Зеркальный подошёл ко мне, встав почти вплотную.

— В той самой реальности, где ты будешь без сознания. Где будешь не способен сделать хоть что-то. Как ты думаешь, твоя любимая сестра заслуживает того, чтобы погибнуть в страшной автоаварии из-за того, что её брат оказался столь несговорчив?

Отвечать на это я ничего не стал. Потому что банально нечего сказать. Этот ублюдок прекрасно понимает, что он сейчас находится здесь в своём праве диктовать условия. И я ничего не могу с этим поделать.

— А может быть, она не погибнет, — высказал новое предположение Зеркальный, коснувшись кончиками пальцев нижнего края своей маски. Будто потирал подбородок, размышляя. — Может быть, она выживет. Только останется изуродованной калекой на всю свою оставшуюся жизнь. Какой ужас для такой красивой, полной жизни девушки. Ужасная участь, не правда ли?

— Что тебе от меня нужно? — снова повтори я свой вопрос. Уже, навреное, в четвертый раз. — Если уж притащил меня сюда, то хватит ходить вокруг да около.

— Мне нужно, Александр, чтобы ты наконец перестал заниматься ерундой и начал развиваться, — резко, с нажимом проговорил Зеркальный.

— Зачем?

Такой простой вопрос. Да только вот я подозревал, что ответ на него будет далеко не таким простым.

— Затем, что ты должен выполнить ту роль, которая отводилась твоему брату.

— Что? — я просто не смог сдержаться. Немного растерялся — настолько неожиданно это прозвучало.

— Я хочу, чтобы ты сделал то, чего я ожидал от Андрея, — повторил Зеркальный. — Я хочу, чтобы ты дошёл до грани своей силы. До её сути. Чтобы сделал то, что совершил Андрей за такой короткий срок. Развил свой потенциал. А ведь он получил свою силу куда позже тебя.

— Ну так и воспользовался бы его услугами, — отмахнул я. — Я-то тебе за каким дьяволом нужен⁈

— За тем, что Андрей не оправдал моих ожиданий, — спокойно произнёс он. — Как видишь, твой брат оказался… весьма слабым человеком. Он потерял ощущение и связь с реальностью из-за той силы, что он поулчил и фиксации на личности своего отца. Ты же, Александр, куда более стабилен в этом плане. А потому у меня есть надежда на то, что мы с тобой найдём путь к взаимовыгодному сотрудничеству.

— Даже так? — удивился я.

— Конечно.

Я не видел его лица из-за маски, но готов был поклясться, что сейчас этот ублюдок улыбается.

— Ведь, как ты сказал, доверие порождает доверие.

Сказанные им слова заставили меня замереть.

— Опять подглядывал, значит, — не без раздражения сделал я вывод, и этот мерзавец даже не стал этого отрицать.

— Конечно! В конце-концов вы для меня всё равно что дети, Александр. Я обязан за вами приглядывать. Или же ты хотел, чтобы в прошлый раз, когда ты умирал на операционном столе, я не придержал твою жизнь? Разве я поступил не правильно в тот раз?

— Туше, — фыркнул я. — То есть, я должен тебе доверять?

— А почему нет? — полюбопытствовал он. — Я открыт перед тобой и всегда говорил тебе правду. И сейчас, я открыто говорю тебе чего хочу. И даже более того, когда я уйду отсюда, я оставлю свою силу. Зачем лишать её? Но я хочу отсюда вырваться. Хочу так же страстно, как ты сейчас идёшь к своей цели. Понимаешь меня?

— Допустим, — кивнул я. — Но ты всё ещё не сказал, чего именно ты от меня хочешь.

И вот опять. Я вновь готов был поклясться, что он сейчас улыбается.

— Я хочу, Александр, чтобы мы заключили с тобой договор…

Я резко дёрнулся, вновь осознав, что сижу в своей собственной машине. За рулём. На трассе со скоростью под сто двадцать. Всё случилось настолько неожиданно, что я с непривычки дёрнул рулём, и машину чуть не занесло. Сидящая рядом со мной Ксюша испуганно вскрикнула, когда я ударил по тормозам и резко остановил машину у обочины дороги.

