Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Роберт уже перескочил через ручей и с радостью обнял его.

— Бежим, Гунт! — воскликнул он. — Ты уйдёшь со мной и мы вместе…

Но Гунт только покачал головой:

— Куда бежать, молодой господин? Меня найдут. А ты? Нашёл ли ты сам защиту в своих делах? А если ещё узнают, что ты укрываешь беглого раба…

Роберт стоял, опустив голову. Правда, что может он сделать для Гунта, пока сам не имеет даже крыши над головой?

— А кроме того, — ещё тише добавил Гунт, — мой господин… барон Гью Гисбурн.

Роберт невольно вздрогнул: опять сэр Гью. Но тут он поднял голову и на лице его засветилась надежда:

— Не горюй, Гунт. Ты знаешь про состязание в Ноттингеме? Я возьму первый приз. И тогда я брошусь к ногам короля и попрошу его — пусть освободит тебя. Он освободит! Ты увидишь!

Лицо мальчика горело волнением. Гунт обнял его.

— Иди, молодой господин, — сказал он. — Ты возьмёшь первый приз. И тогда, если отдадут тебе твои замки и земли, может быть, ты сможешь освободить и бедного Гунта.

— Я освобожу всех! — вскричал Роберт. — Только бы дойти до короля. Я знаю, бароны злы. Но неужели зол и он?

Милю за милей шагал Роберт, полный мыслей о завтрашнем дне. Серебряный королевский рог сверкал перед глазами уже не так ярко — его затмевал образ несчастного Гунта…

— Кто смеет идти через королевский лес? — услышал он вдруг грубый оклик и остановился. Тропинка вывела его на поляну с бархатной травой. Под громадным дубом посередине её на земле стоял бочонок. Его окружали оловянные блюда с кусками жареной оленины, а вокруг лежали и сидели люди в зелёной одежде королевских лесников. Тут же на земле валялись кожаные бутылки из-под вина и рога, служившие бокалами. Красные лица лесников показывали, что охрана оленей оставляла им время и для менее обременительных занятий.

Роберт остановился и положил руку на рукоять кинжала.

— Я — граф Гентингдон, — сказал он спокойно и с достоинством. — А иду в Ноттингем стрелять на приз короля.

От взрыва хохота, казалось, вздрогнул сам старый дуб.

— В Ноттингем! — кричали лесники. — Он идёт в Ноттингем! Дитятко, да давно ли тебя мама кормила?

— А каким концом вперёд летит стрела? — издевались другие.

— Да неужели ты думаешь, что таких сосунков пустят стрелять на приз короля? Бросьте, ведь он даже и лука-то натянуть не сумеет.

Кровь кинулась в голову Роберта. Он сорвал с плеч лук и смело подошёл к старшему из лесников, растрёпанному малому, стоявшему у дуба.

— Бери свой лук, — сказал он. — Бьюсь об заклад, я выстрелю лучше, чем ты!

— Идёт! — закричал лесник и, сорвав с пояса тяжёлый кожаный кошелёк, бросил его на землю. — Твой заклад, сосунок?

Роберт опустил голову. В его сумке нет даже мелкой медной монеты.

— Маленький граф забыл дома свои драгоценности, — издевались лесники. — Ну, ставишь голову. Идёт?

— Идёт! — отвечал Роберт, и заклад его был принят. Роберт знал так же хорошо, как и лесники, что такой заклад не был шуткой. Повесить проигравшего беднягу было для лесников приятным развлечением.

Старший оглянулся, ища цели. И тут великолепный олень, привлечённый необычным шумом, доверчиво выглянул из-за дальних кустов. Попасть в него с такого расстояния было под силу только опытному стрелку.

— Глаз оленя — твоя цель, сосунок, — сказал лесник. — Глаз оленя или твоя голова.

В ответ не раздалось ни звука. Затаив дыхание, все ждали развязки забавной истории. Медленно Роберт потянул стрелу из колчана, незаметно легла она на тетиву… Олень с любопытством вытянул шею — дичь в королевских лесах была, как правило, непуганой.

Раздался свист стрелы — и олень, высоко подпрыгнув, тяжело упал на землю. Лёгкий топот убегавших ланей заглушил дикий рёв искреннего восторга.

— Кошелёк — мой приз! — вскричал Роберт, нагибаясь.

— Твои глаза — мой приз! — со смехом крикнул старший. — Ты убил оленя в королевском лесу. Вы все видели, братцы? Что за это полагается?

