— Вы сами знаете, что это пустые слова, — ответил ОренТхен. — Если мы покинем колонию, нас обвинят в предательстве. Всех до одного.

— В таком случае, Чан, присоединяйтесь к конклаву, — предложил Гау. — Не раса вхайдиан. А вы. Вы и ваши колонисты. Первая колония конклава вскоре откроется для эмигрантов. И ваши колонисты могут быть среди них. Вы все еще имеете хороший шанс оказаться первыми в новом мире. Вы можете остаться колонистами.

— А вы получите хороший пропагандистский козырь в доказательство своего миролюбия, а в придачу еще и новых подданных, — добавил ОренТхен.

— Да, — согласился Гау. — Конечно. Это тоже важно. И другие колонии будет куда легче убедить покинуть свои миры, если они узнают, что я сохранил вам жизнь здесь. Если мы обойдемся без кровопролития, то это удастся нам и в других местах. Вы сохраните жизни не только своим колонистам, но и бесчисленному множеству представителей самых разных рас.

— Но вы сказали не все, — заметил ОренТхен. — О чем же вы умолчали?

— Я не хочу вашей смерти, — ответил Гау.

— Вы имеете в виду, что не хотите убивать меня? — уточнил ОренТхен.

— Совершенно верно.

— Но убьете, — с сильным ударением сказал ОренТхен. — И меня, и всех моих колонистов.

— Да.

ОренТхен громко хмыкнул.

— Иногда я очень жалею, что у вас на языке и на самом деле то же самое, что и на уме.

— Ничего не могу с этим поделать.

— И никогда не могли. Это одна из важнейших составляющих вашего обаяния.

Гау ничего не сказал. Он вскинул голову и посмотрел на звезды, которые только-только начали появляться на темнеющем небе. ОренТхен взглянул туда же, куда смотрел его собеседник.

— Ищете ваш корабль?

— Уже нашел. — Гау указал почти в зенит. — «Добрая звезда». Вы должны помнить ее.

— Еще бы, — кивнул ОренТхен. — Она была маленькой и старой еще во время нашей первой встречи. Удивительно, что вы до сих пор держите на ней свой флаг.

— Один из плюсов управления вселенной — что можно потакать своим причудам.

ОренТхен указал на стоявших поодаль солдат охраны Гау.

— Если мне память не изменяет, на «Звезде» у вас хватает места для полноценного воинского подразделения. Не сомневаюсь, что у вас достаточно солдат, чтобы сделать здесь все, что вы сочтете нужным. Но если вы намереваетесь с их помощью пропагандировать свои мирные планы, то, должен заметить, их присутствие производит не слишком хорошее впечатление.

— Сначала вы говорили о массовом убийстве, а теперь вас не впечатляет… — проворчал Гау.

— Ваше прибытие сюда определенно прелюдия к массовому убийству. И говорим мы сейчас о ваших, а не о чьих-то еще солдатах.

— Я рассчитываю, что ни одному из них не придется действовать. И что вы прислушаетесь к моим резонам. Именно поэтому я взял с собой так мало народу.

— А если я не прислушаюсь к вашим, как вы выразились, резонам? — осведомился ОренТхен. — Чтобы захватить эту колонию, вам, генерал, хватит и роты. Но все равно вам придется заплатить за это. Среди моих людей есть бывшие военные. Все они сильны, смелы и опытны. Так что рядом с нами ляжет и кое-кто из ваших солдат.

— Я это знаю, — ответил Гау. — Но я вовсе не собирался использовать солдат. На тот случай, если вы не захотите прислушаться к голосу разума — или к уговорам старого друга, — у меня был предусмотрен другой план.

— Какой же? — спросил ОренТхен.

— Я сейчас вам покажу.

Гау оглянулся на своих солдат. Один из них шагнул вперед. Генерал коротко кивнул, солдат отдал честь и негромко заговорил в переговорное устройство. Гау вновь повернулся к ОренТхену.

— Поскольку вы сами когда-то пробивали в своем собственном правительстве идею присоединения к конклаву — и в том, что этого не случилось, нет ни капли вашей вины! — я уверен, что вы сможете понять и оценить, когда я скажу, что существование конклава вообще-то довольно удивительное явление, — сказал Гау. — На сегодня в составе конклава четыреста двенадцать рас; каждая из них имеет собственные ближние и дальние планы, которые было необходимо учесть и совместить с другими. Но даже и сейчас конклав довольно хрупок. В нем имеются фракции и союзы. Некоторые расы присоединились, рассчитывая на то, что им удастся со временем перехватить власть. Другие надеялись, что конклав откроет перед ними широкий простор для колонизации, не требуя ничего взамен.

