Так вот! Девочка поняла, что теперь работает матерью племени и потребовала от шеф-багыра исполнения супружеских обязанностей. А лет-то ей то ли девять, то ли десять. Ужас. С другой стороны здешние детки, подражая взрослым, запросто, ничуть не таясь, проделывают это самое, начиная с самого раннего возраста — как только в них просыпается любопытство. Что уж как там куда попадает — Петя не интересовался. Но распущеннось в этой области просто чудовищная, и такое понятие, как девственность в этом мире неизвестно.

Но сам-то Петя не питекантроп. Есть у него некоторые предубеждения. Не знания — не изучал он ничего подобного. Но, если целый пласт человеческой культуры осуждает чрезмерные вольности в данной сфере, значит что-то в этом есть. Какой-то опыт, накопленный тысячами поколений оформился в виде поведенческих стереотипов. Тех, которые оказались, в конце концов, выигрышной стратегией. Вот и ему нужно как-то подумать об этом, а не совсем уж безвольно плыть по течению.

Нет, совсем сбросить с себя обязанности перед взрослыми женщинами племени он не может — это здесь и сейчас уже сложившаяся практика. Единственное, что спасает, это то, что более, чем по одной «встрече» с каждой от него, в принципе, и не требуется. Но вот как приструнить малолеток?

Ну-ка, вспоминаем! У женщин, с которыми он обычно делит ложе — Раки, Чачи и Граппы бывают периоды, когда они ложатся отдельно. То есть — некие недомогания. Ну да — Чача говорила, будто ей каждое новолуние совсем не до этого самого. Хотя в другое время она очень даже не против, причём часто и всегда с огоньком. Получается забавная картинка: и в прошлой жизни, и в этой у женщин обязательно происходят какие-то события, причём, периодически. На что-то подобное намекали в назойливых рекламных роликах, предлагающих специфические бабские причиндалы типа тампонов и прокладок, да и судя по наблюдениям за одноклассницами в определённое время со всеми ними что-то произошло — затопорщились спереди форменные жакеты и жилетки, да и сами девчата стали какими-то другими.

То есть в некотором возрасте они из девочек превращаются в девушек и остаются ими вплоть до начала близких контактов с мужчинами. Но это было в прошлой жизни. А тут у питекантропов полный разврат. Само понятие «девушка» практически отсутствует. И как с этим быть?

— Понимаешь, Брага. До тех пор, пока у тебя не вырастут титьки, до времени, когда примерно один раз в луну у тебя не будет болеть примерно в этом самом месте, что находится внизу живота, поступать с тобой, как с женщиной я не буду. Потому что это бесполезно — у тебя не родятся детки.

— Пэта! Что ты такое говоришь! Разве детки образуются от того, что женщины услаждают мужчин?

— Конечно. А от чего же ещё?

— Ты неправ! — вмешалась Рака. — Ты не трогал меня очень долго, а я родила. А с Чачей вы кувыркаетесь часто — и никого она не рожает.

— Очень долго — это примерно окта две луны, — окта две в восьмеричной системе означает десять, а десять лунных месяцев примерно равны девяти календарным. Брага эти цифры легко воспринимает на слух, а для остальных Петя растопырил пальцы сразу двух рук — так, на наглядном пособии, его соплеменники воспринимают величины более-менее адекватно.

— Почему же не рожает Чача? — юноша призадумался. — Может быть потому, что Пыво никак не отстанет от материнской титьки, вот у неё и не получается. Раз она кормит предыдущего ребёнка — зачем следующий? Ведь тогда пришлось бы выкармливать одного малыша в животе и второго, уже вполне большого. Такого, который может подсказывать взрослым охотникам, как грести веслом и какие бамбуки выбирать для сосудов.

Разговор этот происходил во время ужина при стечении большого количества соплеменников, которых шеф-багыр ещё не всех выучил по именам. Надо сказать, едва вождь стал беседовать со «старшими» женщинами, остальные питекантропы притихли и навострили уши — они все поголовно исключительно любопытные создания. Кроме того, межполовое общение — одна из немногих радостей в их жизни. В результате развилась дискуссия, в которую втянулось очень много народу. Основная мысль: «Да не может быть, чтобы дети рождались именно от этого!»

