Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Иудеи, со своей стороны, устроили праздник, когда Иоанн Гирканский разрушил храм самарян. Но гораздо важнее для нас понять, как было положено начало вражде. Как увидит читатель, этот древний спор удивительно напоминает нынешний иудейско-палестинский конфликт.

В 586 г. до н.э. вавилоняне покорили Южное Царство – Иудею – и увели священников, ремесленников и знать в Вавилон. В Вавилоне и прочих больших городах со временем возникла новая религиозная община с новым названием – «иудеи». Через много лет иудеи, считавшие себя потомками изгнанников «вернулись на родину», подобно тому, как возвращались освобожденные рабы из Америки на Западный берег Африки, в Либерию. И хотя вавилонское разорение не повлияло на этнический состав населения – 95% населения осталось на месте – после «возврата» уже все было иным. Реставрация была романтической идеей и как и многие романтические идеи, обернулась полной неудачей.

Когда иммигранты-иудеи решили построить свой храм в Иерусалиме, население Самарии также хотело принять в этом участие, говорится в иудейских источниках. До изгнания такая просьба была бы с восторгом уважена, более того – об этом только и мечтали жители Иудеи. Со временем разрыв между иммигрантами и местными жителями сгладился бы, ведь этнически, лингвистически, религиозно и культурно жители Самарии были куда ближе к жителям Иудеи, чем, скажем, хетты, прекрасно ассимилированные еще до установления монархии. Но реставраторы-иудеи были совсем другими. Среди их первых актов было массовое изгнание “жен-иностранок” – Руфи повезло, что к тому времени она умерла. Следующим шагом был разрыв с северянами и отказ от их приношений.

Профессор Хаим Тадмор объясняет этот поворот так: вернувшихся иудеев отделяла от остававшихся в Палестине жителей страны не столько религия и кровь, сколько травма Изгнания. Остававшиеся в стране израильтяне, на севере и юге Нагорья, мало изменились за прошедшие сто лет. Как и до вавилонского пленения, они поклонялись Богу Израиля и местным богам на своих высотах, пахали землю, сажали оливы, давили виноград и жили, как могли. Но если местное население не изменилось, «вавилонские пленники» изменились.

До эмиграции знать и священство Иудеи не были оторваны от народа – страна была слишком мала и слишком бедна. Верхушка прекрасно знала обычаи народа и жила в соответствие с ними. В Вавилоне эмигранты прошли через знакомые всем эмигрантам изменения – они варились в собственному соку, спорили о своих делах, старались доказать друг другу, кто более верен иудейским идеалам. Да и выходцы из Иудеи были лишь маленькой частью большой иудейской общины Междуречья. «Возврат» эмигрантов в обозе победившей персидской армии был столь же болезненным для Иудеи, как для Франции возврат роялистских эмигрантов в обозе союзных армий после поражения Наполеона.

Травма эмиграции породила сепаратизм и манию чистоты крови и веры. Меньшинство на чужой земле, эмигранты в Вавилоне должны были, чтобы сохраниться и уцелеть, соблюдать сегрегацию. Сегрегацию они принесли с собой в Палестину. Тогда-то и произошел трагический раскол между пришельцами и местными жителями.

В те дни возникло выражение “ам ха-арец”, “туземец”, “мужик”, и по сей день означающее “невежда”. Так называли вернувшиеся из Вавилона эмигранты местных, палестинских израильтян. Со временем отношения в маленькой общине вокруг Иерусалима несколько сгладились, туземцы смогли – как негры во Французской Африке – приобщиться к культуре пришельцев как, например, сделал много веков спустя рабби Акива, рассказывавший о своей лютой ненависти к книжникам – преемникам эмигрантской элиты. Население Северного Нагорья осталось вне сферы влияния иерусалимской общины. Провал интеграции местных жителей Севера указывает на неудачу реставрации Иудеи.