— Саша⁈ Саша, что случилось⁈

Не став её слушать, я открыл дверь и вышел из машины. Мне хотелось на воздух. Мне было это нужно! Просто жизненно необходимо! Первый же глоток свежего воздуха оказался настолько пьянящим, что мне потребовалось немного времени, чтобы справиться с кружащейся головой. За ним второй. Затем третий. Вроде отпустило.

Позади меня раздался тихий щелчок открывающейся двери.

— Саша, всё в порядке?

Обернувшись, я увидел, как сестра наполовину вылезла из машины и теперь смотрит на меня с тревогой в глазах.

— Да, Ксюша, — сказал я и даже удивился тому, насколько ровно прозвучал мой голос. — Да, всё в порядке. Всё хорошо. Мне просто нужно… немного подышать.

— Точно? У тебя вид такой, словно ты кошмар увидел…

— Всё хорошо, — повторил я. — Подожди немного в машине. Я вернусь через пару минут, и мы поедем дальше.

Вижу, что моя попытка успокоить её провалилась с треском. Нервозность и тревога никуда не делись из её глаз. Но моим словам она всё же вняла. Села обратно и закрыла дверь.

А я остался стоять на обочине. Ещё немного, чтобы прийти в себя…

На это мне потребовалось ещё несколько минут, после чего я сел в машину, и мы поехали дальше. Я уже спокойно и неспешно вёл машину, пристально глядя на дорогу… и думал. Очень много думал. Всё время, пока мы ехали, я пытался осознать произошедший диалог между мной и Зеркальным.

Договор. Он хочет заключить со мной договор. Точнее, наоборот. Чтобы его заключил я. С ним. И это каким-то образом должно его освободить? Как?

Понятия не имею. Ещё слишком рано об этом говорить. Так он мне сказал, когда я задал ему этот вопрос.

М-да. Всё моё хорошее настроение от этого вечера оказалось спущено в унитаз. Если после приёма я ощущал небывалый подъём сил, то вот само понимание того факта, по насколько тонкому льду я хожу, заставило меня несколько иначе взглянуть на некоторые вещи. Очень иначе на них взглянуть.

И, в частности, появился резонный вопрос. Если он так сильно хотел свободы, что делал ставку на Андрея, то почему он не сделал этого раньше? Ведь у него было столько времени для того, чтобы договориться с кем-то из Разумовских и тем самым получить желаемое? Такой вывод напрашивался сам собой.

Вариантов ответа у меня тут было ровно два. Первый — он не пытался сделать этого раньше. Второй — он пытался, но его послали. Далеко и надолго. Нет, конечно же, имелись и другие варианты, но… Но сейчас мне в голову шли именно эти два.

И если с первым я пока ничего толкового придумать не мог, то вот второй продолжал крутиться в голове. Почему ему не дали этого сделать? У меня не настолько огромное эго для того, чтобы верить, будто я один такой уникальный Разумовский, с которым он может общаться. Тем более, что его слова касательно Андрея наводили меня на мысли о том, что он действительно мог это делать и с остальными моими родственниками.

И вывод тут напрашивался только один — они ему отказали. Почему? Потому, что его освобождение приведёт к тому, что род лишится своей Реликвии? Вполне себе обоснованный страх, так ведь? И вот тут на сцену выхожу такой вот прекрасный Я. Тот, кому эти магические штуки до одного места. Тот, кто хочет быть «всего лишь» адвокатом.

Готов ли я отказаться от своего дара, если это избавит меня от Зеркального? Я мысленно задал себе этот вопрос и, несмотря на то, что было бы жалко потерять способность читать чужие эмоции, к которой я так привык, не ощутил особого сопротивления этой мысли.

А ведь ещё оставался факт того, что потеряв свою силу я практически моментально лишусь какого-либо интереса со стороны Империи и Меньшикова. И не могу сказать, что такой поворот событий меня сильно расстроит.

То есть, он меня просчитал? Понимает, что я могу согласится на такой вот «обмен». Просто ради того, чтобы дальше спокойно жить и заниматься своими делами без проблем от окружающих.

Но тогда другой вопрос — зачем ему было говорить, что он «оставит силу»? Просто на всякий случай? Если я вдруг взбрыкну и откажусь? Может быть.

Я раздражённо цокнул языком, наблюдая за тем, как освещавшие дорогу фонари проносились мимо.