Валька сильно удивилась, когда увидела Жеку в сопровождении охраны и журналистов. Сидела она за столом и с кем-то тихо говорила по телефону, но, увидев Жеку, выронила трубку, тут же положила ее на аппарат и встала из-за стола. Вид у ней был как у разозлённой мегеры.

— Ты как сюда вошёл? — недовольно спросила она. — Там же ОМОН стоит. Кто тебя пустил?

Однако тут же она увидела, что её снимают на видеокамеру, и осеклась, поняв, что сказала лишнее. Ведь не пускать законного акционера для регистрации в реестре было тяжёлым преступлением — посягательством на право собственности.

— Камеру убери, иначе я ничего не буду говорить, — рассвирепела она. — Ты что себе позволяешь, ты кто такой?

Однако бабы есть бабы. Особенно рассерженные. В то время, когда надо хранить молчание, захлопнув рот на замок, и делать своё дело, молча признав своё поражение, они начинают ещё больше усугублять его, затягивая себя в трясину. Так и Валька. Стремясь задеть Жеку каждым словом, каждым выражением, она наговаривала на камеру лишнего. И не могла остановиться. Пока Жека сам не прекратил этот балаган.

— Я пришёл не унижать вас и не требовать что-то противозаконное, — веско сказал Жека.

Его уверенный голос наполнил кабинет такой силой, что Валя моментом замолчала и стала слушать, что он говорит. Вот это и называется настоящая власть!

— Исполняйте то, что от вас требует закон, — уверенно сказал Жека. — Закон требует от вас моей регистрации к завтрашнему общему собранию акционеров. Поэтому будьте добры, возьмите вот это свидетельство и внесите его в реестр акционеров.

Жека подал Вальке копии документов, которые сделал ему юрист Геннадий Купанов. Валька, конечно, сейчас была движима крайней злобой: взять эти ненавистные бумаги, порвать их и бросить Жеке в лицо, однако она понимала, что этим уже ничего не решить. Во первых, бумаг могло быть много, и Жека тут же достал бы ещё одну. Во-вторых, юрист, который делал бумаги, потом, в любом случае, в суде засвидетельствует, что бумаги были намеренно испорчены, при этом они до сих пор имеют законную силу. А значит, суд признает собрание акционеров незаконным.

Валька, так же как и генерал Хромов, проиграла схватку на данном этапе. Поэтому взяла большую амбарную книгу, записала туда номер платёжного поручения от биржи и номер свидетельства о праве на владение 28 процентами акций. Развернув книгу, подала Жеке ручку.

— Расписывайся, — распорядилась она. — Бумаги можешь отдать мне. Если тебе, конечно, не жалко.

— Мне не жалко, — пожал плечами Жека. — У меня таких ещё 10 штук есть.

Валька нагло хмыкнула, взяла большую папку, бросила в неё Жекины бумаги и положила папку обратно в стол.

— Собрание завтра в 10:00 утра, — с непроницаемым лицом сказала она. — Не опаздывай. Ждать лично тебя мы не намерены.

Жека помахал рукой и дал знак своей команде выходить.

— Куда сейчас поедем? — спросил Бардачок. — У вас же, кажется, сейчас, в полдень, пресс-конференция должна быть в администрации города?

— Да, давайте туда, можете там задавать мне любые вопросы, — согласился Жека.

Когда подъезжали к зданию администрации, Графин указал на присутствовавшую у входа в здание большую толпу людей. Жека подумал было, что это опять по его душу приехали, но оказалось, что нет. У администрации проходил митинг, устроенный врачами и учителями, которые бастовали и требовали зарплаты. В руках у людей самодельные плакаты с надписями: «Долой грабительский режим Ельцина!», «Зачем вы унижаете людей?», «Антинародному правительству Гайдара и Чубайса — нет!».

— Что бунтуют? — спросил Графин. — Всё равно ничего им не будет, всё Москва решает. У Конкина денег на бензин для мусоров нет.

— Вот для этого я и работаю, чтобы деньги у всех были, — неожиданно сказал Жека. — Ты просто не понимаешь, как нормально экономика работает. Я в Германии пожил и понял, что деньги должны быть у всех. Вот возьмём на твоём примере. Ты работаешь в водоканале, в котором сейчас денег ни хера нет, потому что те же самые учителя и врачи не могут заплатить за воду. А если бы у них были деньги заплатить за воду, были бы деньги у ваших рабочих, которые отнесли бы эти деньги в магазины или потратили их на развлечения, купили на них товары, машины, компьютеры, другую ширпотреб. Деньги пошли бы дальше крутиться в торговлю, вернулись бы государству в виде налогов в государственный бюджет, а потом опять в виде зарплаты вернулись бы к тем же самым учителям и врачам. Видишь, братан, как нормальная, здоровая экономика работает?