Реставраторы изолировали абсолют – чистую субстанцию единобожия, которая подспудно существовала в творчески более насыщенные времена до вавилонского плена. Эта чистая субстанция легла в основу христианства и ислама и повлияла на ход человеческой истории. Но цена за извлечение абсолюта была самоубийственной – мертворожденное общество. Описывая египетскую цивилизацию, Тойнби пишет, что возрожденное Египетское царство имитировало свой древний образец и уже поэтому было мертворожденным. Реставрированная Иудея имитировала не существовавший никогда идеал монотеизма и чистоты, практически создала посмертно высшее достижение своей цивилизации, как Юстиниан создал самый совершенный свод законов погибшей Римской империи. Подлинное религиозное творчество шло в Нагорье, его кодификация, формализация, абсолютизация – работа «реставраторов» из Вавилона.

Желание “найти злодея”, на котором основываются авторы детективов, вполне универсально. Мой дядя, здоровенный фермер из села Беер-Тувья, с руками толще ляжек Брижит Бардо, совершенно серьезно считает злодеем еврейской истории царя Соломона, а непонятым спасителем – Авессалома. “Авессалом не стал бы разорять страну во имя создания гигантских сооружений, он был солдатом, а не изнеженным принцем, как Соломон. Победил ,бы Авессалом – Север не отделился бы”, – говорит мой дядя.

В супердетективе еврейской истории, в моей версии я бы избрал на роль злодея – Эзру, который оттолкнул жителей Самарии, изгнал “иностранных жен” и детей смешанных браков и создал мертворожденную теократию, основанную на чистоте крови и веры. Создатели Второго Храма подготовили и его разрушение. Иными словами, трагедия заключалась не в отделении севера от юга (после смерти Соломона), но в неприятии северян и южан «вернувшимися» иммигрантами.

ГЛАВА XI. ТРИ СТОЛИЦЫ

Неподалеку от Тель-Балаты находятся еще два места, святые для мусульман, христиан, иудеев и самарян. Одно из них – гробница Иосифа Прекрасного, сына Рахили и Иакова, родоначальника племен Израиля. Иосиф умер в Египте всемогущим министром фараона, его тело было набальзамировано, помещено в стеклянный гроб, а гроб опущен в Нил – для того, чтобы сыны Израиля не смогли покинуть Египет. Но в час Исхода гроб всплыл сам, евреи унесли его с собой и похоронили в Шхеме.

Гробница Иосифа – довольно новое здание, под которым – глубокая, уходящая на 17 метров вниз пещера. Там, по легенде, покоятся мощи. Гробница была захвачена иудейскими религиозными поселенцами из Элон-Море, поселка «активистов» на горе Джабль-эль-Кабир, против Гризим и Эйваль. Туристу и паломнику сюда нет доступа. Я был здесь с двумя русскими паломниками, православным и иудеем. Мы гуляли по Наблусу, заглянули к самарянам, посетили Зеленую мечеть, испили воды из колодезя Иакова, и решили проведать одного из любимых героев мировой литературы – Иосифа Прекрасного. Палестинский полицейский, стоявший на посту, старый служака англо-иорданской закалки, сказал нам: «Попробуйте, подойдите. Но вас не пустят». Так оно и оказалось. Молодые русские ребята в израильской военной форме, с автоматами и в касках, выглянули из-за крепостной стены и сказали нам, что в гробницу можно попасть одним путем – поехать в штаб дивизии за город, пройти там проверку безопасности и допрос, затем приехать сюда на бронированном армейском автобусе. Мы отказались от сомнительного удовольствия.

К востоку от гробницы Иосифа – Колодезь Иаковлев. Он находится в неглубокой крипте церкви, а шахта колодца уходит на 40 метров вниз. Одно время колодезь почти забили – паломники бросали камешки вниз, чтобы убедиться в его глубине. Сейчас, чтобы умерить пыл паломников, на краю колодца стоит кувшинчик с водой. Можно его наклонить и через долгое время услышишь всплеск. Вода колодца превосходит по чистоте и вкусу воды источников Аскара, замечает Смит.

Церковь над колодцем пока недостроена. Царь Николай Второй собирался построить церковь, но русские успели возвести только “первый этаж” – треть запланированной высоты. Разразилась революция и церковь осталась недостроенной. Этим она напоминает недостроенную церковь русского Горнего монастыря в Эн-Кареме. Минувшие годы стерли клеймо новизны с церкви, и скоро ее можно будет выдавать если не за византийскую, то за творение рук крестоносцев. Она построена на фундаменте двух более древних церквей. Недавно иерусалимский патриархат приступил к достройке церкви.

27
{"b":"148561","o":1}