– Не вини никого. Мне здорово удавалось выглядеть ленивым и незаинтересованным.

– Может, тебе удалось обвести вокруг пальца кучу народа, но не меня.

Кривая улыбка Дилана и его самоуничижительное замечание больно отозвались в сердце Миа. Дислексия, или неспособность к чтению, – это серьезно. При проверках уровня успеваемости Дилан едва набирал балл выше среднего. В делах же, которые требовали генерирования идей и работы с людьми, он намного опережал ее. Дилан был находчив и одарен. К сожалению, его таланты не вписывались в традиционную систему образования.

Она вспомнила вопрос, который он задал ранее.

– Ты хотел знать, почему я с тобой занималась.

– Ну да, почему?

– Во-первых, меня попросил учитель. А во-вторых, я мало отличалась от других девчонок в школе. Я хотела проводить больше времени с тобой.

Он потер подбородок:

– Это все?

– Нет. – Наступило время откровений. – Я хотела, чтобы у тебя все получалось. Хотела помочь. Правда, ты усердно притворялся…

– Дурачком, – перебил он ее с жаром. – Ты это хочешь сказать?

Миа удивленно посмотрела на Дилана; похоже, обсуждение интеллекта для него по-прежнему является болезненным.

– Боже, Дилан. Ты уважаемый человек, успешный бизнесмен. Ты превратил «Серебряный доллар» в нечто особенное. Какое сейчас имеют значение твои неудачи в школе? Мы уже не дети. Ты превзошел самого себя, доказывая, на что способен.

Дилан сжал челюсти, в глазах бушевал огонь.

– А что насчет тебя, Миа? Где работаешь?

– Я врач-исследователь. В Роли-Дарем. Моя команда в последнее время работала над доказательством того, что традиционные вакцины для детей абсолютно безопасны.

– А я зарабатываю на жизнь, продавая пиво.

– Прекрати, – бросила она, потихоньку раздражаясь. – Это не соревнование.

– Конечно нет. Я никогда не мог с тобой соревноваться. На скольких языках ты говоришь?

Она же не виновата в том, что всегда была умной. Случались дни, когда Миа была готова на все, лишь бы стать живым воплощением блондинки из анекдота. Она взглянула на Кору. Та по-прежнему мирно спала.

– Мне пора, – тихо проговорила молодая женщина. – Я не хотела ворошить прошлое. Было здорово встретиться с тобой.

Где-то внутри появился холодок разочарования: наверное, она всю жизнь будет белой вороной.

Миа и Дилан встали одновременно. На его лице были написаны испуг и стыд.

– Не уходи. Я придурок. Ты не виновата в том, что ты гений.

– Я женщина, – сказала она просто. – Может, тебе станет легче, если ты услышишь, что моя жизнь – сплошная неразбериха? – Ее голос сорвался. Слезы, которые Миа пыталась сдержать вот уже несколько часов, прорвались наконец бурными рыданиями, вряд ли делая ее привлекательной.

Где-то в груди, казалось, была пустота, заполненная страхом и неуверенностью и мешавшая дышать. Она вовсе не умная, скорее отчаявшаяся и паникующая. Миа закрыла лицо руками, в ужасе оттого, что Дилан стал свидетелем ее истерики.

Внезапно она почувствовала его теплые руки на своих плечах.

– Присядь, Миа. Все наладится.

– Откуда ты знаешь? – спросила она, хлюпая носом – как всегда, без носового платка.

– Вот, возьми.

Чистый квадратный кусочек хлопка, который он вынул из кармана джинсов, хранил тепло его тела. Она высморкалась и вытерла глаза, чувствуя себя слабой.

Дилан усадил ее рядом с собой на диван, оба взглянули на Кору. Малышка ничего не слышала.

– Не бойся. – Миа попыталась рассмеяться. – У меня не будет нервного срыва.

Он улыбнулся, крохотная ямочка появилась на его щеке.

– Расскажи, что произошло?

– Это долгая история.

– У меня впереди вся ночь.

Искреннее участие в его глазах обезоруживало, заставляло забыть о смущении.

– Хорошо, – вздохнула она. – Ты сам напросился.

– Начни с самого начала.

Дилан положил свою сильную руку на спинку дивана, и Миа вдохнула аромат его одеколона. Брюки цвета хаки и темно-синий свитер поло с названием бара на груди идеально шли ему.