— Говоришь ты складно, шеф, — согласился Графин. — Так почему этого не происходит?

— А этого не происходит, потому что сейчас у власти такие упыри, как Хромов и как Сахар, которые последнюю копейку у людей отбирают, последний кусок хлеба изо рта вырывают, — уверенно ответил Жека. — Против них я и веду свою кампанию, чтобы окоротить этот хлам. Ладно, хватит базарить, пора идти.

Чтобы не привлекать внимания озлобленных людей, машины миновали администрацию города, сделали полукруг и заехали на служебную стоянку за зданием. Мусор, сидевший на охране в будке, не решился остановить шестисотый Mерседес и белый микроавтобус, следующий за ним. Почувствовал, что такие люди приезжают, которые запросто могут избить его и оставить прямо здесь, у шлагбаума, и им ничего не будет.

— Идите сразу в актовый зал! — распорядился Жека, обращаясь ко всей команде. — Сейчас мы с Конкиным подойдём.

Войдя в здание, Жека поднялся на второй этаж, постучался и зашёл в кабинет к Конкину. Конкин в этот раз был абсолютно трезвый, злой и трясущийся. На отходосах!

— Ты, Соловьёв, как будто по будильнику, — заметил глава города и трясущимися руками взял телефонную трубку. — Сейчас позвоню помощнику, узнаю, пришли журналисты или нет.

— Ну, какие-то со мной приехали, из телекомпании «Твой день», — сказал Жека. — А остальные, я так полагаю, уже здесь. Я ведь не зря вам деньги дал?

— Дал, дал… — с досадой согласился Конкин. — Я же не отказываюсь. Сейчас спрошу, пришли люди или нет.

Оказалось, люди пришли, хоть и не так много, но уже собрались в актовом зале, человек пять. Представители двух городских радиостанций, городской газеты и ещё одного городского телеканала. Ещё из самой администрации народ подходит…

— А у тебя, Соловьёв, подкрепиться случайно нет ничего? — спросил Конкин, трогая бледный сморщенный лоб трясущимися руками.

— Есть, — согласился Жека. — Сейчас достану. Только у меня водка. Коньяка больше нет.

— Эх… Всё рушится вокруг… — махнул рукой Конкин, открыл ящик стола и достал две стопки. — Даже у тебя коньяка нет… Ну плесни, будем…

— Не, я пить не буду, Кузьма Валерьич! — решительно возразил Жека. — Меня же журналисты сейчас спрашивать будут. А я заикаться буду. Не, я воздержусь. А вы опохмелитесь. И бутылку себе оставьте.

… Известие о том, что сейчас будет давать пресс-конференцию хорошо известный в городе предприниматель, меценат и миллионер, вызвало среди сотрудников администрации города настоящий ажиотаж, поэтому актовый зал был заполнен чуть не до отказа — так волновала людей причина приезда Жеки. Времена были такие, что уже в этом видели своё будущее многие… Пять журналистов и двадцать пять обычных людей — таков состав собрался в актовом зале.

Жека, наблюдая за направленными на него телекамерами и чувствуя на себе вопрошающие взгляды людей, начал говорить.

— Здравствуйте, дорогие друзья, хочу представиться. Меня зовут Евгений Александрович Соловьёв. Я гражданин России и Германии, начал заниматься бизнесом здесь, в своём родном городе. Много занимался строительством на металлургическом комбинате имени Ленина, потом переехал в Германию, но связь с родиной, как видите, не потерял. В данное время являюсь членом и официальным представителем союза промышленников Германии. От лица этого союза приехал в родной край, чтобы налаживать контакты между двумя сторонами. Но не скрою, цель моего визита — наведение порядка в акционировании металлургического комбината. Для этого есть несколько причин. У меня есть решающий пакет акций комбината, я брал кредит для строительства машины непрерывного литья заготовки, и я приложу все силы для того, чтобы комбинат работал и процветал. А вместе с ним и город. А теперь задавайте ваши вопросы. Я отвечу абсолютно на все.