Словно защищая, он положил ей руку за спину и повернулся к отцу:

– Я вижу, вы уже познакомились с моей очаровательной невестой.

Герцог, казалось, вовсе не был смущен тем, что его застали за обсуждением дел сына. Скорее наоборот. На какой-то момент мужчины замерли, в упор разглядывая друг друга. Молчаливый вызов, потрескивая разрядами, повис между ними.

Первым нарушил молчание Редклифф:

– Я узнал, что мисс Шеридан обладает исключительным талантом.

Торн криво усмехнулся:

– Мои поздравления агентам вашей шпионской сети, сэр. Вы, наверное, специально поручили им поинтересоваться способностями Дианы, ведь газеты совершенно не сплетничали об этом. Ваши миньоны, должно быть, ездили в Дербишир, чтобы навести справки, не так ли?

– Ты хотел, чтобы я поступил по-другому? Когда мой единственный сын и наследник объявляет о помолвке, я думаю, у меня было право, нет – обязанность, проявить беспокойство. Но в одном ты ошибаешься на мой счет. Репутация мисс Шеридан в артистических кругах опередила ее здесь, в Лондоне, и она весьма высока. – Теперь герцог обратился к Диане напрямую: – Я возглавляю Королевскую академию, мисс Шеридан.

– Да, Торн говорил мне, ваша светлость.

– Мне хотелось бы взглянуть на ваши работы. Возможно, я смогу рекомендовать вас. Мое мнение уважают.

– Благодарю вас, но я в ближайшем будущем рассчитываю получить рекомендации для Британской академии, – холодно ответила Диана.

– Могу подтвердить, у нее просто исключительные работы, – с жаром вступился Торн. – Я полюбил ее и за талант тоже.

Редклифф поджал губы и сказал, не скрывая насмешки:

– Если бы ты выбирал себе лошадь, Кристофер, меня это совсем бы не волновало. – Его голос потеплел, когда он посмотрел на сына. – По крайней мере у тебя хватило ума привезти ее сюда, к своей тетке. Как только все узнают, что Джудит покровительствует мисс Шеридан, прием в обществе ей будет обеспечен.

– Я знаю, сэр. И у меня нет сомнений, что вы тоже примете ее. Кроме того, буду очень признателен, если вам удастся не упоминать о своем недовольстве помолвкой.

– Я не говорил, что недоволен. Наоборот, я в высшей степени полон надежд, что помолвка положит конец твоим скандалам.

Торн прищурился:

– У меня точно такие же надежды на то, что вы больше не будете так настойчиво вмешиваться в мои дела.

– Если женишься, у меня не будет повода вмешиваться. – Повернувшись к Диане, Редклифф поклонился еще раз, на этот раз более почтительно: – Доброго вам дня, мисс Шеридан. Если будете настаивать на замужестве с этим моим сумасбродом, можете рассчитывать на мою полную поддержку. Единственно надеюсь, что вам не придется пожалеть.

Когда герцог удалился, Диана облегченно выдохнула, довольная, что собеседование закончилось.

– Вы все сделали как нужно, – прокомментировал Торн. – Очень сожалею, что не перехватил его. Мне нужно было бы предвидеть, что отец обязательно появится здесь.

– Он был очень расстроен помолвкой и неподходящим выбором невесты, что совершенно естественно.

– Но вы не позволили запугать себя. Даже не ожидал, что все так получится. Не сомневаюсь, вы с ним одного поля ягодки.

Диана невольно улыбнулась:

– Полагаю, это очень высокая оценка. – К своему удивлению, она неожиданно поняла, что ей понравился отец Торна, возможно из-за мимолетного чувства симпатии, вдруг промелькнувшего между ними.

– Не переживайте по поводу моего отца, – посоветовал Торн. – Не важно, понравились вы ему или нет, он никогда не станет на людях выступать против нашей помолвки. Скорее он заключит вас в объятия и будет делать вид, что принял вас в семью.

Тут Диана вспомнила, что она наедине с Торном в гостиной его тетки.

– Вы здесь с какой-то целью?

– Я подумал, вдруг вам с Эми захочется устроить прогулку верхом по парку. Вы так долго пробыли в заключении на корабле. И это хороший повод для нас увидеться.