Увы, вопрос о сроках начала половой жизни был полностью похоронен в многословии собравшихся. А Брага ничего не упустила из виду. Она просто стала ночевать на одной циновке с вождём. Нет, чего либо предосудительного за этим не последовало — просто дрыхла под бочком, если было прохладно, или лягалась в жару — вот и всё. Но она постоянно делила ложе с самим… умная девочка. Раньше с ней чаще спорили, но теперь подчинялись требованиям этой недоросли куда как охотней.

К широко распростёршему свои крылья навесу для сушки глиняной посуды пришла мать племени захватчиков хижины и сказала:

— Наши охотники ходили на охоту в степь и вернулись без добычи. Я прошу тебя снова повести их за мясом. Ты — Багыр.

«Интересные дела, — подумал юноша, — у них там что, матриархат? Непонятно, правда, сколько времени прошло с этих пор до тех времён, когда сам Петя родился и вырос. Но чтобы нормальный мужик — хоть тогда, хоть сейчас — не поделился тем, чего у него хоть завались — это ненормально. То есть, когда Фэн прогонял его от заколотой им коровы — груды мяса, которую ни съесть ни унести просто невозможно, он вёл себя совершенно не по-пацански. Выходит — на него было оказано влияние со стороны некой существенно более развитой личности, чем обычный доисторический мужик. Ну да — Граппа как-то упоминала принцип — чужим ничего не давать. Получается — матриархат уже пустил свои корни в душах людей. Правильный дикарь, увидев подобную гору мяса, должен обежать всю округу, чтобы созвать соседей на пир, пока не протухло столько добра»

— Я не собираюсь на охоту, — ответил он гостье. — У меня много мяса и другой еды. Я буду давать её тебе, если мужчины твоего племени станут сначала возить дрова для обжиговых печей, потом — камни для стен. Чем больше они сделают, тем больше еды получишь ты.

Женщина призадумалась, а Петя продолжил выковывать из золотого самородка прижигалку для бороды — длинная растительность на лице и голове очень мешает, а резать волосы каменным лезвием больно. Люди же из Далёкой Западной Пещеры притащили довольно много этих комков благородного металла. Ну и возвести капитальную долговечную постройку в том месте, где основной состав племени проводит почти полгода — это кажется правильным решением. Даже план возник — четыре каменных «сруба» десять на десять, поставленных квадратом и соединённых забором, ограждающим двор, куда можно будет загнать коров в сухой период. Уж каменные-то стены дикие быки не проломят. И время подходящее — куча мужчин в наличии, провизии вокруг море и он не виноват, что некоторые, вместо того, чтобы переключиться на менее насыщенную животными белками диету, продолжают гоняться по бескрайней степи за быстроногими копытными. Охотнички, понимаешь!

А ему, между прочим, нужно осилить около тысячи кубов каменной кладки — это не так-то просто. Правда, основные пути доставки материала в данном случае проходят по реке, не на тележках тащить корячиться. Но всё равно рабочих рук потребуется много. И, главное, нужно постараться это нормально организовать.

Великие планы этого полугодия к началу засушливого периода не осуществились. — Все четыре фундамента вполне сложились, встав нижними краями на плотную глину. Но из поверхности земли торчали буквально капельку — не смогли, как ни старались, собрать и подвезти достаточно материала. Камни, которые в бугристых равнинах легко собираются на поверхности, здесь в пойме встречаются редко, можно сказать, случайно.

Галька и окатыши из речного русла для кладки неудобны, да и мелковаты они. А то, что во множестве лежит в тянущихся вдоль реки холмах, обычно имеет не слишком подходящую форму и совсем не приспособлено для транспортировки силами не самых могучих работников — не плитняк, а глыбы любых форм и размеров, с каждой из которых приходится мучиться нескольким человекам, обвязывая верёвками. А как это грузить на лодки из коры? Ведь каждый раз есть риск проломить днищё! И проламывали. А ещё приходилось возить камни из Бугристых равнин, потому что без них не получалось плотной кладки — нечем было толком заполнить промежутки. Одна ходка с тележкой туда и обратно — целый день, сто килограммов камней… четыре-пять вёдер.