнутой двери танцевали студенты. Еще с полдесятка сидели сейчас за столом и курили у выхода комнаты.
Сергей неподвижно сидел на кровати, прижав к себе Катю, и что-то ей говорил, безуспешно пытаясь перекричать грохот музыки…
Внезапно из глубины помещения появилась фигура Виталика – именинник протиснулся мимо кровати и взял со стола пару рюмок…
Через четверть минуты ритмичная музыка резко закончилась. Длинноволосый студент щелкнул кнопкой магнитофона и поменял в нем кассету.
– Так, внимание: медленный танец!
Поднявшись с кровати, Сергей потянул с собой Катю:
– Пойдем – потанцуем!
Катя ловко вспорхнула с кровати; на место ее тут же плюхнулись двое студентов.
Пройдя на «площадку» у двери, Катя нежно прильнула к Сергею – они начали медленно двигаться, но внезапно к ним выскочил долговязый студент, от которого сильно несло перегаром. Взглянув на Сергея, долговязый придвинулся к Кате:
– Извини, Катю можно на танец?
– Она сейчас занята! – улыбнулся Сергей и беззлобно подвинул студента.
– Тогда за мной следующий танец? – долговязый опять попытался придвинуться к Кате.
– Да отстань ты от них! – протянула одна из студенток и взяла долговязого под руку. – Ты не знаешь, что у них шуры-муры?
Широко улыбнувшись, Катя снова прижалась к Сергею. Долговязый обиженно хмыкнул:
– Любовь-морковь! Я ведь тоже…
Через пару мгновений его утащило вглубь комнаты.
Сергей на секунду зарылся лицом в шелковистые волосы девушки:
– От тебя вкусно пахнет!
Катя весело фыркнула:
– Знаешь, мой папа, похоже, догадывается, что у меня появился мужчина!
– Меня удивило бы, если б это было не так. Мы уже полтора года вместе.
– Да, но как он об этом узнал? Я ведь стараюсь, чтобы он ничего не заметил!
– Катюш, ну, ведь он же отец!
– Что ты хочешь сказать?
– То, что он это может почувствовать.
– Думаешь? – Катя крепче прижалась к Сергею.
Неожиданно музыка стихла, в комнате вспыхнула лампа.
– Господа студенты, я обнаружил еще одну пленку! – Нелепо взмахнув фотокамерой, полупьяный фотограф приглашающе крикнул. – Снимаемся все!
После выкрика в комнате начался кавардак. Те из пьяных студентов, кто еще мог уверенно двигаться, тут же бросились к стенке и принялись строить веселые рожицы, обнимаясь и шумно толкаясь; студент с фотокамерой громко командовал ими…
В какой-то момент Сергей взял фотографа за плечо, повернув его к Кате:
– Сними нас вдвоем!
Парой быстрых движений Сергей распихал однокурсников и уверенно встал рядом с Катей. Несколько пьяных студентов, смеясь и пошатываясь, попытались влезть в кадр, но Сергей и Виталик убрали их в стороны…