Диана грустно улыбнулась в ответ:

– Самая большая радость для меня – верховая прогулка, но я пообещала Эми поехать с ней по магазинам. И это займет, наверное, почти весь день.

– Тогда в пять я заеду за вами, и мы покатаемся в парке в экипаже.

Диана кивнула:

– Буду ждать с нетерпением.

– Кстати, нужно придумать какие-нибудь развлечения на вечер. Вы любите театр? Или оперу?

– Очень. Правда, в деревне у меня было мало возможностей бывать там.

Торн коснулся ее щеки.

– Тогда наверстаем упущенное, – ласково предложил он. – Ведь ни к чему целыми днями работать или следить за Эми. Вы заслужили малую толику удовольствий.

Два вечера спустя, борясь с нетерпением, Торн стоял на пороге гостиной в клубе мадам Венеры.

Залитый светом хрустальных канделябров, богато отделанный зал ходил ходуном от веселья довольных гостей. Точно так же, как той незабываемой ночью больше года назад, когда погиб Натаниель.

После той трагедии Торн по разным причинам несколько раз приезжал сюда, но сегодня он впервые был здесь, подозревая, что знаменитая мадам могла быть причастна к смерти друга.

Натаниель выделил этот клуб из других лондонских заведений такого рода. Ему нравилось играть, он получал удовольствие от мужской компании и от общения с женским полом.

С самого дня открытия клуба, четыре года назад, они с Натаниелем часто заваливались сюда. Торн до сих пор вспоминал, как они появились здесь в первый раз и Натаниель был пьян не столько от прекрасного вина, сколько от плотской радости, которую обрел здесь.

В дни, предшествовавшие гибели, ему, казалось, особенно нравилось приходить сюда. Может, из-за того, что он уже тогда был опутан шелковыми сетями мадам Венеры?

На Торна вновь обрушился гнев, который он испытал той ночью, снова перехватило горло, а руки сжались в кулаки. Но нельзя было позволить гневу притупить реакцию. Желание отомстить нужно держать под контролем. Необходимо сосредоточиться, сохранить ясность ума, а эмоции заменить логикой.

Стиснув зубы, Торн прошел в зал, а в шаге за ним следовал Джон Йейтс. Он привел Йейтса главным образом для того, чтобы тот посмотрел на Венеру, но также чтобы познакомить молодого человека кое с кем из своих партнеров по игре.

Йейтс угодил как раз на главное вечернее представление. Когда тот встал как вкопанный, Торн проследил, куда он смотрит. На помосте в дальнем конце зала три голые красотки весело скакали вокруг римского сенатора. Одна «рабыня» кормила сенатора виноградом и время от времени предлагала ему пососать ее соски. Другая – вылизывала его массивный член искусным языком. Третья лила красное вино на свои перезрелые груди и еще более перезрелый лобок и сама себя ублажала, возбуждая своего «хозяина» и привлекая внимание мужской аудитории.

Моментально залившись краской, Йейтс отвел глаза, явно пытаясь скрыть смущение. Очевидно, ему еще не приходилось бывать в таких заведениях.

В отличие от него самого. Во времена юношеских безумств он мог запросто присоединиться к этим девицам на сцене. Но такие представления уже давно не привлекали его и вызывали даже не раздражение, а откровенную скуку. Когда его приняли в Общество и жизнь обрела цель, погоня за бездумными удовольствиями стала для него чем-то весьма тривиальным. Если бы ему теперь захотелось пофантазировать и вообразить себя на сцене, он заменил бы этих троих на одну, но особенную женщину.

Достаточно было представить, как Диана стоит на коленях перед ним, как он, погрузив руки в ее волосы, удерживает ее, а в это время, вздыбившись, его член погружается ей в рот и выходит оттуда. Так вот, одного этого было вполне достаточно, чтобы Торн почувствовал, насколько он возбужден.

– Играть тебе понравится больше, чем глазеть на этот срам, – обратился он к Йейтсу. – Давай познакомлю тебя кое с кем из моих друзей. Они вон за тем столом.

Он подвел Йейтса к джентльменам, которые увлеченно играли в двадцать одно.

Их доброжелательно приняли и пригласили подключиться к игре.