— Смерть! — закричали лесники так же единодушно, как только что после выстрела. — Глаза и пальцы!

Роберт тяжело перевёл дыхание.

— А заклад? — сказал он неуверенным голосом.

— Какой заклад? — закричал лесник. — Да ты с ума сошёл, птенец. Заклад на королевского оленя?! Вы слышали, братцы?

Но Роберт, проворно отскочив в сторону, вторично натянул лук.

— Не подходите! — крикнул он, дрожа от возмущения. — Первого, кто подойдёт, я…

Но тут ловко пущенная сзади палка сшибла его с ног, падая, он ударился головой о корень и потерял сознание.

Глава XVIII

Кашляя и захлёбываясь. Роберт с отчаянным усилием выплюнул наполнявшую его рот воду и открыл глаза. Знакомый грубый смех приветствовал его.

— Очнулся, сосунок! — кричали лесники. — Ну, живо, надевайте люльку на палку, понесём младенчика!

Связанного по рукам и ногам пленника вытащили из ручья, засунули в наспех ободранную с убитого оленя шкуру и понесли на палке. Лесникам было мало этого мученья: раскачивая палку, они ударяли мешком о деревья, стараясь заставить Роберта вскрикнуть или заплакать. «Покачаем ребёночка», — говорили они.

Но Роберт лежал молча, стиснув зубы, и отчаянно смотрел вверх, на небо. «Глаза и пальцы», — вспоминалось ему. Он хотел насмотреться на ясное небо, на зелень, прежде чем всё это навеки скроется от него.

— Ну, довольно, — сказал один из тащивших его лесников и сбросил палку с плеча. — Пускай теперь другие понянчат сосунка, у меня заболели плечи.

— Ты бы потише бросал, — заметил коренастый, небольшого роста лесник, поднимая палку. — Велено же донести его живым. Его милость шериф Ноттингемский давно на нас сердится, что мы перестали доставлять ему браконьеров. Пускай полюбуется — вот совсем свеженький. Стив, берись за другой конец.

Роберт почувствовал, что, несмотря на грубые слова, эта пара лесников несла его гораздо осторожнее, они не били его о деревья, а на лице одного из них он уловил даже что-то похожее на жалость.

— Получим от шерифа на добрую выпивку… — начал было дорогой Стив, но тут же, понизив голос, добавил: — А мальчишка-то совсем молоденький. И храбрый — как соколок. Может, и врёт, что граф, однако, клянусь пятницей, он не больше виноват, чем тот олень, в шкуре которого мы его тащим.

— Честно сказать, мне его жалко, — тихо отозвался напарник. — Видишь ли: в Ноттингем шёл. И взял бы приз, клянусь святым Дунстаном, взял бы. Мастерски стреляет. Свинья наш старший. Да и все мы — свиньи…

Роберт слушал, затаив дыханье. Он не смел вмешаться в разговор, но в душе зародилась смутная надежда на спасение.

— Эй, вы, поворачивайтесь! — крикнул старший лесник, шедший впереди. — До ночлега ещё осталось порядочно, а в глотке уже пересохло. — В «Голубом борове» водится славное винцо, стоит только тряхнуть его хозяина.

Между тем, пока компания, горланя песни и переругиваваясь, двигалась к «Голубому борову», в общей комнате этой харчевни на берегу речки Дув за кружками пива сидели два человека в скромной крестьянской одежде.

— Да, Джиль, — говорил один из них, одетый в рубашку и штаны явно с чужого плеча, — не думал я, что ты обо мне вспомнишь в такую минуту. Кто другой пожалел бы ещё бедного свинопаса и позвал его в Ноттингем на празднества, да ещё дал ему одежду. Только вот это горло давит, — и он дотронулся до железного кольца, свободно обвивавшего его шею.

— Не горюй, Гунт, — утешал его румяный весёлый приятель, щедро подливая эль в его глиняную кружку. — Остальные свинопасы согласились ведь присмотреть за твоим стадом сегодня и завтра. Сэр Гью об этом не узнает, чёрт побери его душу. А мне без тебя — половина радости смотреть на нашего мальчика. Подумать только — в Ноттингеме перед самим королём натянет он лук. И три раза выстрелит. И все три раза попадёт в самую цель. Попадёт ведь, Гунт, а?

— Попадёт! — Гунт стукнул кулаком по столу. — Попадёт, клянусь святым Дунстаном! И преклонит колено перед королём и попросит защиты против злого обидчика. Пусть адовы псы грызут на том свете пятки чёртову барону.

27
{"b":"196624","o":1}