Я должен был заставить их всех понять, что конклав означает безопасность для всех и предполагает ответственность каждого. И те расы, которые не хотят присоединиться, должны уяснить, что деяния конклава — это деяния всех его членов.

— Так, значит, вы сейчас выступаете от имени всех рас, составляющих конклав, — подытожил ОренТхен.

— И опять же я имею в виду вовсе не это.

— Я снова перестал вас понимать, генерал.

— Посмотрите наверх. — Гау указал на свой корабль. — Вы видите «Звезду»?

— Да.

— А что еще вы видите?

— Звезды. А что еще, по-вашему, я должен видеть?

— Смотрите, смотрите.

Через мгновение рядом со «Звездой» вспыхнула светящаяся точка. Потом еще и еще.

— Другие корабли, — сказал ОренТхен.

— Да.

— И сколько же их?

— Смотрите, смотрите, — повторил Гау.

Сначала в небе мигали точки отдельных кораблей, но вскоре они начали собираться в пары, тройки, а затем и в созвездия.

— Как же их много, — проговорил ОренТхен после долгой паузы.

— Смотрите, смотрите, — в третий раз сказал Гау.

ОренТхен еще некоторое время глядел вверх; в конце концов на небе перестали вспыхивать новые точки. Тогда он вновь посмотрел на Гау, который так и стоял, устремив взгляд на звезды.

— Сейчас над вашей планетой кружатся четыреста двенадцать кораблей, — сказал генерал. — По одному от каждой расы, входящей в конклав. С этим флотом мы посетим все миры, колонизированные без нашего разрешения после того, как мы объявили о своем соглашении и требовании.

Гау снова повернулся, не без труда нашел взглядом в темноте своего офицера и снова кивнул. Тот произнес еще несколько слов в переговорное устройство.

От каждого из висевших в небе кораблей протянулись яркие лучи, залившие раскинувшуюся на берегу реки колонию ослепительно белым светом. ОренТхен испустил отчаянный надрывный крик.

— Это всего лишь прожектора, Чан, — успокоил его Гау. — Безвредный свет.

Дар речи к ОренТхену вернулся лишь через минуту.

— Прожектора, — повторил он. — Но ведь этот свет безвреден только сейчас, верно?

— Если я дам приказ, все корабли флота сфокусируют свои лучи. Ваша колония сгорит, и в этом примут участие все расы, входящие в конклав. Наше дело может делаться только так, и никак иначе. Общая безопасность, но и ответственность тоже общая. И ни одна раса не сможет сказать, что не заработала будущего выигрыша.

— Как я жалею, что не убил вас в первую минуту, как только увидел на этой планете, — сказал ОренТхен. — Мы стояли здесь и обсуждали прекрасные закаты, и вы все это время выжидали, когда же понадобится продемонстрировать свою мощь, чтобы напугать меня. Будьте вы прокляты вместе с вашим конклавом.

Гау раскинул руки.

— Так убейте меня, Чан. Это не спасет вашу колонию. И не остановит конклав. Ничем из того, что вы можете сделать, вы не помешаете конклаву занять эту планету, а потом еще одну и еще одну. Конклав — это четыреста рас. А все прочие расы, выступающие против нас, сражаются в одиночку: вхайдиане, рраей, фран, человечество. И все прочие, продолжающие основывать колонии после того, как мы обнародовали соглашение. Если даже не учитывать всех прочих факторов, они заранее безнадежно проигрывают по соотношению сил. Нас несоизмеримо больше. Одно дело — раса против другой расы. А одна раса против четырехсот — совсем другое. Нам требуется только время, а его достаточно.

ОренТхен отвернулся от Гау и посмотрел на свою колонию, продолжавшую купаться в ярком свете.

— Я сейчас вам кое-что расскажу, — сказал он. — Вы, возможно, увидите здесь некоторую иронию судьбы. Когда меня назначили начальником этой колонии, я предупредил АтаФью, что вы нападете на нее. Вы и весь конклав, который вы возглавляете. Он ответил на это, что конклав никогда не удастся сформировать, что вы показали себя дураком, потому что взялись за это дело, а я — потому что слушал вас. Что расы космоса никогда не согласятся войти в какой-нибудь союз — ведь это значит, что им придется кому-то подчиняться. И что враги прилагают столько сил, что просто не могут потерпеть неудачу. И еще он сказал, что человечество все же остановит вас, даже если никто другой еще не сделал этого. Он чрезвычайно высоко ценит их умение сталкивать расы лбами, оставаясь при этом в стороне.