Ее руки задрожали.

– Когда мне исполнилось двадцать девять лет, я поняла, что хочу ребенка. Это звучит банально, но мои биологические часы тикали громко.

– А твой мужчина согласился?

– В тот момент у меня не было спутника жизни. Ну, вернее, был один. Но мы совершенно не подходили друг другу и, к счастью, осознали это прежде, чем совершили что-то непростительное.

– Так кого ты подумывала сделать папочкой?

– Никого, – ответила Миа. – Я была финансово независима и решила, что смогу вырастить ребенка сама.

Она не могла не заметить скептицизм в глазах Дилана. Сейчас, оглядываясь назад, женщина чувствовала себя наивной и самоуверенной.

– Я прошла тесты, чтобы убедиться, что здорова и все необходимые процессы проходят правильно.

– И как?

– Все было прекрасно. Мне оставалось посетить центр репродуктологии и выбрать подходящего донора.

– Который, я полагаю, должен был обладать интеллектом вроде твоего.

Миа с негодованием покачала головой:

– Ничего подобного. Я хотела нормального малыша.

– Боже, Миа! Ты намеренно хотела сделать маленькую Кору менее сообразительной, чем ее мама? – поинтересовался озадаченный Дилан.

– Я этого не говорила. – Она почувствовала, что начала обороняться, и внутренне поежилась. – Я выбрала обычного служащего со средним уровнем интеллекта.

– Почему?

– Я хотела, чтобы она была счастлива.

Дилан потерял дар речи. «Я хочу, чтобы она была счастлива». Услышав эти шесть слов, он больше узнал о Миа, чем если бы прочитал ее резюме. Его школьная жизнь была трудной и болезненной, но и для Миа все обстояло далеко не лучшим образом.

Стук в дверь избавил его от необходимости отвечать на ее душераздирающее замечание. Через минуту они с Миа наслаждались бургерами и напитками. Вспомнив, что она пила в баре, Дилан решил отказаться от алкоголя и выбрал колу.

Миа ела так, будто неделю голодала.

– Еда превосходная, – заявила она. – Спасибо огромное. Я жила на полуфабрикатах и пицце целыми днями. Мама помогала мне первые полторы недели, но ребенок ее утомлял, и я отправила ее домой.

– Ты не закончила, – заметил Дилан. – Продолжай.

– Я надеялась, ты потерял интерес. История слишком жалостливая и выставляет меня не в лучшем свете.

Когда Миа стерла кетчуп с нижней губы, он вдруг, к своему изумлению, ощутил какой-то толчок, очень похожий на сексуальный интерес. Подавив эту мысль, Дилан откинулся на спинку стула.

– Я весь внимание.

Миа была стройной и изящной. Она не была накрашена, на ней не было украшений, однако держалась она с присущей ей природной женственностью. В школе Дилан однажды поцеловал Миа, скорее из любопытства, чем по какой-то другой причине. Ее пылкость удивила и встревожила его.

Теперь, вспоминая пятнадцатилетнюю Миа, он размышлял, что же его привлекло в ней. Она была тихой и робкой, хотя ей удалось пару раз одержать победу над ним, когда Дилан пытался забросить какой-нибудь проект или задание.

Ее внешность не была какой-то особенной, на взгляд мальчика-подростка. Женщина в ней только просыпалась, о груди не могло быть и речи, а фигуркой Миа напоминала маленькую девочку, хотя и была весьма развитой в других аспектах. Тем не менее что-то притягивало его к ней. За время занятий она ни разу не посмеялась над ним и не пошутила по поводу его неудач, никогда не относилась к нему снисходительно.

Теперь же, будучи взрослым, Дилан дивился тому, что Миа мирилась с его заносчивостью и упрямством. В итоге они стали друзьями, но в начале их отношений он долгое время вел себя как придурок. Более того, как неблагодарный придурок.

Миа допила колу, аккуратно сложила тарелки и забралась на диван с ногами.

– Дело в том, – продолжила она, наморщив нос, будто хотела сознаться в преступлении, – что искусственное оплодотворение – довольно дорогая процедура. Я-то рассчитывала, что, будучи молодой и здоровой, смогу забеременеть с первого раза.